Отчет 2 И кобыле легче и волки сыты - Страница 3

Выскочив в успевшие распахнуться перед ним двери, майор мелькнул смазанным пятном и очутился за штурвалом двухместной компактной фиговины, припаркованной в паре шагов от входа.

Я с разбегу прыгнул на место рядом.

Дернув рычаги, он как картофелину кастрюлькой поймал меня фиговиной. Ускорение распластало по спинке кресла. Как только ускорение отпустило, и фиговина влилась в жидкую струйку транспортов, летящих в десятке метров над полем, Касда воткнул себе в ухо шнур и буркнул:

– Диспетчер, это комроты 13, опаздываю с отправкой, прошу скорости… Ага.

Нос летуна задрался кверху и меня опять размазало по креслу. Через несколько секунд кораблик наклонился носом вниз и стал падать на колбаску космолета.

– Держись. – буркнул Касда за мгновение до того, как кресло осталось сзади, а лобовое стекло ринулось навстречу с подставленными руками.

Через пару секунд кораблик затормозил. Отдернув руки и внимание от стекла, я обнаружил в паре метров за стеклом люк, в котором уже стоял Касда.

Выскочив из кресла, я помчался за ним по темному коридору в полутемную комнату с пятью стеклянными саркофагами. Крышка первого от двери была откинута, ожидая меня.

– Прыгай, не разуваясь! – буркнул Касда.

– А неразутого поцелуют, чтобы проснулся? – вяло отшутился я, запрыгивая внутрь.

Касда хохотнул и захлопнул крышку. Похлопав по ней на прощание, он выскочил из комнаты в уже закрывающуюся дверь.

– Комод-223, доложите готовность. – проворковал у меня над ухом приятный женский голосок.

Пару секунд я собирал куски соображалки, которая по дороге из расперделителя по частям срывалась с крепежей и вываливалась на камни. Кое-как собрав ее в единое целое, я понял, что это Белоснежка, которая будет меня целовать, чтобы проснулся, и доложил:

– Ангел мой, я насчитал четыре гробика с телами и сам тоже уютно устроился для низвержения в любую преисподнюю, в которую нас занесет твоя легкая рука.

Голос поперхнулся, а потом сообщил:

– Благодарю. Начинаю отсчет старта. Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…

Вид стеклянной крышки над головой сменился темнотой.

– Эй, комод, воскресни!

Голос выхватил из сна. Сон мгновенно спрятался за черной завесой. Интересно, что же там за порнография, если она стыдливо прячется за черной занавесочкой?

– Воскрес, мой ангел. – мурлыкнул я, пытаясь сладко потянуться в довольно тесном стеклянном ящике.

– Тогда вылезай из гробика. Через десяток секунд очнуться твои мордовороты и мордоворотки и, как обычно, и по Уставу, захотят сразу же увидеть твое радостное улыбающееся лицо.

Крышка гробика отскочила в сторону вместе с мыслями о том, что мне теперь надо что-то сделать, а Устав я не читал, а даже если бы и читал, то не понял бы, и даже если бы понял бы, то неправильно. Выбравшись из саркофага, я уставился на крышки четырех гробиков, из которых на счет десять на свет должны подняться пальцы, которые я запирал в кулак отделения.

– Блин, мне что, Устав во сне показывали? – буркнул я, обеспокоенный появлением у меня такой значительной и умной мысли. Мысль не успела сознаться, откуда она, спугнутая шорохом поднимающихся крышек.

Четыре тела мелькнули и оказались в позиции «смирно рядом с капсулой». Движение у них получилось одно на четверых, но подумать об этом я не успел, поскольку мысли все испуганно разбежались, оставив меня в голом одиночестве стоять под прицелом четырех разных взглядов.

Я быстренько принялся раздавать ответные взгляды, и заодно изучать внешний вид своего отделения, красовавшегося передо мной в каких-то одноразовых набедренных повязках.

У ближайшей капсулы высился очень коренастый бледный лысый здоровяк, который сошел бы Касде братом, если бы не раскосые желтые глаза и тонкие бледные губы. Я ненадолго задержал внимание на его приплюснутом носе, ноздри которого шевелились, отлавливая из воздуха запахи, и перевел взгляд на очень компактную коротко стриженую рыжую девушку у второй капсулы.

