Отбытие Орбитсвиля - Страница 4

— Пчела!

— Это птица, она не причинит тебе вреда. — Кона улыбнулась, громко хлопнув в ладоши.

Беспечная чайка подпрыгнула и отлетела на несколько метров. Для Мики всякое летающее существо было пчелой, а всякое четвероногое — кошкой. Зато в его словаре было с десяток названий средств передвижения, которые он довольно правильно употреблял. Кона недоумевала: неужели склонность к технике может проявиться в столь раннем возрасте?

— Плохая, — заявил Мики, прижавшись к матери. Она ощутила чистый детский запах, исходящий от его медных волос.

— Здесь очень жарко, пойдем в папин кабинет и выпьем чего-нибудь холодненького.

Она встала, легко подхватила Мики и направилась к северному входу в Сити Холл.

Офис Гарри до полудня пустует, и, если Мики найдет себе какое-нибудь занятие, она сможет поработать в более подходящих условиях. Зеркальные двери автоматически распахнулись. Кона ступила в кондиционированную прохладу вестибюля и замешкалась. По правилам сначала нужно зарегистрироваться у главного входа, но платье липло к телу, Мики с каждым шагом становился все тяжелее, — вокруг ни души, ее некому отчитать за нарушение правил.

Кона открыла дверь, ведущую на лестницу, которой часто пользовался Гарри, когда спешил на службу, и стала быстро подниматься по ступенькам. Едва она дошла до площадки между этажами, как воздух завибрировал от пронзительного воя сирены.

Кона вздрогнула, крепче прижала к себе сына и замерла у стены, не зная, повернуть назад или бежать наверх.

Покинув комнату, где стоял компьютер, Мэтью не сомневался, что стер и программу, и память. Когда заревела сирена, он в отчаянии застонал. О такой возможности он не подумал, а это лишний раз доказывало, насколько безрассудно планировать серьезную операцию, находясь под действием фелицитина.

«Ну, что стоишь? — стучало где-то в висках. — Беги! БЕГИ!»

Он рванул на себя дверь и помчался обратно тем же путем, каким пришел. Непрерывный вой сирены заставлял его бежать так быстро, что он буквально слышал в ушах свист ветра. Выскочив на лестницу, он бросился вверх, перепрыгивая сразу через несколько ступеней. Ему казалось, он летит.

«Ничего, обойдется, — стучало в голове. — Со мной все будет в полном порядке. Я должен успеть…» Номера этажей мелькали перед глазами.

Внезапно перед ним возникла женщина с ребенком на руках. Мэтью сразу узнал Кону Даллен и в ту же секунду понял: она его погубит. Обязательно. У него нет выбора. Мгновение превратилось в тягучую бесконечность. Пистолет сам поднялся, палец сам нажал на спуск, невидимый сгусток энергии объял женщину с ребенком.

Они еще не успели упасть, а Мэтью уже мчался вверх. Происшествие уже стало для него достоянием прошлого.

Он добежал до площадки пятого этажа и увидел пустой коридор, за которым — уютная безопасность кабинета. Спрятав пистолет, Джеральд заставил себя идти как можно медленнее, пока не оказался у своей двери.

— Это не убийство, — шепотом сказал он молчаливым стенам кабинета и вновь увидел сползающую по стене Кону Даллен. — Нет, это не убийство…

— Вынужден побеспокоить тебя, Гарри. Похоже, на улице 1990 года объявился террорист.

Голос в приемнике отвлек Даллена от невеселых мыслей. Там, дома, трехлетняя командировка на Землю казалась заманчивой. И дело было не только в продвижении по службе. Земля, колыбель человечества, всегда влекла Даллена очарованием романтики. Он думал, что гораздо лучше узнает Землю, работая здесь, чем съездив сюда на курорт. Но ожидания себя не оправдали. Кона не хотела оставаться здесь, да и сам он мечтал поскорее вернуться домой, в Гарамонд-Сити, вдохнуть алмазно-чистый воздух, принесенный с бесконечных просторов Орбитсвиля. Даллен немного стыдился своей сентиментальности, но тоска по дому не отпускала, ослабевая только тогда, когда нарушался привычный порядок жизни…

— Ты уверен? — спросил Даллен.

