«Откройте, военная полиция!» - Страница 4

Очевидно, Ильин, как и любой христианский мистик, был одержим идеей построения «нового Иерусалима» или «града божьего» на земле, причем в отдельно взятой стране. При этом он не принимал во внимание никаких объективных социально-экономических закономерностей, а оперировал исключительно фантомами из нацистского оккультизма и православной теологии. Известно, что оба названных мистических учения считают ниже своего достоинства учитывать такие подлые вещи, как материальную базу общества.

В общем, даже труды классиков утопического социализма (Оуэн, Мор, Кампанелла) кажутся на фоне сочинений Ильина образцами экономически обоснованных социальных программ.

Тем не менее, как нетрудно заметить, национальные проекты администрации Путина опираются именно на гиперутопические идеи Ильина, что естественным образом приводит все эти проекты к краху на самых ранних стадиях реализации.

У масштабного инвестирования государственных гиперутопий есть лишь три реальных результата. Один — миллиардные личные состояния чиновников из президентского окружения, в чьи карманы осела значительная часть «утопических» денег. Другой — стремительное размножение православных ультранационалистических и неонацистских формирований, которым достались остальные средства из того же источника. Третий — разрушение всех «нелояльных» (по Ильину) общественных институтов.

Со всем этим грузом на борту суперлайнер «Россия» движется к рубежу 2008 года, когда планируется мягкая замена лица на капитанском мостике. Нам, как пассажирам, имеет смысл заранее оценить, куда все это приплывет при разных сценариях.

Если новый капитан будет продолжать политику в духе Ильина и Ким Ир Сена, и никто его не остановит, то мы получим законченное православное чучхе с постепенным переселением в бараки и переходом на подножный корм. Вряд ли эта система протянет долго (мировое сообщество не потерпит существования Северной Кореи такого огромного размера), но это слабое утешение для тех, кому придется жить сначала при этом режиме, а потом при его ликвидации руками иностранных солдат.

Если новый капитан будет меньше привержен мистике и больше — прагматике, то он, скорее всего, зачерпнет как следует из казны отечества и, сказав с трапа самолета бессмертное: «Прощай, немытая Россия», растворится в небесной синеве, предоставив гражданам возможность самим расхлебывать последствия политических экспериментов последнего десятилетия. Это — не самый худший вариант. Тогда Россия, скорее всего, придет к модели Южной Кореи, т.е. идеологически нейтральному технократическому авторитаризму, ориентированному на модернизацию экономики и форсированное развитие материального производства. Радетелей военно-патриотической духовности скорее всего, упрячут за решетку, как «банду четырех» в Китае — и правильно сделают.

Есть и третий вариант, учитывающий необъятные просторы России. Страна просто треснет и распадется на части с разными политическими системами. Получится две «Южные Кореи» (на Западе и на Востоке), одна Северная Корея (в середине), а все остальное растащат ближайшие соседи.

Можно, конечно, рассматривать четвертый вариант: приход к власти решительного лидера западноевропейского типа, вроде Шарля де Голля, но это уже из разряда утопий. По крайней мере, последние 200 лет де Голли на нашем политическом горизонте не появлялись.

В общем, есть мнение, что Россия, отказавшись от надежного, проверенного жизнью, буржуазного либерализма, очередной раз наступила на старые национал-патриотические православно-монархические грабли «русского чучхе». Теперь она при каждом движении будет получать этими граблями по лбу, пока не сделает шаг назад или в сторону.

Вернемся к вопросам, поставленным в самом начале. В чем смысл либеральных ценностей, в частности — политического плюрализма и права меньшинства свободно распространять свои мнения по вопросам религии и идеологии?

А смысл тот же, что у канарейки на первых подводных лодках. Канарейка была живым индикатором кислорода, поскольку она чувствительнее к его дефициту, чем человек.

Если она падала кверху лапками, это значило, что кислорода на подлодке не хватает и если ничего не предпринять, то скоро кверху лапками попадают люди.

Аналогично: если религиозные и идеологические меньшинства падают кверху лапками, то в обществе не хватает прагматизма, который обеспечивает спокойное отношение к чужим мнениям. Ни один разумно организованный государственный строй не будет остро реагировать на оппозиционную идеологию — пусть болтают что хотят, лишь бы не призывали убивать и грабить. Зачем обращать внимание на разнообразных болтунов, если трезво мыслящие граждане на практике видят, что действия правительства соответствуют целям народного благосостояния, экономического и научно-технического прогресса и общественной безопасности?

Напротив, государственный строй, организованный по-дурацки и правительство, действия которого разрушительны для экономики, нуждается в иррациональном идеологическом обосновании своей доктрины. Распространение любой альтернативной идеологии будет для такого государственного строя реальной угрозой (как для известной сказочной монархии — слова ребенка: «Смотрите, а король-то голый!»). Правительство начнет сначала осуществлять политическую цензуру, потом преследовать идеологически нелояльные сообщества, и постепенно доберется до контроля частных разговоров людей.

Если ничего не предпринять, то скоро к любому гражданину, заподозренному в недостаточно восторженном образе мысли, может постучаться в дверь Большой Брат:

«Откройте, военная полиция! Лапки кверху, подлый иностранный агент, ты арестован!»

Дальше все привычно. Черный воронок. Камера. Усталый следователь (у него очень много работы в условиях непримиримой борьбы с адептами чуждой идеологии).

«Признаете ли вы, что, по заданию западных разведок вели вражескую пропаганду в целях ослабления нравственных и религиозных основ нашего государства».

Не понимаете? Пара-тройка ударов дубинкой по почкам для вразумления непонятливых.

«Признаю».

«Очень хорошо. Распишитесь здесь, здесь и здесь».

Дальше — вагон, конвой и лагерь для перевоспитания. Полное чучхе. Один человек — ничто перед лицом государства. И другой человек — ничто. И третий. И миллионный. Вот почему вопрос стоит «или — или». Или права любого отдельного человека по отношению к интересам государства приоритетны, или все люди — ничто. Государственная машина может потребовать любых жертв, и если ее интересы приоритетны, то жертвой может оказаться каждый, и никто не может спать спокойно.