Отец подруги и я (СИ) - Страница 12

Спускаюсь на цокольный этаж и ищу помещение, где стоят мониторы. Одна дверь открыта и горит свет, значит, Ростислав Андреевич там. Не знаю, куда поставить поднос, и мужчина жестом указывает на стол.

— Ксения, тебя единственную никто не проверял, — сказал он таким тоном, что у меня волосы зашевелились на затылке. — Где твоя сумка?

— Ростислав Андреевич, вы меня в чем-то подозреваете?! — не могу поверить своим ушам.

— Пока нет. Но я должен проверить. Ты с Машей сегодня весь день, и… В общем, принеси, пожалуйста, свою сумку.

— Хорошо, как скажете, — разворачиваюсь и ухожу.

— Стой, я пойду вместе с тобой.

— Да, пожалуйста, — фыркаю.

Меня оскорбили его подозрения. Я никогда не пробовала наркотики, потому что страшно. А теперь, после того, что случилось с Машей — страшно вдвойне. Никогда в жизни к ним не притронусь.

Заходим в Машину комнату, моя сумка лежит на тумбе. Протягиваю ее Ростиславу Андреевичу и скрещиваю руки на груди. Он расстегивает молнию и бесцеремонно вываливает содержимое на Машину кровать. Губная помада, тампон, брелок, зарядка, фантики от конфет, готическое кольцо и… пакетик с таблетками.

— Что это? Я тебя спрашиваю! Отвечай, что это?!

Его крик застревает в горле. Мне даже показалось на секунду, что он сейчас меня ударит. Меня начинает трясти:

— Я… я не знаю, честное слово… Это не мое!

— А чье?!

— Мне подкинули. Моя сумка весь вечер лежала здесь, без присмотра. Я клянусь Вам…. Ростислав Андреевич, пожалуйста, поверьте мне. Готова на любые тесты, прямо сейчас. Я не принимаю наркотики, и не давала их Маше!

— Вот теперь я очень сожалею, что поддался на уговоры дочери и не поставил камеру в Машиной спальне. Ладно, иди в гостевую и сиди там, пока со всем этим не разберусь.

— Хорошо, — обнимаю себя за плечи и чувствую себя, как во сне.

— Можешь немного поспать, — чуть добрее добавляет он.

Я кивнула, вытирая слезы. Откуда в моей сумке таблетки? Кто их подкинул? Ведь кто-то же подкинул, потому что испугался, что полиция обнаружит. Вся надежда на камеры. Хотя Ростислав Андреевич сказал, что в Машкиной комнате нет видеонаблюдения, если передача произошла там, то мы никогда не узнаем, кто виновен. Если только сама Маша не назовет имя этого человека. Но это — не я!

Ложусь на кровать прямо в одежде и сворачиваюсь калачиком. Слезы душат меня и капают на подушку. Мне страшно. Вдруг меня посадят? Запрещенные вещества — это ведь уголовное наказуемое преступление.

Пусть снимут отпечатки пальцев с пакетика, я никогда не держала его в руках, а значит, моих отпечатков на нем не найдут. С этой мыслью сама не заметила, как уснула.

***

Девочка спала в гостевой спальне в позе эмбриона. Платье задралось, обнажая белые упругие бедра. На полу аккуратной кучкой лежат чулки, которые были на ней весь этот безумный вечер. Уже 6 утра, но мне даже в голову не придет сейчас любоваться рассветом.

Я прилег на кровать рядом с ней, придвинулся ближе и обнял ее. Она не проснулась. Устало прикрываю красные от перенапряжения веки. Надо бы поспать. Теперь уже можно, ведь я знаю имя человека, который виновен в том, что я чуть не потерял дочь.

И это была не Ксения.

Где-то в глубине души я знал, что девчонка не виновата, но был слишком зол, поэтому накричал на нее. Просто необходимо было выпустить пар. Сожалею, что ей пришлось это пережить.

Вдыхаю запах ее волос и крепко прижимаю к себе хрупкое девичье тело. Ее попка упирается в мой пах, и я стараюсь не замечать своей реакции на соприкосновение наших тел.

«Спать!» — командую самому себе.

Представляю ее лицо, когда она проснется…

***

Я сплю и ощущаю, что мне трудно дышать. Мне тяжело, потому что на мне лежит чья-то тяжелая рука. Нет, это невозможно, мне снится сон, что я лежу не одна, а с мужчиной. Поворачиваю голову и вижу лицо спящего Ростислава Андреевича. Чтобы убедиться в том, что не сплю, протягиваю руку и слегка касаюсь подушечками пальцев его колючих щек. Чувствую!

