Откуда пошел, как был организован и защищен мир - Страница 41

- Ашваттхаман мертв! Ашваттхаман! - этот вопль, вырвавшийся из глотки Волчебрюхого, огласил все поле Куру.

Услышав его, Дрона опустил свой лук и спросил колесничего:

- Верно ли, что я потерял единственного своего сына?

- Да, - подтвердил колесничий. - Именно об этом вопит Бхима.

- Но если умер мой сын, зачем мне жить?! - воскликнул Дрона. - Ведь я слишком стар, чтобы родить другого.

- Но Бхима мог и обмануть, - молвил колесничий. - Нужно спросить никогда не лгущего Юдхиштхиру.

Устремил Дрона свою колесницу к тому месту, где сражался старший из Пандавов, и крикнул ему, заглушая грохот сражения:

- Правда ли, что мертв Ашваттхаман?

И приблизился Юдхиштхира к Дроне, своему наставнику, служившему братьям-врагам, и ответил, стараясь произнести слово "слон" как можно невнятнее, чтобы оно послышалось как "сын".

- Да, слон Ашваттхаман убит.

Это была первая сознательная ложь того, кого называли "Путем истины", и колесница Юдхиштхиры, зависшая в воздухе на расстоянии ладони от земли, коснулась её всеми четырьмя колесами.

Сломленный вестью, сомневаться в которой он не мог, Дрона бессильно выронил свой лук и уселся на площадке колесницы, произнося молитву о сыне. Видя это, брат Драупади соскочил со своей колесницы и двинулся к Дроне. Все, кто это видел, закричали, призывая оставить Дроне жизнь, но все крики заглушил вопль Арджуны.

- Брось меч, Дхриштадьюмна! На кого ты поднимаешь руку, безумец!

Не обращая ни на кого внимания, Дхриштадьюмна вскочил на колесницу Дроны, схватил левой рукой его седые волосы, а правой отсек голову. В это мгновение засиял весь небосвод, словно бы появилось второе солнце. Это уходила в верхний мир, во владения Брахмы, погруженная в йогу душа воина, не имевшего себе равной по благородству. Но этот свет вознесения видели из находившихся поблизости только Арджуна, Кришна, Крипа и Санджая, колесничий слепого царя. Остальные же в это мгновение оставались слепы. Они видели лишь Дхриштадьюмну, залитого кровью Дроны, спрыгнувшего с колесницы с головою Дроны в руках. Они видели, как он швырнул её на траву и как Кауравы, на мгновение оцепенев, обратились в бегство. Пандавы же, уверенные в своей полной победе, предались ликованию. Бхима и Дхриштадьюмна стали плясать среди войска, обнимая друг друга. Когда же у них иссякли силы, Бхима сказал убийце Дроны:

- Спляшем ещё раз, когда будет сражен сын возничего Карна.

Нараяна

Устрашенные ликующими воплями врагов, покрытые пылью, дрожащие всем телом, Кауравы окружили Дурьйодхану. Он же, бессильный им помочь, погнал колесницу на край поля. Пустились в бегство и колесницы Шакуни, царя Гандхары. Бежал и Карна вместе со всем своим огромным войском. Крипа же брел по полю, всхлипывая и без конца повторяя: "Беда! Беда!" И только один Ашваттхаман рвался вперед, не понимая, в чем причина переполоха. Подъехав к Дурьйодхане, он спросил:

- Почему бегут Кауравы? Не употребили ли враги какое-либо новое оружие?

Не в силах сообщить ему о гибели отца, Дурьйодхана залился слезами. И тут подошел Крипа, повторяя: "Беда! Беда!" И потрясенный, погруженный в горе, поделился с ним случившимся, не думая о последствиях.

Услышав о гибели отца, Ашваттхаман был охвачен великим гневом:

- Сегодня я применю оружие отца и добуду мир! - воскликнул он.

- Где же это оружие? - спросил Дурьйодхана. - Почему твой отец не воспользовался им сам? Мы, обучавшиеся у него, никогда о таком не слышали.

- Владению этим оружием отца обучил Нараяна под условием, что он применит его в крайнем случае, а секрет его передаст лишь сыну. Это небесное оружие, спускающееся с неба подобно дождю. Оно может убить всякого. Поэтому отведи войско, а я пойду к реке один. Погружу руку в воду и произнесу заклятие, которое я держу в памяти.

Войско Кауравов отступило, и Пандавы стали ждать гонцов с мольбой о мире. Но вместо этого пронесся могучий порыв ветра, насыщенного влагой. При безоблачном небе раздались удары грома. Разбушевался Океан, и его потоки преградили выход рекам, которые потекли в обратном направлении, заливая поля и леса. Вершины гор стали раскалываться, и из них вырывались потоки пламени. Запылали леса. Пламя вступило в схватку с водами.

