Отравленное яблоко (СИ) - Страница 156

— Тогда почему ты сказал, что это другая история?

— Потому что стиль повествования отличается друг от друга, несмотря на то, что это одна и та же история. В сказке принц изображается как бедный и жалкий герой, потому что ни его доброта, ни его красота не помогли ему выстоять против такой силы. Он пал жертвой собственного проклятия, которое считал даром. В другой же истории принц описывается как жестокий и лицемерный персонаж. Злодей, если тебе будет угодно. Любую историю можно переписать бесконечное количество раз, подстраивая персонажей под стиль повествования, — черные глаза внимательно смотрели на Лайта. — Для одних Кира — Дьявол. Для других — Бог.

— …Что же ты сам думаешь о Кире, Эл? — тихо спросил Лайт. — Я имею в виду, как Эл Лоулайт, а не как великий детектив L. Ты никогда не говорил мне об этом.

— Зачем мне говорить? — пожал плечами сыщик. — К тому же, ты никогда не спрашивал.

— Так что же ты думаешь?

— Я признаю, что твоя работа как Киры принесла значительные результаты. Очевидно, что уровень преступности по всему миру резко упал, однако, Лайт-кун… Ты не искоренишь зло, просто подавляя его. В нашей природе заложено быть злыми. В то время, когда мы не творим зло — мы делаем добро. Кроме того, существует такое понятие, как обстоятельства. Некоторые люди совершают плохие поступки из-за психического расстройства, некоторые становятся жертвами обстоятельств. Поэтому я считаю, что твоя справедливость поверхностна. Ты не можешь судить человека, не зная, что им двигало.

— Если ты считаешь, что мы от природы злодеи и что преступность невозможно искоренить, почему ты стал детективом? Ты упорно работал, пытаясь остановить зло.

— Из-за любопытства, — просто ответил Эл. — Меня завораживает механизм человеческого сознания. Я всегда задавался вопросом, почему люди делают те или иные вещи. Поэтому я стал детективом. Разумеется, у меня есть чувство справедливости, но в основном… В основном причина всему банальное любопытство.

— Ты и правда больной ублюдок, Эл, — пробормотал Лайт, глядя на свой кофе. — Как маленький ребенок перед муравейником.

— Кто бы говорил, Лайт-кун.

— Не сравнивай нас, ты, бессердечный прид… — Лайт тут же осекся.

Эл мягко улыбнулся:

— Да, конечно, я бессердечный, — мягко согласился он. — Может, из-за этого я был таким идиотом и проиграл тебе.

Лайт сделал глубокий вдох:

— Это сердце… — нерешительно начал он. — …То, последнее, что я тебе дал. Оно было твоего преемника. Рыжего мальчишки. Мэтта. Я отправил Рюка, чтобы он принес его для тебя.

— Я знаю, Лайт-кун.

Лайт посмотрел на него с опаской:

— Ты знал, и все равно принял его?

— У меня не было выбора. Что бы ты сделал, если бы я отказался от него? Выбросил? Это намного хуже, чем принять его в себя, Лайт-кун. Кстати, еще я знаю, что первое сердце принадлежало Мисе-сан. А второе — Мацуде-сану.

Лайт опустил голову и ничего не сказал.

— И тем не менее, — шутливо добавил Эл, — я не могу тебя осудить. Любовь — грязная штука. Выражение «подарить сердце» в нашем случае звучит предельно буквально.

— Ты жалеешь об этом? — тихо спросил Лайт.

— О чем жалею, Лайт-кун?

— …О нас.

— Ну, какое-то время я думал об этом и пришел к выводу, что ты все равно убил бы меня, даже если бы мы никогда не встречались, Лайт-кун. Кира и Эл ведь заклятые враги. Поэтому если ты думаешь, что я жалею о том, что между нами было, то мой ответ нет. Я не жалею. Если бы не ты, я никогда бы не узнал каково это — любить кого-то.

Лайт улыбнулся. Им овладело приятное спокойствие.

— Я… рад, что ты так думаешь, — сказал он.

— Конечно, — продолжал Эл, — наши отношения были очень ненормальными и полны недостатков. Ты был моим подозреваемым, и то, что я делал с тобой, было в высшей степени непрофессионально и крайне глупо. Кроме того, я на семь лет старше тебя. Наши отношения основывались на жестоких играх разума и, если ты помнишь, на насилии. С самого начала нетрудно было догадаться, что все закончится очень плачевно.