Натолкнувшись на хохот гигантских зеленых глаз, я опустил взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как ее правая грудь от дрыга грудной мышцы весело подпрыгнула до подбородка. Я сделал умное лицо ценителя шедевров и поднял взгляд от подбородка к глазам. Задумчиво покивав, я перевел взгляд на белобрысого крепыша моего роста и телосложения.

Крепыш радостно и честно улыбался мне вздернутым носом и глазами ясными и голубыми, как сжиженный кислород. Маленький круглый ротик его был совершенно серьезен.

От дальней капсулы мне хмурилась черноокая дева, которую можно было бы запросто записать в родные сестры голубоглазому, не будь она совершенно наоборот окрашена.

Монстр с ведьмой и добряк со злобышкой.

– Мальчик с девочкой, мальчик с девочкой и только я, как обычно, сам с собой. – очень тихо поздравился я.

– А вы, сэр, согласно штатному расписанию полка, с комод-224 при действовании до полувзвода. – мягким журчащим тенорочком сообщил весельчак.

Злобышка навела взгляд ему в затылок и нахмурилась. Ведьмочка чуть не лопнула со смеху. Монстр расправил ноздри и с шипением втянул воздух.

– Пасибо. – важно кивнул я ему и задумался, что бы им такое сказать, чтобы хоть немного сойти за пехотинца ВКС КВР. Поняв, что брякнуть что-то по Уставу у меня все равно не выйдет, я сделал голос серьезным и сообщил:

– Я – ваш комод старшсерж Тивосл Харш Трокли! Не знаю, сколько вы проживете под моим командованием, но могу гарантировать, что все это время скучно вам не будет.

Дыхание у них дружно сперло.

– А теперь представьтесь.

– Капрал Хам. – тихо прогудел в воздух перед собой монстр.

– Рядовая Зараза. – мурлыкнула ведьма прямо в меня.

– Рядовой Хват. – прозвенел добряк в потолок.

– Рядовой Шнырк. – буркнула злобышка в пол.

– Великолепно. – восхитился я, подумал, что это может быть понято как издевательство, и уточнил: – Банда, я от вас в восторге!

Банда удивленно хрюкнула. Углубится в фантазии о том, насколько и куда я отклонился от Устава, не дал прозвеневший с потолка ангельский голосок:

– Старшсерж, это старлей Мана. Шлюзанемся через полминуты. С борта базы передали, что вас хотят на плацу через несколько мгновений после шлюзовки. Пока.

– Пока, ангелок. – бросил я в потолок, и рявкнул отделению, демонстрирующему, каждый по своему, признаки шока от первого знакомства с неуставными отношениями:

– К входу бегом… только не МАРШ, а ма-а-а-а-арш.

Отделение, правильно расценив ленивую растяжку «ма-а-а-арш», не стало играть в упившихся ракетным топливом мультяшек, а стронулось с мест легкой трусцой. Пристроившись в затылок к Шнырк, я, не останавливаясь, 1) сбежал по упавшему на металл ангара люку, 2) пробежал вдоль построившегося в шаге от люка отделения по направлению к полковнику, качавшемуся с пяток на носки в десятке шагов от люка, 3) отпечатал три последних шага, 4) вытянулся в метре перед полковником и 5) из всех сил заорал на него:

– Комод два два три

старшсерж Трокли!

Полковник тряхнул толстыми щеками и прошипел.

– Вольно, червя тебе в ухо.

Я расслабился.

– Почему в таком виде? – с тем же змеиным акцентом спросил он, опуская взгляд к моим ботинкам, хранящими на себе следы всех возможных ботинкозагрязнителей.

– Простите, сэр, на корабле не нашлось щетки, чтобы почистить.

– Ты что, идиот!? – взвизгнул он мне в лицо. – Почему не по форме одет!!!?

– Вы хотели сказать – почему не по форме раздет? – участливо уточнил я. – Извините, сэр, не успел переодеться при переформировании с предыдущего задания.

Полковник тихо выдохнул припасенный для следующего вопля воздух и нормальным голосом спросил:

– А что было?

– Ловил маньяка с парой танков и ядерной бомбой. – сообщил я, умалчивая, что дело было на планете, которой до производства ботинок-говнодавов еще лет триста технического прогресса.