Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том I - Страница 45

Общественное мнение Англии было недовольно условиями Амьенского трактата. По мнению крайних националистов, «Амьенский договор представляет собою прелиминарии смертного приговора Англии». Уступая общественному мнению, правительство не торопилось выполнением статей трактата, удерживая Мальту и не очищая мыса Доброй Надежды и Александрии. Для Англии было крайне важно, чтобы Мальта и другие острова остались в ее руках. Владение островами на Средиземном давало ей возможность удержать за собой господство на море. Франция стремилась к тому же. Вполне понятно поэтому возникшее недоразумение между Францией и Англией из-за Мальты.

Английское правительство, чувствуя близость разрыва с Францией, предложило России союз с Англией в целях «гарантировать обоюдные свои владения против Франции». Русское правительство отнеслось к союзу отрицательно, находя, «что интересы России и Англии столько имеют между собою общего, что и без постановления на бумаге они друг другу союзниками считаться могут».

Поведение Англии естественно раздражало Наполеона. Резкое обращение Наполеона с английским послом Витвортом, неоднократно сделанные резкие заявления — «Мальта или война» — фактически предрешали разрыв дипломатических сношений с Англией.

Бар. А. Я. Будберг

Международное положение осложнялось еще тем, что Наполеон, как и следовало предполагать, не имел никакого желания следовать условиям трактата 8 октября 1801 года. Наполеон нарушил первую статью секретной конвенции, по которой удовлетворение владетелей, потерявших земли, должно производиться с обоюдного согласия России и Франции. Наполеон в распределении вознаграждения обошелся без России, да и сами германские владетельные князья предпочитали подобный образ действий, вступая с Наполеоном в сепаратные соглашения. Правда, пока правительство Александра I не имело прямых причин уклониться в сторону от ранее заявленных принципов международной политики, но поведение Наполеона считалось серьезной угрозой европейскому миру и вызвало вполне законные нарекания России. К тому же между русским и французским правительством возникли недоразумения из-за восточного вопроса. Александр I считал сохранение единства и нераздельности Турции одним из оснований своей политической системы — «стремление поддерживать всеми силами государство, слабость и дурная администрация которого служат драгоценным ручательством безопасности». Между тем Морков сообщал, что Наполеон постоянно заводит разговор о близком распадении Турции, и русскому правительству была поставлена серьезная дилемма — пристать ли к державам, собирающимся совершить международный грабеж, или как-нибудь предотвратить раздел Оттоманской империи. В неофициальном комитете преобладало последнее мнение. Граф Строганов полагал, что пора положить преграду властолюбивым планам Франции, по отношению же к Турции стремиться к тому, чтобы она всегда оставалась в теперешнем положении, и не допускать ей ни усилиться, ни подвергнуться окончательному распадению. Кочубей указывал, что Франция угнетает государства Европы, и это может повести к войне, и тогда России придется стать во главе европейских держав. Так впервые раздались в комитете голоса о близости и своевременности коалиционного выступления держав против Наполеона, а пока русское правительство решительным тоном заявило Наполеону, что император Александр никак не намерен принять участие ни в каком проекте, враждебном Турции. Решительное заявление русского правительства прекратило дальнейшие разговоры о целесообразности раздела Турции, но отношения России и Франции не стали лучше. Нетактичное, резкое, а подчас и совершенно грубое обращение с русским послом, угрозы по адресу русского правительства — все это показало призрачность миролюбивой политики Наполеона и близость разрыва с Россией.

