Отравленное яблоко (СИ) - Страница 13

— Тот поцелуй этим утром… – Эл не решался взглянуть на Лайта и сосредоточенно смотрел на яблоко, – был моим первым.

— Правда? – всего секунду Лайт выглядел удивленным. Сначала ему показалось это нелепым, Эл немного, но старше него, как он может целоваться в первый раз? Но потом он вспомнил, кто перед ним сидит и эти мысли показались ему не такими нелепыми. Это ведь Эл, холодный эксцентричный интроверт, который во всем этом совсем не заинтересован.

Вот почему тот поцелуй ввел его в ступор. Нет, конечно, Лайт и не ждал ответной реакции. Он поцеловал его со злости, желая стереть самодовольную ухмылку с ненавистного лица, он не собирался целовать его по-настоящему и не ждал, что Эл ответит на поцелуй. Наверное, поэтому он и решился, зная, что Эл будет шокирован и ничего не предпримет в ответ.

— Хотя, – добавил Эл, по-прежнему внимательно глядя на яблоко, – я знаю, что для тебя это ничего не значит. Ты сделал это, чтобы отомстить мне.

— Я… Прости, – Лайт не знал, что сказать, а отрицать было бесполезно.

— Да ничего, – Эл вздохнул, снова откусывая уже наполовину съеденное яблоко. – Очень интересный способ для мести. Я все еще не знаю, что тебя на это подтолкнуло, ведь ты понимал, что это повысит мой уровень подозрения, но…

Эл снова задумался.

— Нет, я имею в виду… Прости, что твой первый поцелуй был таким… бессмысленным, – торопливо добавил Лайт.

Эл вдруг улыбнулся:

— Первый поцелуй? Для меня это не так важно. Разве тебе не кажется, что это нелепо, волноваться из-за того, где, с кем и при каких обстоятельствах это произойдет в первый раз?

— Ну, обычно люди считают это важным, Рьюзаки, – пожал плечами Лайт.

— Да, я знаю, люди странно относятся к таким делам.

— К каким? К поцелуям?

— Ко всему, что имеет отношение к тесным контактам, – Эл, наконец, поднял глаза и взглянул на Лайта. – Люди придумали традиции, моральные устои, которые они вечно обсуждают и практикуют… Некоторые считают сексуальные утехи подарком Всевышнего, некоторые считают, что это грех. У каждой религии есть целый свод правил, касающийся соития. Это одна из человеческих потребностей, Лайт-кун.

Лайт молча кивнул, стараясь не обращать внимание, насколько странно и непривычно слушать от Эла рассуждения о сексе.

— Эта потребность заставляет людей терять над собой контроль, – беспечно продолжал Эл. – Если ты считал количество жертв Киры, то большинство из них были насильниками, извращенцами, педофилами, торговцами незаконной порнографией… Если такой человек предстанет перед судом, то может оправдаться и умолять о снисходительности, сославшись на неконтролируемость полового влечения. Это можно сравнить с голодом. Голодный человек, не в силах больше мучиться, идет на все, чтобы утолить свою потребность. Так и сексуально озабоченный человек готов на все, чтобы получить желаемое. Другие люди, прося снисхождения, ссылаются на психические расстройства, ибо половое влечение и потребность к размножению – это важная часть человеческой сущности. Разумеется, люди пытаются установить границы, устанавливая законы о возрастных ограничениях и определенные правила для браков и религий. Вот что движет людьми, Лайт-кун. Похоть.

— Я… Я не понимаю, к чему ты ведешь, Рьюзаки.

— Очень хорошо, – Эл на мгновение отвел взгляд, размышляя. – Давай рассмотрим прелюбодеев, которые издеваются над собственными женами. Разумеется, он, как мужчина, больше и сильнее её, в постели он может делать с ней всё, что захочет, если, конечно, желание обоюдное, однако… у него есть еще одна женщина. Он тщательно скрывает факт измены от жены, изо всех сил стараясь, чтобы она ни о чем не догадалась. Почему он боится? Ведь он мужчина, он может пригрозить женщине или даже по-настоящему угрожать, чтобы она не вмешивалась в его личную жизнь на стороне. Так бы и было, но предусмотрительные люди создали семейные законы, в которых указано, что супруги должны быть верны друг другу. Правительство диктует мужчине свои законы, но у него есть свои особенные сексуальные предпочтения или желания, которые ему приходится искать в чужой постели. Ему хочется быть свободным, чтобы без всяких ограничений быть с другой женщиной, или даже со многими, а не проворачивать все это за спиной жены, но общественные правила этого не одобряют, поэтому, под влиянием похотливых желаний, он вынужден прятаться, портя жизнь не только жене, но и себе, и той другой женщине.

