Отныне и вовеки - Страница 30

— Я не лгу, — выдохнула Лив.

Мартин занес руку, и она, вздрогнув, закрыла глаза в ожидании удара.

— Господи, до чего же ты способна меня довести!

Открыв глаза, Лив увидела, что его рука замерла на полпути. Казалось, Мартин сам потрясен не меньше ее. Его рука медленно опустилась, но вторая продолжала стискивать ее плечо. Перемена в его лице была ужасна: ярость сменилась холодным презрением. Губы Мартина растянулись в леденящей улыбке.

— Мне в принципе не за что тебя винить. Я же знал, что ты из себя представляешь. Ведь в первый же раз, когда мы встретились, ты, едва выскочив из моей постели, прыгнула в постель к Сержиу. И сегодня сделала бы то же самое, будь у тебя такая возможность, — проскрежетал он, оскалив зубы. Он так резко отпустил Лив, что та пошатнулась.

Подняв голову, она несколько секунд бесстрашно смотрела в его обвиняющие глаза. Откуда он взял, что она спала с Сержиу? Внезапно Лив стали понятны ядовитые замечания Мартина насчет ее морального облика, и в ее груди закипела ярость.

— Я встречалась с Сержиу только один раз. В его квартире, после того как мы с тобой занимались любовью и ты наврал мне, что это твоя квартира.

— Я ведь оставил тебе ключ от нее. Ты что, забыла? — холодным тоном, приводящим ее в бешенство, сказал Мартин.

— Еще бы мне не помнить. Сержиу сообщил мне, что ты держишь связку ключей и раздаешь их своим подружкам направо и налево, вот только ключи не подходят ни к одному замку! — гневно воскликнула она. — Кроме того, он сказал, что ты помолвлен с его сестрой, а квартирой пользуешься для случайных связей, дабы не оскорблять невинность твоей невесты. По-видимому, это еще одна традиция, принятая в вашем мире.

— Меня не так просто провести, — покачал головой Мартин. — Недавно ты мне сказала, что увидела фотографию моей невесты на камине, а теперь говоришь, что тебе о ней рассказал Сержиу. Чтобы быть хорошей лгуньей, нужно иметь твердую память, Лив, — ледяным тоном заявил он. — Но твоя память явно тебя подводит. Когда я сказал, что собираюсь на тебе жениться, ты призналась, что спала с Сержиу. Или это ты тоже забыла?

Ужаснувшись, Лив мысленно вернулась к тому дню, когда Мартин потребовал, чтобы она вышла за него замуж. Она была настолько потрясена этим предложением, что не придала значения словам о том, что из его постели она отправилась прямиком в объятия Сержиу. Но ведь ей и в голову не пришло, что он имеет в виду секс.

— Я никогда не спала с Сержиу, — решительно заявила Лив. — У меня этого и в мыслях не было, кому, как не тебе, это знать. — Он ведь был у нее первым. Неужели он не верит ей! — Я говорю правду. — Однако, взглянув на него, она поняла, что он не верит ей. Зачем она вообще перед ним оправдывается? — Сержиу действительно обнял меня за плечи, но это было на диване в гостиной. И лишь потому, что он утешал меня, объясняя, какая ты дрянь. — Мартин недоверчиво фыркнул, и Лив захотелось поддать ему хорошенько, чтобы вправить мозги.

— И, выяснив это, вы воспылали друг к другу мгновенной страстью?

— Не говори чепухи, — снова вспылила Лив. Внезапно она поняла, что сыта всем этим по горло. — По мне, так это ты обманул меня и бросил, — с горечью закончила она и направилась в спальню. Вечер, так хорошо начавшийся, закончился настоящим кошмаром, и Лив захотелось оказаться где угодно, только подальше от него.

Однако Мартин внезапно схватил ее за запястье.

— Сержиу поведал мне не только об этом, Лив, а он никогда не лжет. Он сообщил, что позвонил тебе в отель и сказал, что я попал в аварию, а ты заявила, что тебе наплевать. — Губы Мартина презрительно искривились. — Где же была тогда любящая женщина? Которая теперь к тому же стала врачом!

— Ты попал в аварию в тот день, когда я уехала? — с ужасом спросила Лив. — Но я об этом ничего не знала.

— Ты хочешь сказать, тебе было все равно.

