Откуда приходят герои любимых книг. Литературное зазеркалье. Живые судьбы в книжном отражении - Страница 29
Пушкин засел за свою «Пиковую даму», когда Наталья Петровна Голицына была уже близка к смерти, а прогулки загадочного офицера у ее дома сделались частыми. Прислуга, завидев праздного молодого человека, закрывала все окна ставнями и запирала двери, чтобы незваный гость не смог потревожить покой ослабевшей княгини. Но все равно ангел смерти каким-то образом проник в дом к Голицыной, и она скончалась.
В этой истории не менее интересен дальнейший поворот сюжета: прописав линию бедной Лизы, Александр Сергеевич не удержался и оживил Пиковую даму. Не дождавшаяся в полночь Германна воспитанница княгини «Лизавета Ивановна вышла замуж за очень любезного молодого человека; он где-то служит и имеет порядочное состояние: он – сын бывшего управителя у старой графини. У Лизаветы Ивановны воспитывается бедная родственница». То есть Лиза заняла место своей воспитательницы и стала новой Пиковой дамой, а значит, рано или поздно история повторится и новый «черный офицер» будет бродить под окнами новой Дамы пик в поисках то ли ее бессмертной души, то ли ее юной воспитанницы…
Интересный факт, доктор Арендт пользовал сначала княгиню Голицыну, которую Пушкин раз и навсегда увековечил в образе Пиковой дамы, а затем облегчал страдания самого Александра Сергеевича после дуэли с Дантесом. Но это, как говорится, уже совсем другая история.
В «Капитанской дочке» Швабрин угрожает Маше Мироновой судьбой Лизаветы Харловой. В документах, которые изучал Пушкин, указана только фамилия – Харлова; имя «Лизавета» ошибочно назвала по памяти Пушкину старая казачка Матрена Дехтярева, вдова Кузьмы Дехтярева и свидетельница тех событий. На самом деле женщину, о которой шла речь, звали Татьяна Григорьевна Харлова (1756-1773), она была дочерью коменданта Татищевой крепости полковника Григория Мироновича Елагина и его жены Анисьи Семеновны. «Она была красавица, круглолица и невысока ростом», – рассказывала о ней Пушкину казачка Матрена Дехтярева.
В 17 лет Татьяна вышла замуж за коменданта Нижнеозерной крепости премьер-майора Захара Ивановича Харлова (1734-1773). 22 сентября 1773 г., за четыре дня до взятия войском Е.И. Пугачева Нижнеозерной крепости, Харлов отправил жену и ее малолетнего брата Николая к их родителям. Бунтовщики захватили крепость и повесили ее коменданта, несмотря на то что за последнего просил весь гарнизон. А уже 27 сентября Пугачев овладел Татищевой крепостью. Григория Мироновича и Анисью Семеновну Елагиных убили (при этом с Елагина заживо содрали кожу). Что же до Татьяны, то ее принудили стать наложницей Пугачева. Указание ряда заграничных публикаций на то, что Пугачев изнасиловал Харлову сразу после убийства ее мужа на глазах солдат (или даже на глазах еще живого мужа), не соответствует действительности. Пугачев был очень к ней привязан.
Когда Пугачев уехал, казаки расстреляли Татьяну и ее брата Николая, так как им не нравилась новая метресса их «государя». Как сообщает, со слов очевидцев тех событий, А.С. Пушкин, «раненые, они сползлись друг с другом и обнялись. Тела их, брошенные в кусты, долго оставались в том же положении».
После на допросе Пугачев показал: «Из сего лагиря взятую в Татищевой женщину и з братом послал я з берденским казаком к нему на квартиру. А как сие увидели яицкие казаки, то выехали под дорогу и убили ее и з братом до смерти за то действительно, что я ее любил. Как о чем мне было сказано после, и я об ней сожалел»[38].
Незавершенную повесть Александра Сергеевича Пушкина «Египетские ночи» опубликовали уже после его смерти в журнале «Современник» (№ 8, 1837). Центральной фигурой повести является итальянский импровизатор. Поэты-импровизаторы экспромтом декламировали стихотворения, тут же сочиненные на любую заданную им тему. Итальянские импровизаторы были известны еще в XVI в. В середине 1830-х гг. в Европе импровизаторы находились в безусловной моде.
