Отныне я горничная (СИ) - Страница 41

Вах!!! Шикарно! Оказывается, каждый из моих родителей по-своему провинился, по-своему предал (?), меня. Круто... Что могу сказать? Ничего не могу сказать. Просто... Очень жарко... Или холодно?..

Я совершенно позабыл с этими, можно так назвать, семейными бразильскими сериалами про свою болезнь. И она, бяка такая, как раз не совсем вовремя дала о себе знать, стремительно забирая мои силы. А мне просто необходимо быть сейчас в сознании, ведь родители, не дай Бог, могут поругаться, что совсем не весело.

Я медленно закрыл глаза, прекрасно понимая, что противостоять болезни нет сил.

- Женя, что с тобой? - слышу я испуганный голос мамы (непривычно её так называть), на что отец язвительно отвечает:

- У него температура. Могла бы, и сразу догадаться по его нездоровому румянцу на щеках и странному блеску в глазах.

Родители еще о чем-то спорят... Но я уже смутно различаю, о чем же именно. Ну, во-первых, подслушивать чужие разговоры некрасиво. А во-вторых, родителям нужно поговорить. Причем серьезно и наедине. Я уверен, им много что есть сказать...

Глава 35.

Проснулся я от того, что кто-то ругался в соседней комнате. Тихо, конечно, насколько вообще возможно тихо ругаться.

Я открыл глаза, но снова их закрыл. Слишком больно было от яркого света. Немного полежу и пойду к отцу с Ольгой. Ну, во-первых, я как бы сплю, так что они могли бы вести себя потише. Во-вторых, мне нужно кое-что спросить у женщины, прежде чем окончательно решить: прощать или не прощать. Просто мне во сне как Менделееву (можно так сказать) приснилось решение ситуации.

Разговоры прекратились. Господи, неужели наконец-то дошло, что они мне мешают. Я бы и, не вставая, сообщил, что вести себя можно было бы и потише. Но горло болит и охрипло. Везучий я. Главное, чтоб осложнений не было.

Вдруг дверь в мою комнату тихонько открылась и, к сожалению или к счастью, вошел отец. Я притворился спящим, иначе начнутся всевозможные вопросы, которые нежелательны. Папа прикоснулся влажной теплой ладонью к моему лбу и, тихо выругавшись, вышел.

Я же поспал. Почему тогда температура все еще держится? А кто её вообще разберет.

Вновь послышались голоса на повышенном тоне. Но на этот раз я все прекрасно слышу.

"Уходи лучше. Тебя, небось, муженек заждался. Я тринадцать лет жил без тебя и еще столько же, даже больше, проживу", - доносился голос отца. Звякнули стаканы (пили что ли?), и за дверью я услышал шаги. Они на секунду стихли. "Можно я. Нам с ним наедине поговорить нужно". Это Ольга. Сто пятьсот она.

Я не услышал отказа или согласия отца. Просто в комнату вошла Ольга, плотно прикрыв за собой дверь. Она присела на край кровати и тоже как папа прикоснулась к моему лбу.

- Высокая. Что обычно Владимир тебе дает?

- Ну, - я на секунду задумался. Не сказать же, как маленькому, что пью сине-белую пилюлю. - Сине-белую пилюлю.

- Ох, - вздохнула женщина, взяв мою ладонь, и положила на нее белую таблетку.

- Это «Найз». И голова болеть не будет, и температура спадет.

- Спасибо, - поблагодарил я, выпив таблетку. Не горькая. Банановая.

В комнате зависла нагнетающая тишина. Ольга молчала, устремив свой взгляд на пол. И я молчал, собирая силы, чтоб задать один единственный вопрос, ответ на который, пожалуй, нужен больше всего.

- Почему ты не взяла меня с собой? Почему бросила меня?

Я ждал ответа. Прошла одна, вторая, пятая минута. Но женщина все молчала. Она сидела ко мне спиной, поэтому я не видел её лица, наблюдая, как беззвучно трясутся её плечи.

- Я... Это не отговорка... И я чувствую, что… ты меня ненавидишь, но... Из нас двоих, меня и отца, ты больше любил папу, хоть мы с тобой проводили больше времени. Отец вечно был в делах, вечно в разъездах. Но ты всегда ждал его, и, когда же наконец он приезжал, ты крича на весь дом "Папочка!", крепко его обнимал. Если бы я тебя забрала, как я тогда думала, ты бы винил меня в том, что я разлучила тебя с отцом. И это все-таки случилось… Я не ищу себе оправдания, но… Я не могу найти объяснения своим поступкам… Возможно, я была слишком молода и ветрена, думала только… Одним местом… Но…

Женщина замолчала. Я, повернувшись к ней спиной, уткнулся лицом во влажную подушку и заплакал. Тихо, не проронив ни звука. Просто было больно и обидно. Просто сильно кололо в груди.

Хочу заплакать.

Сильно. Не скрывая слез.

Громко. Чтоб все слышали.

Долго. Чтоб боль прошла.

Сначала мне было все равно, есть ли у меня мама, нет. Я жил так, как будто её просто не было никогда. Есть только папа, которого я безумно люблю, который, несмотря на все свои недостатки, самый лучший.

Было бы лучше, если бы Ольга, приехав, никогда бы не пыталась меня навестить, даже бы просто посмотреть на меня... Не знаю почему, но так было бы намного лучше.

Мне даже стало понятно, почему тогда отец вернулся пьяный в стельку. Я уверен, он увидел Ольгу и, немного поговорив с ней, с горя напился. Ведь я знаю, что бы отец не говорил, он любил её. И сейчас любит. Возможно, весь её ветер в голове с возрастом исчез, и теперь она сможет исправить все ошибки и стать лучшей мамочкой на свете. Но не для меня. Я был, как бы помягче сказать, просто неудачным опытом...

Нет не так... Как-то по-другому. Но я абсолютно уверен, что мне как обычно просто не повезло.

- Знаешь, Жень, я пойду, - прошептала Ольга, склоняясь надо мной. Она сухими холодными губами коснулась моей щеки и поцеловала, как будто прощаясь со мной навсегда. - Я знаю, что ты не хочешь со мной не то что разговаривать, даже видеть меня. Поэтому я уйду и больше не стану искать с тобой встречи. Я… Не важно! Прощай.