— Это неправда. Я не говорила с Сержиу после того, как ты позвонил и я повесила трубку. Ради всего святого, я улетела в Англию в тот же день! Честное слово, я не знала, что ты попал в аварию, — с силой произнесла Лив. — Что бы там ни наговорил тебе Сержиу, я ничего не знала. — Внезапно она вспомнила страх, промелькнувший на лице Сержиу, когда он понял, кто она, и ее осенило. Восемь лет назад Сержиу действовал в интересах своей сестры. — Он обманул тебя, Мартин, — твердо закончила Лив.

— Думаешь, я тебе поверю? — насмешливо спросил Мартин, и его пальцы сжались на ее запястье железной хваткой. — Я знаю Сержиу много лет, он мой друг и никогда меня не обманет.

— Ты ошибаешься, — холодно возразила Лив. — Сержиу мне не звонил, и я не спала с ним. — Это была последняя попытка.

— Кто бы говорил… — ядовито протянул Мартин.

Эта насмешка стала последней каплей. Уязвленная до глубины души, Лив с трудом выдавила:

— Верь или не верь — твое дело. — Она устало пожала плечами. — Какая разница, ты же всегда все делаешь по-своему. А теперь, будь добр, отпусти мою руку, я иду в постель.

— Да. — Он выпустил ее запястье и невесело засмеялся. — Постель лучшее место для такой женщины, как ты. Не волнуйся, Лив, все это не имеет никакого значения. Мы женаты, и я по-прежнему готов забыть прошлое. — В подтверждение своих слов он притянул Лив к себе.

Лив полузадушенно вскрикнула, когда его губы свирепо прижались к ее рту. Мартин терзал их до тех пор, пока не добился от нее полной капитуляции.

Оставшись одна в своей спальне, Лив медленно разделась. Снимая ожерелье, подаренное Мартином всего несколько часов назад, она ощутила, как на глаза навернулись слезы. В один и тот же день от счастья к трагедии, печально подумала Лив. Без доверия их отношения не имеют будущего, а Мартин ни за что не поверит ей. И тут в голову Лив пришла мысль, от которой ей сделалось дурно. Если Сержиу солгал Мартину, то запросто мог обмануть и ее. Если бы в тот роковой день она попробовала, подходит ли ключ, или поговорила с Мартином, когда тот звонил, если бы она доверилась ему… Если бы, если бы… По щекам Лив покатились слезы.

Она опоздала на восемь лет. Мартин никогда не полюбит ее так, как она мечтала. Как долго продлится брак, основанный только на страсти? Лив забралась в постель, зарылась лицом в подушку и дала волю слезам. Она рыдала так, как не рыдала ни разу с тех пор, как потеряла ребенка, пока, вконец измученная, не забылась тяжелым сном.

Почти ничего не видя сквозь слезы, Лив сделала шаг вперед и бросила ком земли на гроб. За последние пять недель сеньор Жоао стал ее единственным утешением. И вот теперь они хоронят его.

Вернувшись на Мадейру после «медового месяца», они с Мартином перебрались в хозяйскую спальню. Муж обращался с Лив точно так же, как и перед свадьбой: на людях разыгрывал заботливого супруга, но по возможности старался избегать ее. И только ночью в широкой кровати он отбрасывал свое феноменальное самообладание, и они отдавались всепоглощающей страсти. Впрочем, в последние три недели и этого не было, поскольку они стали жить в разных комнатах.

Лив почти все время проводила с сеньором Жоао, ухаживая за ним. Они вели долгие задушевные беседы, и старик учил ее португальскому. Через две недели после возвращения Мартин уехал на несколько дней в Лиссабон, оставив деда на попечении Лив. Здоровье старика ухудшилось, и доктор Ферейра велел Лив делать тому уколы морфия всякий раз, когда начинаются боли. По возвращении из Лиссабона Мартин занял отдельную спальню под предлогом, что не хочет отнимать у Лив драгоценные часы, которые ей удавалось выкроить для сна, ведь она все свое время посвящала уходу за его дедом. Лив считала, что Мартин возобновил связь с любовницей, но спрашивать его ни о чем не стала.

Зато сеньора Жоао она хорошо узнала и искренне к нему привязалась. Он часто рассказывал ей о Мартине и на многое открыл глаза. К своему изумлению, Лив узнала, что брак Мартина был несчастливым и дед никогда не одобрял его, так же как и жену внука, которую считал взбалмошной пустышкой. Сеньора Жоао очень тревожило одиночество Мартина, и он искренне сокрушался, что у того нет детей, поэтому брак с Лив воспринимал как дар небес. В последний вечер перед смертью он прямо сказал об этом Лив: «Теперь, когда Мартин встретил свою судьбу, я могу умереть спокойно. Вы с ним идеальная пара, и он тебя очень любит, моя дорогая, что бы он там ни говорил».