И впервые Арджуна решился бросить обвинение старшему брату:

- Как ты мог, Юдхиштхира, ради обретения царства совершить нечестивый поступок! Ведь Дрона, обращаясь к тебе, был уверен, что ты не обманешь. Ты же солгал нашему наставнику, произнеся неясно слово "слон". И нежно любящий своего сына отстранился от битвы и лишился жизни. А ведь Дрона был нам как отец. Сам знаешь - согласно предписаниям закона, он и был нам отцом.

На эти слова Юдхиштхира не ответил. Он стоял, низко склонив голову, пораженный стыдом и раскаянием, однако Бхима, преисполнившись гнева, молвил:

- Ты, Арджуна, возглашаешь подобно отшельнику, живущему в лесу, или брахману, суровому в обетах и чуждому закону насилия. Ты говоришь о справедливости, но где твой гнев, накопившийся за тринадцать лет нашего изгнания? Где твоя память об оскорблении нашей супруги Драупади? Оставайся же здесь вместе со своими наставлениями, я же один сокрушу своей палицей сына Дроны.

- Я не жалею, что отрезал голову Дроне, - сказал Дхриштадьюмна. - Ведь Дрона убивал моих родственников. Отказ же в убиении врагов - величайший грех.

Между тем тайное оружие Нараяны вступило в битву. Воздух заполнился стрелами, напоминающими змей с пылающей пастью. Показались железные шары и диски с краями, острыми, как бритвы. Всякий раз, когда Пандавы пытались отразить это оружие, действие его усиливалось. Разрезаемые на части, сжигаемые, теснимые со всех сторон, обратились в бегство Пандавы. Но от небесного оружия не убежать. От него не укрыться в пещерах или домах, если бы они и оказались неподалеку. Стрелы, шары, диски меняли направление, следуя за своими жертвами. И постигла бы все войско Пандавов гибель, если бы в его рядах не был Кришна. Он знал о дружбе Дроны и Нараяны и догадался, что оружием Дроны стала мудрость Нараяны, а мудрость эта состояла в том, что не надо отвечать на силу силой, на зло злом.

- Сойти всем с колесниц и коней! - прозвучал громовой голос Кришны. Подальше отбросить от себя оружие. Стоять спокойно, сидеть или лежать, выбросив из головы даже мысль о сопротивлении. И оружие отступит. Оно поражает тех, кто ему противится.

Все последовали совету Кришны. Только один Бхима, закрыв голову щитом, орал во всю свою волчью глотку:

- Не слушайте его! Есть ли больший позор для кшатрия, чем бросить оружие! Смотрите на меня! Я отражу небесное оружие своими стрелами, разобью его своей палицей!

Но чем быстрее двигался Бхима, чем громче он орал и сильнее размахивал палицей, тем больше к нему летело стрел, шаров и дисков. И пришлось Арджуне, спасая неразумного брата, защитить его огненной мощью своего тайного оружия. Теперь колесница Бхимы была закрыта двумя огромными колпаками огня. Оставалось вытащить его самого наружу. И это удалось сделать, поскольку нараяна отступила перед безоружными Арджуной и Кришной. И как только последний из бойцов, уже лишенный оружия Бхима, был вытащен из беснующегося пламени, подул мягкий ветерок. Могучая сила небесного оружия была усмирена непротивлением ему.

Дурьйодхана, видя, что вражеское войско спасено, сказал сыну Дроны:

- Теперь уничтожь их нараяной.

- Нараяна не может быть применена дважды, а у меня нет больше сил сражаться, - ответил Дхриштадьюмна.

Поединок

Распустился утренний туман. Далеко простирающийся гул барабанов разбудил равнину и она заблестела оружием, запестрела одеяниями, задвигалась колесницами. На горе Меру пробудились боги и заняли места, чтобы все видеть, ничего не пропустить. Ведь ещё вчера, на пятнадцатом дне от начала битвы было решено отдать судьбу великого сражения единоборству Карны и Арджуны, старых соперников в искусстве стрельбы из лука.

И вот они ринулись навстречу друг другу на колесницах. Сила этих колесниц была от лесного дерева, быстрота - от Вайю, грохот - от Марутов. Вот сошлись соперники, как два слона, соперничающих из-за слонихи, как туча с тучей, как гора с горой, если бы такое можно было вообразить. Оба воинства отошли в сторону, чтобы наблюдать величайший из поединков, которые знала земля.