Отечественная война 1812 года. Экранизация памяти. Материалы международной научной конференции 24–26 - Страница 21

В совместных постановках снимаются главным образом актеры из стран-участниц. Такая практика заставляет порой заподозрить, что выбор актеров той или иной национальности определяется размером денежного вклада соответствующей страны, что чревато определенным перекосом, и такое подозрение не беспочвенно. Искусство выбора актеров в таких случаях состоит в том, чтобы, с одной стороны, выполнить требования, предъявляемые интернациональным кино, с другой – предложить зрителю хорошо известных ему отечественных знаменитостей. Первое требование в «Войне и мире» (в соответствии с уже упомянутым рецептом Мойто) касается выбора исполнителей некоторых второстепенных ролей: на роль домашнего тирана старого князя Болконского пригласили Малкольма Макдауэлла, в роли Марии Дмитриевны снялась Бренда Блетин. Блетин – опытная актриса, знающая, что такое экранизация-римейк, – вспомним ее роль в экранизации романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» (2005, реж. Джо Райт); кроме того, она уже работала с Дорнхельмом на картине «Анна Франк».

Главные роли в «Войне и мире» поделены между национальными знаменитостями, главным образом, немецкими и итальянскими. Для зрителей Германии роль Пьера Безухова неразрывно связана с Александром Бейером, начавшим свою карьеру со съемок в двух известных комедиях о том, как по-разному влияют на людей болезненные воспоминания о жизни в бывшей ГДР: «Солнечная аллея» (1999, реж. Леандер Хаусманн) и «Гуд-бай, Ленин!» (2003, реж. Вольфганг Бекер). Бейер, как он сам заметил в одном из интервью, едва ли не единственный актер, знающий о романе не понаслышке, – не в последнюю очередь из-за того, что в ГДР, где актер вырос, классик русской литературы входил в обязательную школьную программу Что вновь доказывает: референтные тексты для подобных римейков – прежде всего предшествующие экранизации. Это заметно и по тому, как Бейер выстраивает роль Пьера, – явно «по мерке» своего предшественника Бондарчука. Впрочем, приблизиться к образцу Бейеру не удается: его мимика и жесты излишне скованны, он только оттопыривает нижнюю губу и то снимает, то надевает очки. Остальные роли также отданы немецкоязычным актерам: Анатоля Курагина играет Кен Дукен, Федора Долохова – Беньямин Задлер, а Василия Денисова – австриец Гари Принц. Ханнелоре Эльснер, широко известная по развлекательным фильмам и телевизионной роли комиссара полиции, исполняет роль графини Ростовой, которой отведено в фильме Дорнхельма весьма значительное место; к тому же в немецкой версии актриса читает вступительное слово к каждой серии.

Вторая главная мужская роль, Андрея Болконского, дабы не нарушить «справедливость» в соблюдении национальных пропорций, отдана итальянцу Алессио Бони, который широко известен у себя на родине благодаря съемкам в телесериалах и способен гарантировать мгновенную узнаваемость. Он тоже берет за образец экранизацию Бондарчука и подражает мимике и жестам Вячеслава Тихонова. Эта роль представляет особую сложность, поскольку актер должен создать убедительный образ не только честолюбивого, пунктуального, верного царю и отечеству человека, но и мужчины, привлекательного для юной Наташи. Алану Доби из экранизации Би-Би-Си второе не удалось; Мел Феррер из голливудской версии был слишком скован, даже ему такой «шпагат» оказался не по силам. Бони, чей язык тела тяготеет к сдержанности, в общем и целом сумел создать убедительный образ. В ролях графа Ростова (Андреа Джордана) и князя Василия Курагина (Тони Берторелли) также заняты итальянцы.

Женские роли распределились следующим образом: Элен Курагину сыграла Виоланте Плачидо, Соню – Ана Катерина Морариу, мадемуазель Бурьен – Пилар Арбелла, Марью Болконскую – Валентина Черви.