Международное положение дел сильно осложнилось благодаря возникшей войне Англии с Францией. Соотношение сил стало неопределенным. Россия и Австрия не находили своевременным вмешаться в эту борьбу, хотя и относилась к ней сочувственно, считая господство Англии на море менее тягостным, чем преобладание Франции на суше. Сам Александр резко изменил свое отношение к Наполеону, не перестававшему всеми средствами оказывать ему свое внимание. Впрочем, и с Англией отношения несколько обострились. Русское правительство не было довольно действиями английских каперов, захвативших и русские суда, а также блокадой устья Эльбы. Правда, англичане оправдывались необходимостью, но это было грубое нарушение конвенции России с Англией. И политика Англии в Турции считалась подозрительной. Русские дипломаты сообщали, что английский представитель идет во всем в разрез с желаниями русского правительства; англичане предлагали Турции занять Александрию и Египет для защиты страны от Наполеона. Защита Англией поведения турецкого правительства по отношению к христианским народностям тоже была источником охлаждения России и Англии. Однако оно было непродолжительным. Поведение Наполеона становилось слишком вызывающим, и убийство герцога Энгиенского, переполнило чашу терпения и определило необходимость сближения России с Англией и образования новой коалиции против Наполеона. Русское правительство наложило траур при дворе. Высшее общество откровенно заявило о своем нерасположении к Франции, игнорируя на вечерах жену французского посла. Русский поверенный в делах Убри передал Талейрану ноту, в которой выражалась скорбь о судьбе, постигшей герцога Энгиенского, и высказывалась надежда, что первый консул «почувствует необходимость употребить самые действительные средства, чтобы успокоить все правительства относительно только что внушенных им опасений и содействовать прекращению порядка вещей в Европе, слишком тревожного для их безопасности и независимости, на которые они имеют неоспоримое право».

А в ноте, переданной в Регенсбурге германскому сейму, Россия приглашала все немецкие державы протестовать по поводу нарушения неприкосновенности Германии и требовать от французского правительства мер, диктуемых оскорбленным достоинством империи. Одна нота дополняла другую. Правительство Наполеона ответило нотой, определившей дальнейшую линию поведения русского правительства. В ноте указывалось, что русское правительство действует по внушениям неприятелей Франции, указывалось на желание русского правительства образовать коалицию, и что предыдущая политика России — ее стремление об успокоении германских держав на счет их безопасности и независимости — только предлог для образования коалиции. По словам ноты, нарушительницей безопасности держав является собственно Россия тем, что в Дрездене и Риме покровительствует и содержит заговорщиков, употребляющих во зло присвоенные им права и волнующих соседние страны; тем, что русские резиденты хотят распространить покровительство народного права на уроженцев государств, при дворах коих они аккредитованы. Далее указывалось, что Германия и Франция взаимно обязались не давать убежища никому из тех, кои могли бы нарушить спокойствие соседней державы… Мы требуем, чтобы эмигранты, состоящие в русской службе в то время, когда велась война между Россией и Францией, были удалены из тех мест, где они известны своими происками против нашего правительства, а Россия упорно содержит их там. Затем в ноте наносилось личное оскорбление Александру вместе с намеками на некорректные поступки английского правительства (la plainte qu'elle (la Russie) eleve aujourd'hui conduit a demander si lorsque l'Angieterre medita l'assassinat de Paul I-er, on eut en connaissance que les auteurs du complot se trouvaient a une lieue des frontieres on n'eut pas ete empresse de les faire saisir). Нота заканчивалась изъявлением надежды, что русское правительство со временем заметит коварство людей, стремящихся к войне, выгодной только для Англии, а также и угрозой по адресу России: первый консул не искал войны, но всегда готов скорее вести ее, нежели позволить кому-либо оскорбить достоинство Франции. И как он не присваивает себе никакого преобладания и не вмешивается в действия Российского кабинета, то и требует, чтобы в отношении к нему поступали так же. После подобного ответа французского правительства, естественно последовал разрыв дипломатических сношений. Ответная нота Наполеона и провозглашение его императором заставили русское правительство предпринять быстрые решительные шаги к заключению коалиции. Естественными ее членами, кроме России, являлись Австрия, Пруссия и Англия, но достигнуть соглашения было очень трудно. Австрия не желала немедленного разрыва с Наполеоном, находя себя малоподготовленной к войне и боясь захвата со стороны Пруссии ее владений, если она откажется по тем или другим соображениям присоединиться к коалиции. Что касается Пруссии, то, несмотря на Мемельское свидание прусского и русского государей с взаимными уверениями в дружбе и преданности, Пруссия тоже боялась разрыва и не могла предпринять шаг, враждебный Наполеону. Легче было сговориться с Англией. Общие экономические и политические интересы убедительно говорили в пользу забвения всякого рода недоразумений и скорейшего координирования совместных действий. Участие Англии в коалиции было необходимо; она владела флотом и господствовала на море, и, как наиболее богатая страна, она могла субсидировать континентальные державы. Следовало также привлечь к коалиции и Швецию, чтобы обезопасить столицу с этой стороны.