Отец Кристины-Альберты - Страница 3

Наследующий день мистер Примби встретил Уилфреда на набережной, где тот следил, как девицы плещутся в море возле купальни на колесах. Потом они вчетвером отправились погулять в поисках укромного уголка, и стало ясно, что мисс Хоссет отказывается и дальше воздыхать с Уилфредом. Стало ясно, что между Крис и Уилфридом все дошло до точки кипения. На обратном пути они и словом не перемолвились, и они еще не дошли до набережной, как Уилфред сказал «ну, пока!» и удалился по дороге, ведущей от моря. После чего Уилфред исчез из мира мистера Примби, который так и не узнал, что с ним сталось, да и не имел ни малейшего желания узнавать. А на следующий день он в первый раз заметил, что увеличенные глаза мисс Хоссет смотрят на него с интересом и вызовом, отчего ему стало почти тревожно.

Мисс Хоссет стала серьезной помехой в воздыханиях с Мийтой. Квартет теперь сократился в трио, и мистер Примби очутился, так сказать, на вершине треугольника, вечного треугольника, причем весьма острой формы. Когда одна его рука поддерживала Мийту, на другой повисала Крис. Она называла его «наш Тедди», она прижималась к нему, она заходила так далеко, что даже гладила его по волосам. При такой конкуренции ласки Мийты до какой-то степени отступили на второй план, но она никак прямо не возражала.

Глубоко в натуре мужчины-самца скрыт родник полигамной гордости. В этих новых обстоятельствах мистера Примби переполнили гордость и коварство. Он верил, что «крутит» с двумя девушками сразу, и ему казалось, что ничего лучше и придумать нельзя. На самом же деле не столько он крутил, сколько им крутили. В американском мире эмоциональных фантазий имеется идеал, называемый «пещерным человеком», который лелеют тихие, робкие женщины, так как он сулит избавление от малейших усилий с их стороны. Пещерному человеку положено схватить, сжать, куда-нибудь унести и обожать, обожать, обожать. В нашей простенькой любовной истории мистера Примби роль пещерного человека сыграла мисс Хоссет — во всяком случае, до момента унесения. В первый же раз, когда они остались вдвоем, она привлекла его к себе и поцеловала в губы так жарко, страстно и исчерпывающе, что мистер Примби был изумлен и ошарашен. Так это было не похоже на поцелуйчики, которые он срывал с Мийты, или на то, что с ним случалось в Норридже. Он и не подозревал, что существуют подобные поцелуи.

И в теплых летних сумерках мистер Примби обнаружил, что его уносит в укромный уголок пляжа для воздыханий с Крис Хоссет. Свет восходящей полной луны мешался с последними отблесками заката, камешки в песке сияли, как алмазы и звезды. Он держался храбро, но весь трепетал. Он знал, что на этот раз инициатива будет исходить не от него. И воздыхания с Крис Хоссет походили на воздыхания с Мийтой не больше, чем зарево домны походит на лунный свет.

— Я тебя люблю, — сказала Крис, будто это все оправдывало, а когда они, спотыкаясь, брели обратно в час, который мистер Примби назвал «жутко поздним», она сказала: — Ты ведь на мне женишься, верно? Ты обязан жениться на мне теперь. И тогда мы сможем изведать любовь сполна. И так часто, как захотим.

— Я, право, сейчас не вполне в состоянии содержать жену, — сказал мистер Примби.

— Ну, мне нет необходимости просить мужчину, чтобы он меня содержал, — сказала мисс Хоссет. — А ты чудо, Тедди, и я выйду за тебя, вот так!

— Да как это я могу на вас жениться? — спросил мистер Примби почти сварливо, потому что он действительно очень устал.

— Послушать тебя, так никто еще никогда не женился, — сказала Крис Хоссет. — А кроме того… после этого… ты обязан!

— Учтите, мне надо в следующий вторник вернуться в Норридж, — сказал мистер Примби.

— Об этом тебе надо было думать раньше, — сказала она.

— Но я же лишусь места.