Выбор на роль Марьи Болконской Валентины Черви наглядно показывает, что в транснациональных экранизациях требования ко внешности женских персонажей ограничены определенными рамками: актрисы должны недвусмысленно отвечать усредненному, глобализированному идеалу красоты даже в том случае, когда литературный первоисточник рисует совершенно иную картину. Толстой описывает лицо этой молодой женщины как некрасивое и болезненное, с печальным испуганным выражением. В экранизации Бондарчука княжна Марья в исполнении Антонины Шурановой не красавица, это худая молодая женщина со строго уложенными волосами. Черви же, напротив, красива и решительна, ее наряды пусть и не отвечают последнему слову моды, но вполне привлекательны. Аналогичное воплощение глобализированного идеала красоты можно наблюдать и в первой части эпилога, где Толстой описывает повзрослевшую Наташу, мать четверых детей, подчеркивая, что она превратилась в сильную плодовитую самку.

Клемане Поэзи, получившая свою долю международной популярности после роли Флер Делакур в фильме «Гарри Поттер и кубок огня» (2005), – одна из немногих французских актеров, наряду с исполнительницей роли Лизы Болконской Элоди Франк и сыгравшим Наполеона Скали Дельпейра[128]. Поляки и литовцы удостоились лишь ролей слуг. Нескольких важных персонажей, главным образом исторических, сыграли российские актеры: Владимир Ильин – фельдмаршала Кутузова, а Игорь Костолевский – Александра I. Россиянам также были отданы роли Николая Ростова (Дмитрий Исаев) и Платона Каратаева (Андрей Гусев).

Столь причудливое сочетание стран влечет за собой и многообразие языков, что, как показывает практика, не всегда облегчает понимание на съемочной площадке. В качестве общего языка был выбран английский, причем не только для общения на съемках, но и как язык оригинальной версии картины. Подобное решение имело далеко идущие последствия, поскольку большинству актеров пришлось играть на чужом для себя языке, поэтому в эмоциональных сценах мимика и жесты далеко не всегда совпадали со словами. Так что предположение, что это одна из причин маловыразительной мимики Пьера и Андрея, не столь уж абсурдно. С другой стороны, использование иностранного языка для такого мультинационального продукта имеет определенные преимущества, а именно: происходит некоторое сглаживание национальных стилей, на первый план, безусловно, выходит транснациональная составляющая. Но результат подобной практики будет иным, нежели при съемках фильма, где исполнители говорят на родном языке, а звук записывается позже. Для сравнения достаточно посмотреть несколько сцен из синхронизированной версии экранизации Бондарчука: хотя в них, как обычно и бывает при синхронизации, артикуляция актеров совпадает со словами не вполне, сами по себе мимика, жесты и движения точны и убедительны.

К тому же при переводе экранизации Дорнхельма произошло следующее: два сценариста-итальянца написали сценарий на своем родном языке, шотландец перевел его на английский, и этот вариант был положен в основу работы над фильмом. Затем на его основе носителями языка была написана так называемая оригинальная версия, которая, однако, до сих пор не демонстрировалась и не была выпущена в продажу на DVD[129]. Таким образом, «оригинальная версия» появилась после синхронизации на другие языки. Неудивительно, что после такой одиссеи диалоги в национальных версиях местами звучат неестественно.

Дорнхельм выбирает для своей экранизации жанр мелодрамы, так как прекрасно знает, что это обеспечит наилучший способ функционирования транснационального продукта. Более того, он выбирает не какой-нибудь, а преобладающий в наше время модус этого жанра, сопоставимый с романом XIX века. В киноведческих исследованиях последнего времени понятие «мелодрама» приобрело довольно широкий смысловой контекст. Еще не так давно, в 70-е годы, акцентировались главным образом отрицательные характеристики этого жанра, а в слове «мелодраматичность» слышались упреки в неправдоподобии действия, преувеличенной эмоциональности, ностальгическом накале чувств, надуманной интриге и появлении deus ex machina, будь то случайная встреча или чудесное спасение, чтобы свести все сюжетные линии к счастливому концу.