Отец наших отцов - Страница 3

Кристиана Тенардье махнула рукой.

– Неинтересно. Моя бедная Клотильда, если воображение ничего вам не подсказывает, кроме затасканных тем и жвачки из англо-саксонской прессы, то впредь вам, наверное, лучше не утруждать себя посещением наших совещаний.

Клотильда Планкаоэ побледнела, вскочила и бросилась к двери, чтобы не доставлять начальнице удовольствие своими слезами. Начальница пожала плечами и закурила сигару.

– Клотильда слишком ранима, – фыркнула она. – В этом ремесле баба должна быть с яйцами.

Флоран Пеллегрини двинулся было к выходу, чтобы попробовать утешить молодую журналистку-эколога, но хозяйка совещания своим окриком заставила его замереть на месте.

– Бросьте! Кончится приступ уязвленного самолюбия – сама вернется. У нее все равно нет выбора. Следующий!

Гислен Бержерон поднял тему обстановки страха в лицеях. Многие преподаватели запуганы учениками, все чаще приносящими на занятия холодное оружие и даже купленное из-под полы огнестрельное.

– Учителя знают: за плохую отметку они могут поплатиться проколотыми шинами, а то и расстаться с жизнью. У многих не выдерживают нервы, только что открыт девятый по счету центр отдыха для преподавателей с профессиональным неврозом.

– Превосходный сюжет! Среди наших подписчиков большой процент работников образования.

Дождавшись своей очереди, Кевин Абитболь, журналист, умевший писать сразу обо всем, предложил составить перечень ста богатейших французов.

Эта тема уже поднималась, конечно, всего месяц назад, но людям нравится знать, кому завидовать, поэтому лучшую гарантию успешных продаж трудно было придумать.

На тот момент в списке не связанных с риском, стопроцентно продаваемых тем фигурировали следующие: «новые холостяки», «вольные каменщики», «кризис недвижимости» и, ясное дело, «сто самых богатых французов». Дальше следовали в порядке убывания «новые диеты для похудения», «Бог и Наука», «боли в спине» и «сексуальность французов».

При любом снижении продаж журнала можно было прибегнуть к этим верным средствам. Но наступили времена, когда стадо шло на зов уже не так покорно, как раньше. Официальной причиной этого объявлялось всемогущество телевидения. В неофициальном порядке высказывались претензии к конкурирующим органам печати, выкладывавшим на прилавки продукцию в более лакомых обложках, с беспроигрышными заголовками: «Масоны-холостяки», «Бог и сексуальность французов…» Медлить было нельзя, приходилось выкатывать тяжелую артиллерию. «Сто богатейших французов» – снаряд самого верного калибра.

Довольная заведующая рубрикой продолжила опрос и повернулась к Фрэнку Готье, научному обозревателю. Тот предложил сюжет «гомосексуальность – наследуемый ген?» По его словам, серьезные научные изыскания американской лаборатории позволяли ответить на этот вопрос утвердительно. «Научные», «серьезные», «американская лаборатория» – три позиции, обязанные придать достоверности любому утверждению.

Тем не менее Флоран Пеллегрини поднял руку.

– Прошу прощения… Наследуемый ген? Я, конечно, не ученый, Фрэнк, и все же мне сдается, что гомосексуалы не размножаются.

Все двадцать журналистов в зале от смущения захихикали. Это неуместное веселье рассердило заведующую рубрикой.

– Прекрасный сюжет! – постановила она. – У нас много читателей-гомосексуалов, обожающих статьи такого рода. Им важно, правда это или нет.

Ободренный Фрэнк Готье решил представить свою новую стажерку. Он объяснил, что Лукреция Немрод постигала секреты журналистики в еженедельнике на севере страны, чей главный редактор горячо ее рекомендовал.

Кристиана Тенардье оглядела новенькую с головы до ног, уделив особенно пристальное внимание рельефу упругой груди. Задержался ее взгляд и на длинной мелко завитой рыжей шевелюре. Сама она носила короткие волосы цвета платины. Зрелая самка человека за считаные секунды разглядела в молодой самке соперницу. Это первое впечатление подтверждалось сигналами от органов обоняния. От Лукреции Немрод тянуло гормонами свежести, не то что от Кристианы Тенардье, вынужденной обильно орошать себя дорогостоящими духами.

