«Откройте, военная полиция!» - Страница 1

О чем бы вам ни говорили, речь идет о деньгах, точнее — о разных путях их получения.

Политэкономия духовности: реклама — двигатель торговли, патриотизм — двигатель разбоя.

Зачем требовать свободы совести, печати и собраний? Для чего служит политический и религиозный плюрализм? Что за пляски вокруг приоритета прав личности по отношению к интересам государства. Что хорошего в этих т.н. либеральных ценностях?

Что плохого, если в стране будет только одна идеология и только одна церковь?

Зачем давать различным меньшинствам возможность кричать о своих мелких проблемах? От их бессмысленной болтовни материальные блага не деревьях не вырастут. Не лучше ли прекратить эти глупости и заняться настоящим делом: материальным производством, работой, бизнесом, в общем, тем, из чего получаются деньги и благосостояние?

Общий ответ на эти вопросы я дам в конце статьи.

Если в обществе есть деньги, товары, работа, правопорядок, то идеологический и религиозный плюрализм вроде бы и не нужен. В здоровом, цивилизованном, устойчиво функционирующем обществе идеология и религия вообще вне основного потока жизни, это — фон, не определяющий содержание экономики и деятельности большинства людей.

Каков основной набор ориентиров большинства людей в здоровом обществе?

Интересная высокооплачиваемая работа, бытовой комфорт, личная безопасность, хорошая семья, здоровые дети, полноценный отдых, доступные развлечения (по вкусу). Все остальное (включая идеологию и религию) проходит по разряду развлечений.

Общественную администрацию (государство, правительство) этот набор ориентиров вполне устраивает. От человека только и требуется: работать, платить налоги и не совершать явно антиобщественных действий.

Человек зарабатывает, а администрация получает налоги, за счет которых обеспечивает общественный порядок и социальные программы. Простая логичная модель общества.

Патриотизм в таком обществе определяется простой формулой: «Благополучие моей семьи неразрывно связано с благополучием моей страны». Такой патриотизм не приходится специально пропагандировать, он возникает сам собой.

Но в некоторых случаях администрацию не устраивает, что у людей такие естественные ориентиры. Хрестоматийный пример — империалистическая война. Людям совсем не хочется бросать свой дом, семью и работу, брать в руки винтовку, и отправляться к черту на куличики, чтобы подстрелить там какого-то иностранного гражданина или быть подстреленным им. Но военно-патриотическая пропаганда убеждает, будто эти враждебные иностранцы — самая большая проблема в жизни, и нет ничего важнее их уничтожения. Ориентиры меняются, людям хочется убить вражеского солдата или умереть «за родину», а дом, семья и работа отходят на задний план.

Другой хрестоматийный пример — клановое государство, экспроприирующее граждан. Людям совсем не хочется горбатиться на правящий клан «за кусок хлеба и кружку воды». Но гражданская патриотическая пропаганда убеждает, что этот клан — важнейшая национальная ценность и его благополучие — главная цель. Ориентиры меняются, людям хочется услужить правящему клану, а дом, семья и работа отходят на задний план.

Патриотическая смена ориентиров — это перераспределение ресурсов. Человека, который занимался «настоящим делом» (зарабатывал деньги) и не интересовался «всякими глупостями» (вроде идеологии и религии), ждет неприятный сюрприз: общество приходит к нему и отнимает его личные средства «на патриотические цели».

«О, черт! — говорит этот человек, — как же так?»

А как же иначе? Патриотизм — штука затратная, и эти затраты должен кто-то нести.

У люмпен-пролетариата денег практически нет. У деятелей из криминальной сферы деньги хорошо замаскированы. Правящий клан свои деньги не отдаст, иначе для него теряется весь смысл патриотизма. Остаются квалифицированные рабочие и инженеры, специалисты и бизнесмены «среднего класса». Вот они-то за весь патриотизм и заплатят.

В реальной политической жизни военное и гражданское патриотическое воспитание обычно проводятся единым комплексом. Правящий клан устраивает «программу патриотического воспитания», по которой одновременно пропагандирует ненависть к внешним и/или внутренним «врагам» и собственную невообразимую ценность. Страна превращается в гибрид военного и исправительно-трудового лагеря.

Тогда привет горячий всем естественным ценностям. Как может гражданин думать о таких мелочах, как личное благополучие, если любимая родина в кольце врагов, а отцам отечества, опоре нации угрожает гибель?! То, что дети «отцов отечества» живут и учатся у этих «врагов», а сами «отцы отечества» отдыхают среди «врагов» на собственных виллах (приобретенных за счет подданных) — как-то выпадает из поля зрения хорошо распропагандированных патриотичных граждан.

Человек, занятый «настоящим делом» и смотрящий на вещи прагматично, начинает, наконец, интересоваться политикой, идеологией и религией, поскольку эти факторы вторглись в его экономическую жизнь. Разобравшись, он с возмущением заявляет:

«О, черт! Это же вульгарный разбой под маской духовности и патриотизма!»

А как же иначе? О чем бы вам ни говорили, речь идет о деньгах, точнее — о разных путях их получения. Реклама — двигатель торговли. Патриотизм — двигатель разбоя.

Казалось бы, почему «опоре нации» не заняться вместо патриотического разбоя нормальным управлением? Неужели им не было бы приятнее иметь в своей стране нормальные условия и для себя, и для своих детей, и (заодно) для народа?

Ответ до изумления прост: «отцы отечества» не умеют управлять. Неспособные они к этому делу. Мастерства не хватает, интеллекта, образования, опыта и практического здравого смысла. В какой-то момент удачное стечение обстоятельств забросило «отцов» на верхушку социальной пирамиды и некоторое время позволяло без труда на этой верхушке удерживаться. Потом условия изменились, и теперь власть держится только на пропаганде. Если пропаганда ослабнет, люди тут же вернутся к естественному набору жизненных ориентиров, а «отцам отечества» предложат убираться вон. Правящий клан может найти опору в военной силе, но это работает не долго, и заканчивается либо путчем со стороны армии, либо революцией со стороны народа.

Чтобы удержать власть, правящий клан должен применять все более сильные средства пропаганды, вплоть до развязывания войн для «подъема патриотического духа».

Подобный сценарий был высмеян в фильме «Хвост виляет собакой». Там, чтобы отвлечь внимание от грязной истории с президентом США, выдумывается несуществующая война.

Но если планируется отвлечь народ от серьезных внутриполитических и экономических проблем, то и война должна быть достаточно серьезной, с настоящим противником, настоящими убитыми, раненными, искалеченными…

Обычно даже вполне прагматично мыслящий европеец теряется, если ему говорят: «Как ты можешь думать о деньгах, когда наши ребята гибнут за родину от стрел каннибалов в джунглях Амазонки». Как-то ему неудобно становится спрашивать: какого хрена наши ребята в этих джунглях делают? Кто их туда отправил? Чего родина не поделила с амазонскими каннибалами?

«Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война» — сказал царю Николаю II в 1904 г. министр внутренних дел Плеве, обосновывая внутриполитическую необходимость войны с Японией. Он планировал подавить социально-экономический протест «введением строгой общественной дисциплины во всех областях народной жизни, которые доступны контролю государства», противопоставив революционному движению «духовную силу религиозно-нравственного перевоспитания нашей интеллигенции».