— Само собой, папа тебе что-нибудь подыщет, и получше. Мы ведь не какие-нибудь бедняки, Тедди. Так не стоит пугаться…

Вот каким образом мистер Примби ухаживал за Крис Хоссет и завоевал ее. Он был испуган, страшно испуган, но в тоже время чрезвычайно возбужден. Случившееся казалось ему дико романтичным, очень жутким и чуть-чуть жестоким по отношению к Мийте Пинки. На следующий день он был вновь представлен старшим Хоссетам как жених их дочери, а она тайком дала ему три золотых соверена, чтобы купить ей в качестве сюрприза обручальное кольцо. Сперва миссис Хоссет вела себя так, словно одобряла мистера Примби, но не одобряла брак как таковой, а затем, после, видимо, бурной сцены с дочерью наверху в спальне, она повела себя так, будто очень одобряла брак как таковой, а мистера Примби считала крайне темной личностью. Мистер Хоссет не желал говорить с мистером Примби прямо, но он говорил о нем со своей женой и воображаемыми слушателями в присутствии мистера Примби, как о «проходимце», который «зацапал его девочку». Но и он тоже, казалось, одобрял брак, как таковой, и на его obiter dicta [1]никто не отвечал.

Все это ставило мистера Примби в тупик и волновало его. Делал он только то, что ему говорили, и в брак его унесло, как утопающего течение уносит через плотину. Объяснение происходящего миссис Уичерли он отложил до более подходящего случая и утром во вторник ушел со своим чемоданчиком, будто возвращаясь в Норридж. Агенту по недвижимости и торговцу углем он написал коротенько письмо с сожалениями. Неотложные частные дела препятствуют ему вернуться к своим обязанностям. Миссис и мисс Хоссет поехали с ним в Лондон. Все они сняли номера в гостинице без подачи спиртных напитков, и мистер Примби был по специальному разрешению обвенчан в церкви св. Мартина у Трафальгарской площади.

Оттуда он отправился в прачечную «Хрустальный пар», чтобы жить с тестем и тещей и овладевать обязанностями помощника управляющего, сборщика заказов и рекламного агента. Мистер Хоссет никогда с ним не разговаривал, а иногда в его присутствии говорил о нем всякие неприятные вещи и бросал обвинения, которые лучше было пропускать мимо ушей, однако миссис Хоссет мало-помалу вновь стала с ним ласковой.

А вскоре у мистера Хоссета случился сердечный приступ, и он скончался, а через несколько месяцев мистер Примби стал отцом. Впервые увидев дочь (и, как оказалось в дальнейшем, своего единственного ребенка), он нашел ее крайне безобразным багровым существом. До тех пор ему не доводилось видеть новорожденных младенцев. У нее имелось много тонких-претонких темных волосиков, которые со временем сменились другими, крупные, ничем не примечательные черты лица и поразительно большие ступни и кисти. У мистера Примби возникло нелепое впечатление, будто он ее где-то уже видел, и она ему тогда не понравилась. Но через день-другой она превратилась в обыкновенного розового младенца, и недоумение уступило место родительской любви.

Ее окрестили Кристиной-Альбертой в честь матери и отца.

С годами все эти переживания умягчились и сплавились в памяти мистера Примби в одно неясное, великолепное, романтичное, полное приключений прошлое. Он остался мечтательным и довольно рассеянным, но в целом был обязательным, верным мужем, и прекрасно ладил со своей властной и практичной супругой.

Она была, как он узнал уже после свадьбы, на три года старше него и продолжала быть по отношению к нему старшей во всех смыслах до дня своей смерти. Однако обходилась она с ним по-собственнически ласково и заботливо — выбирала всю его одежду, полировала его манеры и умение держаться, а также поддерживала его против всех посторонних. Одевала она его в стиле чемпиона по гольфу, чего он постарался бы избежать, будь у него право голоса в этом вопросе. Много лет она не разрешала ему обзавестись велосипедом, несколько придиралась к тому, как он вел счетные книги прачечной, выдавала ему на карманные расходы десять шиллингов в неделю и была склонна ограничивать возможность его бесед со служащими прачечной, принадлежащими к женскому полу. Но он как будто и не возражал против этих легких уклонений от покорности, обещанной ему женой перед алтарем. Вскоре у него появилась склонность к полноте, и он без видимых усилий отрастил порядочные пшеничные усы.