В довершение зол Лукреция Немрод обладала природным изяществом. И главное – главное! – дерзким взором, выдававшим уверенность, которую та не теряла даже на чужой территории.

Кристиана Тенардье взяла себя в руки. Она вспомнила статью Пеллегрини, где говорилось, что в женских тюрьмах старые заключенные набрасываются на слишком миловидных новеньких и уголками кусков сахара уродуют им личики. Почему сахар? Потому что шрамы от этого жесткого лакомства ничем не вывести.

– Региональные ежедневники – блестящая школа, – наставительно молвила она. – Какую тему она предлагает?

Лукреция Немрод встала.

– Сегодня утром, выйдя из дома, я застала столпотворение у дверей квартиры, расположенной под моей. Там совершено убийство. Полиция уже прибыла. Моего соседа, принимавшего ванну, убили ударом ледоруба в живот.

Заведующая рубрикой еще раз подожгла сигару, грозившую потухнуть, и стала выпускать дым во все стороны, как будто напоминая о своем намерении отравить легкие всем вокруг, кто посмеет ей противоречить.

– Преступление – епархия Флорана Пеллегрини.

– Жертва – известная личность. Это профессор Пьер Аджемьян, один из крупнейших в мире специалистов в области палеонтологии. Он ставил цель обнаружить недостающее звено.

– Что-что?

– Недостающее звено. Первородная загадка. В один прекрасный день обезьяна обернулась человеком. Но не обошлось без промежуточного этапа. Этот этап ученые и окрестили «недостающим звеном». Профессор Аджемьян посвятил всю жизнь поиску недостающего звена, и я уверена, что его убийство – дело рук не случайного человека, как полагает полиция. Его убили именно потому, что он проник в эту тайну и готовился рассказать о ней миру. Ему решили заткнуть рот. Поэтому я предлагаю статью о самых последних научных открытиях, проливающих свет на наше происхождение, и одновременно – расследование гибели профессора Аджемьяна. Получится нечто вроде палеонтологического детектива.

Ответ заведующей рубрикой прозвучал не сразу. Она взяла со стола миниатюрную гильотину, отрубила жеваный кончик сигары, еще раз посмотрела на стажерку и решила, что та слишком хороша собой.

– Нет.

– В каком смысле?

– Нет. Ваш сюжет мне не интересен.

– Это почему же? – заупрямилась Лукреция.

– Причина, без сомнения, – ваш чересчур юный возраст и сугубо провинциальный опыт, из-за чего вы для нашей профессии слишком наивны. В еженедельнике нельзя разрабатывать слишком горячую новость, как эта ваша смерть ученого. Мы неизбежно отставали бы от ежедневных изданий. К тому же я ничуть не сомневаюсь, что это дело уже получило исчерпывающее освещение в прессе.

Фрэнк Готье подтвердил: да, он уже читал в нескольких ежедневных газетах некрологи на смерть профессора Аджемьяна.

– Так или иначе, – заключила с ученым видом заведующая рубрикой, – этот ваш профессор не годится для разработки в прессе. Был бы он актером, певцом, топ-моделью, тогда другое дело: широкую публику волнуют только эти люди. А смерть ученого – это из раздела «Разное».

Лукреция Немрод вонзила взгляд изумрудных глаз в начальственные карие.

– Именно поэтому я и предлагаю расширить сюжет до целого расследования и покопаться в наших корнях. Это ведь один из трех фундаментальных вопросов, которыми задается любой на этом свете. Кто мы? Куда идем? И – откуда мы взялись?

Заведующая рубрикой была довольна тем, что принудила рыжую милашку показать зубки. Нежась в обитом буйволовой кожей начальственном кресле, она готовилась к решающему выпаду.

– Не дерзите, моя маленькая. Я и не таких упрямых укрощала. Нас должны сверлить не эти ваши три вопроса, а один-единственный, зато какой! Слушайте и запоминайте: «Как раздобыть сюжет, который приглянется моей заведующей рубрикой».

Присутствующие прыснули. Чувствуя усиление напряжения, они таким способом демонстрировали полную поддержку существующего порядка.