— Рьюзаки… – Лайт в недоумении покачал головой. – Это все, конечно, правда, но… что ты хочешь этим сказать?

— Что секс порабощает человека, – жестко сказал Эл, бросив на собеседника холодный взгляд. – И я не заинтересован в том, чтобы меня поработили, Лайт-кун.

Лайт моргнул, пытаясь осознать услышанное. Он относится к этому, как к порабощению?

— Ты девственник, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Лайт.

— Конечно, – кивнул Эл.

Лайт мысленно вздохнул. Еще одна странность в его стремительно пополняющуюся копилку. Лайт не мог вспомнить ни одного парня двадцати с лишним лет, который бы признался, что он девственник. Хотя, из его рассуждений было очевидно, что он с презрением относится к низменным потребностям, откуда сразу стоило бы сделать надлежащий вывод.

— Ты, кажется, удивлен, – ровным голосом сказал Эл.

— Немного, – Лайт посмотрел на детектива, – наверное, глупо было спрашивать. Если вчерашний поцелуй был твоим первым, то логично предположить, что ты еще девственник.

Эл медленно кивнул:

— Просто меня это не интересует.

— Но… – Лайт почувствовал, что начинает путаться. – Ты все время твердишь, что любишь меня…

Эл в упор посмотрел на Лайта:

— Это вовсе не значит, что я хочу с тобой каких-то сексуальных отношений, Лайт-кун.

Но разве влюбленные люди не испытывают влечения…

Лайт прервал глупые мысли, вспомнив, о ком идет речь. Если Эл просто хотел запутать Лайта, то у него это прекрасно получалось. Он не понимал, как эта тема может помочь Элу выяснить, что он Кира. Это просто одна из сумасшедших игр Эла, где он сначала рассказывает о том, что ему снятся недвусмысленные сны с его участием, потом признается в любви, а затем утверждает, что любовь не сопровождается сексуальным влечением…

Нет.

Лайт видел все совсем иначе. Он разбудил в Эле чувства, который тот старался в себе убивать на корню, чтобы его не «поработили» человеческие потребности, а сейчас, не зная, как с ними справляться, он просто все отрицает. Лайт понимал, что Эл никогда в этом не признается. Да, холодный, суровый и бесчувственный Эл может всем сердцем его желать, но никогда, никогда этого не скажет вслух. Его гордость и убеждения этого не допустят.

Он мог признаться в любви, но в похоти?.. Нет, похоть была чем-то низким, чем-то невежественным для такого святого человека, как Эл. Многие из тех, кого карал Кира, поддались плотским желаниям, за что и были наказаны.

— Ты должен согласиться, Лайт-кун, – вежливо сказал Эл, – люди очень глупо подходят к подобным вопросам, заморачивая голову свиданиями, важностью поцелуев и потере девственности. У животных же в этом плане все гораздо проще.

— Ну… может ты и прав, что это заложенные обществом нормы морали, но… – Лайт немного нахмурился, – для некоторых людей это и вправду очень важно, Рьюзаки.

— Я знаю. В этом-то и проблема.

— Какая проблема?

— В обществе годами, а то и столетиями, принято чрезвычайно щепетильно подходить к потере девственности. Они обдумывают все: одежду, место, партнера, к которому обязательно должны быть чувства. Я наблюдал за подобным, Лайт-кун. Люди, которых связывают отношения, которые любят друг друга, кажется, будто они обязаны своему избраннику, и в ответ на его любовь дарят своё тело…

— К чему ты клонишь?

— Девственность – это свобода, – ответил Эл, отпив кофе. – Ты ни к кому не привязан, никому ничем не обязан… Я ни перед кем не могу быть в долгу, Лайт-кун. Это опасно.

— Рьюзаки, это… – Лайт покачал головой, – бред.