В 1832 г. в Россию приезжал импровизатор Макс Лангеншварц, выступления которого помогала организовать «светская львица» Долли Фикельмон, которая к тому времени уже была знакома с искусством импровизации. Во всяком случае, в ее дневнике за шесть лет до этого записано, что она «внимала в Италии импровизациям знаменитого Томмазо Сгриччи на тему смерти Клеопатры».
Как видите, египетская тема в повести Пушкина неслучайна. Александр Сергеевич знал Фикельмон, и, возможно, именно ее рассказы вдохновили его сделать героем своего нового произведения итальянского импровизатора. Тем не менее образ гастролера списан Пушкиным не с Макса Лангеншварца и не с Томмазо Сгриччи, которого он просто не видел, а с польского поэта Адама Мицкевича, которого Александр Сергеевич прекрасно знал и восхищался его гением. Анна Ахматова даже высказала предположение, что «Пушкин, снижая своего импровизатора, взял реванш у Мицкевича за его резкие личные намеки, содержавшиеся в стихотворении „Русским друзьям“». Как известно, Пушкин и Мицкевич являлись единомышленниками в литературе, но политическими оппонентами в вопросах внешней политики России.
Адам Бернард Мицкевич (24 декабря 1798, фольварк Заосье, Новогрудский уезд, Литовская губерния, Российская империя – 26 ноября 1855, Константинополь, Османская империя) – польский поэт, политический публицист, деятель польского национального движения. Родился в семье обедневшего шляхтича герба Порай Миколая Мицкевича (1765—1812), который служил адвокатом в Новогрудке (ныне Белоруссия); семья принадлежала к старинному литовскому шляхетскому роду Мицкевичей-Рымвидов. Мать поэта происходила из шляхетского рода Маевских.
После обучения в доминиканской школе при новогрудском храме Михаила Архангела (1807-1815) Мицкевич поступил в Виленский университет (1815), где участвовал в создании и деятельности патриотических молодежных кружков филоматов и филаретов, там же написал «Оду к юности». По окончании университета служил учителем в Ковно (1819-1823), в 1823 г. арестован по «Делу филоматов» и заключен в тюрьму, где просидел до апреля 1824 г., но уже в октябре 1824 г. ее выслали из Литвы.
В том же году приехал в Петербург, где, возможно, и познакомился с Пушкиным. Сохранился анекдот о том, как встретились Пушкин с Мицкевичем. Оба к тому времени уже были наслышаны друг о друге и мечтали познакомиться. Однажды Пушкин случайно увидел на балу Мицкевича, идущего ему навстречу под руку с дамой. «Прочь с дороги, двойка, туз идет!» – весело произнес Пушкин, глядя на Мицкевича, который моментально ему ответил: «Козырная двойка простого туза бьет». Оба поэта кинулись друг к другу в объятия и с тех пор сделались друзьями.
«Он был высокого росту – худощав и казался лет тридцати. Черты смуглого его лица были выразительны: бледный высокий лоб, осененный черными клоками волос, черные сверкающие глаза, орлиный нос и густая борода, окружающая впалые желто-смуглые щеки, обличали в нем иностранца. На нем был черный фрак, побелевший уже по швам; панталоны летние (хотя на дворе стояла уже глубокая осень); под истертым черным галстуком на желтоватой манишке блестел фальшивый алмаз; шершавая шляпа, казалось, видала и ведро и ненастье. Встретясь с этим человеком в лесу, вы приняли бы его за разбойника; в обществе – за политического заговорщика; в передней – за шарлатана, торгующего эликсирами и мышьяком» – это портрет импровизатора в «Египетских ночах», но одновременно с тем это и портрет Мицкевича. Причем очень точный портрет.
В 1825 – 1828 гг. Мицкевич служил в канцелярии военного генерал-губернатора в Москве. Состоял в дружеских и приятельских отношениях с участниками декабристского движения К.Ф. Рылеевым, А.А. Бестужевым, писателями и поэтами А.С. Пушкиным, А.А. Дельвигом, И.В. Киреевским, братьями Ксенофонтом Полевым и Николаем Полевым, Д.В. Веневитиновым, Е.А. Баратынским, П.А. Вяземским, который, кстати, первым перевел на русский «Крымские сонеты».
Осенью 1826 г. Мицкевич выступал в Москве с модными импровизациями. Среди зрителей находился и Пушкин. В какой-то момент Александр Сергеевич вскочил со своего кресла и, восклицая: «Какой гений! Какой священный огонь! Что я рядом с ним?», – бросился Мицкевичу на шею и стал его целовать.