— Но я…

— Согласись, что я прав. Это очень странно. Ты изнасиловал меня, я изнасиловал тебя в ответ. Мы ненавидели друг друга и в конце концов влюбились. Это неправильно, — Эл нахмурился. — Но опять же… секс — это просто человеческая природа. Со временем человеческое мышление возвело этот ритуал в статус чего-то особенного, но на деле это просто способ доставить себе удовольствие. Я не тот человек, который считает секс чем-то волшебным и особенным, поэтому не считаю твой поступок тогда, в том кабинете, чем-то ужасным, — он посмотрел на Лайта. — Пожалуйста, не думай, что я оправдываю изнасилование. Я просто рассматриваю модель человеческого мышления. Люди — единственные существа, которые занимаются этим ради наслаждения, а не ради продолжения рода. Мы единственные, кто может выражать этим любовь, а не порочные инстинкты.

— Ты прав, но… — Лайт взволнованно пытался подобрать слова, — …несмотря на то, что наши отношения начались с изнасилования… то, что мы влюбились друг в друга после такого… это… это только доказывает, насколько сильна эта любовь.

— Может быть да, а может и нет, — пожал плечами детектив. — Это уже не важно.

— Это важно! — возмутился Лайт, повысив голос.

— Почему? Я просто рассуждал над структурой наших отношений. Над их, скажем так, отправной точкой. Спустя столько лет это уже не имеет значения.

— Но ты ведь говорил, что для тебя имеет большое значение механизм человеческого сознания! Тебе интересно, почему люди совершают разные поступки. Ты ведь из-за этого стал детективом. С каких пор для тебя все стало не важно?

— Но я ведь больше не детектив, верно? — Эл поднял свое тонкое запястье на уровне глаз, разглядывая белоснежную кожу, через которую не прослеживалось ни одной вены. — Я просто труп.

Лайт замолчал, уставившись в пол.

— Это моя вина, — пробормотал он.

— Верно, — согласился Эл.

— Рэм… Она убила бы меня, если бы я не повернул ситуацию так, чтобы она умерла первой. Оказалось, ее собственная жизнь не имела для нее значения. Она так сильно хотела спасти Мису, что пожертвовала собой.

— Я понимаю. Ты оказался в затруднительном положении. Перед тобой встал тяжелый выбор — спасти меня или спастись самому. Разумеется, ты выбрал второе. Люди весьма эгоистичны.

— Почему ты так просто со всем соглашаешься?! — возмутился Лайт. — То, что я с тобой сделал… это ужасно!

Эл пожал плечами:

— Да, ты прав. Но ты человек. Люди сами по себе ужасны. Вполне вероятно, что я бы тоже выбрал свою жизнь в обмен на твою. Рэм-сан отдала свою жизнь, чтобы спасти Мису-сан, но Рэм-сан не человек, — он покачал головой. — Давай не будем никого из них обвинять. Это… неуважительно говорить плохо о мертвых.

— Знаешь, — вздохнул Лайт, — когда ты был жив… хоть я и любил тебя, но всегда считал тебя ужасным человеком, Эл. Ты казался таким жестоким и корыстным. Но на самом деле… ты очень добрый.

Эл только усмехнулся:

— Уверяю тебя, твое первое впечатление было куда вернее. Я был просто машиной для работы, да и сейчас тоже. К тому же, всего пару минут назад ты назвал меня больным ублюдком. Не заблуждайся на мой счет, Лайт-кун, — пожал плечами детектив. — И несмотря на это, я, кажется, люблю тебя. И ты вроде бы тоже.

— Я правда люблю тебя! — выпалил Лайт. — Больше всего на свете! И… Я сделаю все, чтобы доказать тебе это.

Эл взглянул на забинтованный глаз Лайта:

— Думаю, ты уже достаточно доказал.

— Нет, серьезно, я сделаю все, что ты скажешь, — Лайт выглядел очень искренне. — Обещаю, Эл.

— Это очень мило с твоей стороны, Лайт-кун, — ответил Эл, опуская глаза.

Лайт открыл было рот, чтобы что-то добавить, но, не найдя слов, вернулся к своему кофе.

— Мой отец, — сказал он спустя паузу, — не одобрял этого. Нас с тобой, я имею в виду.

— Я знаю. Он этого и не скрывал. Кстати, Ватари тоже, — многозначительно сказал Эл.

— Ватари не любил меня.