Отцы и сыновья - Страница 16

Базаров. У меня нет пистолета.

Павел. В таком случае предлагаю вам мои.

Базаров. Я не играю в эти игры, Павел Петрович…

Павел. Обойдемся без секундантов. Я попрошу Петра быть свидетелем.

Базаров. Зачем вы затеваете все это? Что за смысл?..

Павел. Не надо никого больше ввязывать в это дело. Итак, завтра утром в шесть.

Базаров. Боже всемогущий! Иисусе, что за… (Он вдруг понимает причину этого вызова на дуэль.) Вы ревнуете, Павел Петрович! Вы видели, как я целовал Фенечку, и вы подумали…

Павел. За березовой рощей. Я буду там. (Уходит.)

На веранде появляется Николай. Ни Павел, ни Базаров не видят и не слышат его.

Николай. А, Павел. Пойдем вместе и поговорим с…

Базаров. Тут что-то другое есть! Ну, конечно же! Ясно как день! Вы ревнуете, Павел Петрович! Ревнуете, потому что влюблены в Фенечку! О боже! (Вспоминая о дуэли.) О, боже ты мой!

Николай уходит в гостиную. Базаров опускается в кресло.

Прокофьич. Пошевеливайся, Дуняша. Не возиться же с парой тарелок все утро.

Дуняша (неслышно). Заткнись, старый дурак.

Прокофьич. Я с тобой говорю, сударыня.

Дуняша (неслышно). Пошел ты!

Прокофьич. Гостевая свободна… наконец. Смени простыни, наволочки и хорошенько подмети.

Дуняша. Может, позволите мне сначала закончить эту работу, господин Прокофьич?

Прокофьич. Ну-ну, не подлизывайся, барышня. Потом вынесешь матрацы и коврики, пусть проветрятся на солнышке денек. Неплохо их даже окурить бы. (Петру, он несет еще один чемодан.) Давай, парень! Пошевеливайся! Пошевеливайся! Пошевеливайся! Чем скорей сделаем все, как было, тем лучше.

Прокофьич уходит в дом. Петр ставит чемодан рядом с первым и подходит к Дуняше. Его уверенность и наглость мгновенно исчезают. Он выглядит несчастным. Ему надо кому-нибудь поведать о своем. Дуняша не хочет его слушать — у нее свои переживания. Он протягивает руки. Они дрожат.

Петр. Посмотри, Дуняша, посмотри… посмотри… дрожат и все тут, посмотри. И все тело словно дрожит. Дай-ка руку… вот приставь сюда (К сердцу.)… скачет как конь; и каждые десять минут вдруг останавливается.

Она не обращает на него внимания, продолжая заниматься своим делом, и всхлипывает.

Дуняша. Ты уйдешь с дороги?

Петр. Да что ты, в самом деле?

Дуняша. Мешаешь мне, Петр.

Петр (почти в слезах). Ни слова не слышу, чего ты там говоришь, Дуняша. Ей-богу! Оглох совсем.

Дуняша. Ты уже говорил.

Петр. А случилось вот как…

Дуняша. И слышать ничего не хочу об этом.

Петр. Евгений был там, и я был там, и портновский манекен был там… (Руки у него дрожат.) Посмотри!., ну что я тебе говорил… вот… вот… вот! Только как взгляну на них, мамочки, сердце разрывается. Значит, Евгений и портновский манекен встали спиной друг к другу; и вот когда они должны были повернуться, Евгений подозвал меня и прошептал: «Как взвести курок?», — и пот выступил у него на лбу, а пистолет держит вот так, и глаза полузакрыты, и смотрит в другую сторону. «Как взвести курок?» — боже ж ты милостивый! А я стою рядом, как вот сейчас с тобой, и протягиваю руку, чтобы отвести курок, а он поворачивается ко мне, и мы оба чего-то не так сделали, и вдруг такой взрыв просвистел рядом с моей щекой…

Прокофьич (на веранде). Петр!

Петр …Я подумал, боже, подумал, все… снес он мою голову…

Дуняша. Тебя зовут, Петр.

Петр …потому что упал я на землю и ничего не слышал, и ничего не видел, и ничего не чувствовал. А потом дым рассеялся, и у сломанной березы вижу, лежит…

Прокофьич подошел к Петру и хватает его за руку.

Прокофьич. Ты что, в гости пришел, ипрень?

Петр. Что такое, Прокофьич? У меня, наверно, лопнули барабанные перепонки.

Прокофьич (громко, прямо ему в лицо). Теперь слышишь?

Петр. Чего кричать-то!

Прокофьич. Не примешься тотчас за работу, голову размозжу. Запряги тарантас и подай к заднему крыльцу. Быстро!

Грубо толкает Петра. Петр уходит влево. Прокофьич поворачивается к Дуняше. Она вытирает стол.

Хватит. Оставь, как есть. Много суетишься. Пойди и прибери гостевую.

В момент, когда он собирается уйти влево.

Дуняша. Я думаю уйти отсюда, Прокофьич.

Прокофьич (без колебаний). А ты не думай. Уходи и все тут.

Дуняша. Если и уйду, то не потому что вам так угодно, а просто потому, что хочу…

Но он уже ушел. Она вытирает нос, берет поднос и идет к дому.

Когда подходит к веранде, появляются Аркадий, Павел и Николай. Павел очень бледен и его рука на перевязи. Аркадий выходит первым и идет сзади. Николай поддерживает Павла за здоровую руку, хотя тот идет с палочкой. Аркадий и Николай обращается с ним, как с больным. Павел едва сдерживает раздражение.

Аркадий. Осторожно, дядюшка, осторожно.

Николай. Осторожно, ступеньки.

Аркадий. Не так быстро. Спешить некуда.

Николай (Дуняше). Поберегись, девка. Не мешай.

Аркадий. Принеси подушку, Дуняша. Даже две.

Она уходит в дом.

Николай. Дай мне эту палку и обопрись о мою руку.

Аркадий (устраивая место). Вот сюда, дядюшка.

Николай. Поверни. Он не любит прямое солнце. Превосходно. Принеси что-нибудь положить под ноги.

Павел (со стоном). О, боже! Николай (принимая стон как знак боли). Я знаю, что тебе больно. Потерпи еще секундочку. Вот так, Павел… вот так. Сядь поглубже… тихонечко… тихонечко… вот так… прекрасно. Можешь чуть нагнуться? (Кладет подушку за спину.) Отлично.

Вторую подушку, которую принесла Дуняша, Аркадий кладет на стульчик и пододвигает его под ноги.

Спасибо, Аркадий. Теперь удобней, правда?

Дуняша уходит.

Аркадий. Может, принести стульчик пониже?

Николай. Мне кажется, так хорошо. (Павлу.) Повязка не очень тугая?

Аркадий. Он ведь потерял много крови. Николай. Главное, чтобы пальцами можно было свободно…

Павел (почти кричит). Пожалуйста! (Мягче и сдерживая себя.) S'il vous plait. Рана не глубокая. Потеря крови незначительна. Все тщательно перебинтовано. Я не чувствую боли.

Николай. Павел, ты испытал шок…

Павел. Я прекрасно себя чувствую, и мне все удобно, большое спасибо, и я был бы вам очень признателен, если бы вы оставили меня в покое теперь. В зимнем саду на диване лежит книга в зеленом переплете. Будь любезен, Аркадий, принеси ее мне.