Как я оказалась с ним в одной постели? Прокручиваю в памяти последние минуты вчерашнего вечера. Он жестоко обвинил меня в умышленном преступлении и отправил спать. Но потом пришел ко мне и лег рядом. Почему? Нашел доказательства моей невиновности? Иначе его бы здесь не было.

Пытаюсь снять с себя его руку. Тяжелая!

— Куда собралась? — сипло спрашивает он, не раскрывая глаз, и прижимает меня к себе.

— Ростислав Андреевич, я…

— Доброе утро, Ксения.

В мой зад отчетливо упирается что-то твердое. О, нет… Боже! Вот так ситуация. Впервые в жизни просыпаюсь с мужчиной. Как я могла не почувствовать ничего ночью, или когда он там пришел? Но не думаю, что он позволил себе что-то лишнее со спящей девушкой. Но сейчас-то я проснулась, а у него утренняя эрекция. Надо бежать!

— Доброе. Можно мне встать в туалет?

Он отпускает меня и переворачивается на спину. Подхватываю чулки с пола и выбегаю из гостевой спальни.

— Вернись потом, — кричит мне в след.

Ага, щас прям, думаю. Приму у Машки душ и свалю отсюда на все четыре стороны. Похоже, мы в доме одни. Запираю спальню, чтобы не вздумал проникнуть, когда буду мыться. Снимаю платье и вижу красные полоски на теле. Да, спать в вечернем наряде такое себе. Хорошо хоть додумалась стащить чулки. А то бы ноги сейчас ныли.

Встаю под теплые струи душа и блаженствую. По-хорошему нужно выйти к Ростиславу Андреевичу и спросить, реабилитирована ли я в его глазах? Но я боюсь. Мы наедине, а, значит, он может позволить себе всякие… вольности.

Уйти, не прощаясь? Но я хочу знать, кто виновен в Машкиной беде. Выключаю душ и иду одеваться. Думаю, Маша будет не против, если я позаимствую у нее старый спортивный костюм.

Облачаюсь в вещи подруги, подсушиваю волосы и иду по длинному коридору. Где искать Машиного отца? Вряд ли он все еще лежит в гостевой. Ведь прошло уже полчаса.

В спальне Ростислава Андреевича раздается какой-то шорох. Иду туда и вижу его в одном полотенце, намотанном вокруг бедер.

— Ой, простите, я не знала, что Вы не одеты, — накрываю глаза ладонью.

— Да все нормально, заходи.

— Я подожду внизу, пока Вы оденетесь, — говорю и пулей лечу вниз.

Я успела рассмотреть его широкую грудь, густо покрытую черными волосками. Черт, это так… мужественно! Вот бы провести ладонью по его груди и ощутить жесткость волосинок. На плече у него какая-то татуировка, кажется, змея. А его тело… На нем ни единой жиринки. Рельефный торс и упругий живот. Когда он только успевает заниматься спортом?

Сижу внизу на диване и дергаюсь, как на иголках. Надо бы попить кофе и съесть что-нибудь, но стесняюсь без Маши хозяйничать на кухне.

— Пойдем завтракать, — спускаясь по лестнице, сказал Ростислав Андреевич.

На нем футболка поло, шорты и кроссовки — все белоснежное, как будто только из магазина. Волосы еще влажные после душа. Встаю с дивана и иду за ним на кухню. Прерываю неловкое молчание вопросом: «Помочь?». Просит нарезать сыр и ветчину. Остальное берет на себя.

Спустя минут десять наш стол выглядит весьма аппетитно.

— Я каждый день готовлю для Маши завтрак, — признается Ростислав Андреевич.

— Это очень мило.

— Тебе кофе с молоком?

— Да, пожалуйста.

Он как будто специально тянет с разговором. И сама первая боюсь начинать. Вот сижу и маюсь.

— Ешь, давай. После того, что вчера случилось, нам необходимы силы.

— Вы узнали, кто дал Маше таблетки?

— Узнал, — кивает.

— Кто?

— Скажи мне, пожалуйста, Ксения, каким макаром здесь оказался Влад Востриков? — спрашивает сквозь зубы.

— Я пригласила, — стыдливо опускаю глаза.

Вот сейчас выскажет мне все, что думает по поводу нашего посещения его спальни и валяния на кровати. Припозорилась, конечно, перед Машкиным отцом.

— Но зачем? — недоумевает. — Он… тебе понравился? Вы встречаетесь?

— Нет. Просто один парень — Богдан, дружок Тима, сказал, что поспорил на меня. Что… ну…