Открытие Америки или Перенос Коровушкина - Страница 1

Журналистов Николай Леонидович Коровушкин не любил. Да и как их любить, если журналист, независимо от пола и возраста, это бесцеремонное, развязное существо, для которого нет ничего святого. Существо, наделенное, в довершение всего, весьма неважными мыслительными способностями. Столь нелицеприятное убеждение сформировалось у Николая Леонидовича как в результате многократного личного общения с этими бесцеремонными существами в тех случаях, когда он давал интервью - в качестве очень известного ученого, - так и знакомства с текстами, которые после этого появлялись в печати.

Тексты обычно вызывали у Коровушкина еще большее негодование, чем развязные манеры их авторов. Читая, Николай Леонидович хватался за голову и порывался немедленно звонить в редакцию, в Союз журналистов и в Комитет по печати Государственной думы. Однако, будучи человеком отходчивым и мудрым, быстро остывал и с иронической усмешкой откладывал очередную публикацию в сторону.

Остыть помогала простая, хотя и горькая мысль: подавляющее большинство читателей, увы, теперь достойно как раз таких текстов, потому что интеллектуальный уровень общества по разным причинам падает на глазах, и неизвестно, чем все это закончится. А настоящему ученому, всецело поглощенному своим делом, надо, конечно, быть выше всего и продолжать работу.

Правда, отходчивость Николая Леонидовича приводила к тому, что по прошествии некоторого времени, сделав новое важное открытие (а делал он их то и дело, причем, будучи ученым-универсалом, в разных областях науки), он давал согласие на очередное интервью, и - все повторялось с начала.

В конце концов, однако, чаша терпения переполнилась, и всемирно известный ученый дал себе слово исключить любые контакты с журналистами навсегда. Слово свое Николай Леонидович очень долго держал. Но теперь значение сделанного им нового открытия было столь огромным, что пришлось, скрепя сердце, проводить пресс-конференцию.

Журналистов, разумеется, оказалось несметное количество, их общая копошащаяся масса то и дело вызывала у Коровушкина усмешку. С этой усмешкой, закончив сенсационное сообщение о сути своей работы и перейдя к ответам на вопросы, Николай Леонидович и обозревал беснующийся перед ним огромный зал.

Сказать, что зал был переполнен, значит, ничего не сказать. Стены, казалось, вот-вот треснут, вызвав обрушение потолка и неминуемые человеческие жертвы. Многие журналисты бесцеремонно сидели на коленях своих коллег, проходы тоже были забиты пишущей и снимающей братией, представители которой вытягивали шеи и мешали телеоператорам.

А над всем этим столпотворением грозно раскачивалась, словно маятник, одна из огромных люстр. Минутой назад на нее хотел было взобраться какой-то совсем уж отвязанный фоторепортер, вставший для этого на плечи коллег, но сорвался, издал дикий вопль и упал прямо в толпу, которая на мгновение сумела-таки раздвинуться. Это происшествие отвлекло внимание журналистов от того главного, ради чего они и собрались в таком огромном количестве, и на какое-то время ход пресс-конференции прервался.

- Надеюсь, ушибся хотя бы, - пробормотал Николай Леонидович почти добродушно. - И хорошо бы еще, чтоб камера у него вдребезги…

- Что вы сказали, шеф? - нервно переспросил сидевший от него по левую руку ассистент Василий. - Какая еще камера?

- Фотокамера, и, желательно, очень дорогая, - пояснил Николай Леонидович, переводя взгляд на ассистента. - Хотя все равно не поумнеет. А ты, Василий, не волнуйся.

Для молодого ассистента эта пресс-конференция была первой в жизни, и он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Но больше, похоже, не из-за невиданного им доселе журналистского столпотворения, а потому что сидел на сцене за одним столом с виднейшими учеными эпохи и ясно сознавал, что столь великого общества он пока не достоин.

Собственно, участвовать в пресс-конференции и в самом деле было ему еще не по чину. Однако, несмотря на возражения организационного комитета, которые имели место, Николай Леонидович на этом настоял. Ибо заслуги Василия в его успехе были неоценимы.

Голова у Василия была светлой, а руки золотыми. Любую идею Николая Леонидовича ассистент схватывал налету, и она мгновенно воплощалась в готовую деталь, блок или узел. Трудности Василий презирал и не боялся никакой черновой работы, а ее хватало.

Правда, одежду, по мнению Николая Леонидовича, он носил легкомысленную и часто употреблял новомодные словечки, принятые у современной молодежи, но человеком был вполне серьезным и с большими задатками.

Еще, чего уж греха таить, Николаю Леонидовичу, импонировало-таки, что ассистент смотрел на него с нескрываемым, неподдельным восхищением. Смотрел, как на своего кумира. Как на великого ученого, работать с которым - неоценимая честь.

Собственно, именно так и обстояло в действительности, стесняться Николаю Леонидовичу было нечего. Особенно теперь, после ошеломляющего успеха, по поводу которого и была созвана пресс-конференция.

Пресс-секретарь Академии наук укоризненно постучал ручкой по микрофону.

- Господа, господа! - молвил он. - Не отвлекайтесь, время дорого! Вопросы к Николаю Леонидовичу наверняка далеко еще не исчерпаны. Ну вот, вы, господин в первом ряду» да-да, вы, в серо-зеленом пиджаке.

Впрочем, уже пригласив журналиста задать вопрос, пресс-секретарь, многозначительно подняв указательный палец, позволил себе философское замечание:

- Я только что произнес слово «время», господа. Сегодня по понятным причинам оно имеет для всех нас совершенно особый смысл…

По залу прокатился понимающе одобрительный гул. Журналист поднялся с места, назвался представителем весьма популярной газеты и начал так:

- Сегодня вы, господин Коровушкин, объявили, что первое путешествие в прошлое на построенной вами машине времени дело буквально нескольких следующих дней. Безусловно, всех нас интересует чисто практическая сторона…

Николай Леонидович согласно кивнул.

- Надо понимать, чтобы ничем не отличаться от людей прошлого, вам придется заранее переодеться в одежду той эпохи, куда вы отправитесь? - задал вопрос журналист.

От такого вопроса у Николая Леонидовича поднялись брови. Журналист, между тем, заговорил без остановки. Началась его тирада еще с одного вопроса, но риторического, а дальше он уже не спрашивал, а утверждал, причем с большим апломбом. Выглядело это так, словно он давал путешественнику по времени необходимые инструкции:

- Я правильно понимаю? Высадиться вам, значит, надо будет в каком-то пустынном месте, чтобы машину времени, а также сам момент вашего прибытия в прошлое, никто не видел. И уже потом, каким-то образом замаскировав машину, отправляться смотреть то, что вас интересует, ведя себя так, чтобы никто не заподозрил, кто вы такие на самом деле. Иначе, как писали авторы фантастических романов, поворот в ходе истории неизбежен, и тогда…

- Кстати, как именно вы собираетесь одеться? - выкрикнула вдруг из зала, бесцеремонно перебив собрата по перу, какая-то пышнотелая дама. - Кто из модельеров пошьет костюмы, где вы возьмете выкройки?