Он стоял возле своей машины на трассе, соединявшей Скоттиш-Хилл с городским парком. Только что прошел короткий ливень, и Даллен с наслаждением вдыхал промытый воздух. Музейная часть города, где находилась улица 1990 года, была в четырех километрах отсюда. Гарри видел точки автомобилей, перекрестки блестевшие под утренним солнцем.

— Безусловно, — ответил Джим Мэллор, первый заместитель Даллена. — Два новых детектора зафиксировали слабый сигнал с товарной этикетки из Лейкс-Арсенал. Кто-то постарался стереть с нее информацию, но мы все-таки установили: это фугасная мина TL-37.

— Маленькая?

— Достаточно маленькая, чтобы уместиться в кармане, и достаточно большая, чтобы разнести в клочья человек двадцать-тридцать. — В голосе Мэллора звучало явное отвращение. — Мне все это очень не нравится, Гарри. Мы вызвали патрули, но быстрее, чем за двадцать пять минут, они добраться не сумеют.

— Передай им, чтобы двигались как можно тише. Пусть приземлятся по меньшей мере в километре от улицы. Если наш клиент их заметит, то вполне может выпустить джинна из бутылки. — Даллен сел в машину: — Ты не выяснил, куда он направляется?

— Его заметили на углу Девятой, а потом на перекрестке Восьмой. По-моему, едет к Выставочному центру, ему нужно многолюдье.

— Ясно.

В городе катастрофически не хватало полицейских и машин. Проклиная скупость метаправительства, Даллен включил двигатель и поехал к улице 1990 года. Слухи о готовящихся показательных терактах ходили уже несколько недель. Люди Даллена захватили банду, прибывшую из Корделя. Он старался не обращать внимания на эти разговоры, особенно на те, которые, предсказывали покушение на него самого, ведь предотвратить он ничего не мог. Офицеров его отряда постоянно дергали, отвлекали на выполнение других задач, и теперь, похоже, придется за это расплачиваться.

— Сколько посетителей в музейной части города? — спросил Даллен.

— Не очень много, — ответил Мэллор. — Четыреста-пятьсот. Наверное, четверть из них сейчас в Выставочном центре. Ты предлагаешь начать эвакуацию?

— Нет! Этим мы только вынудим подонка поторопиться. Ты можешь сказать, где он сейчас?

— Сигналы больше не поступают. Должно быть, нам попросту повезло, когда мы поймали их на Восьмой и Девятой. Не знаю, удастся ли зарегистрировать их еще раз.

— Ладно, держи меня в курсе. Я пройдусь по улице со стороны Центра; поглядим, может удастся задержать его по пути.

— Ты не должен делать это, Гарри.

— Выговор себе я объявлю потом.

Когда Даллен, несясь по склону холма и превращая встречные лужи в веер хрустальных брызг, особенно резко кидал машину в сторону, двигатель протестующе поскуливал. Даллен, не обращая внимания на правила уличного движения, вылетал на встречную полосу, и даже на тротуар. Он знал, что здесь практически нет автомобилей и пешеходов, поэтому и позволял себе подобные вольности, совершенно недопустимые в нормальной обстановке. Сверху район Скоттиш-Хилл выглядел обычным жилым кварталом, но все дома и магазины давно пустовали, витрины и стены покрывал невидимый слой прозрачного пластика, предохранявший их от разрушительного воздействия времени. Большая часть Мэдисона жила странной, законсервированной жизнью. С наступлением темноты на улицах зажигались фонари, теплым светом загорались окна домов, но люди давным-давно покинули свой очаг, переселившись на далекий Большой О.

За квартал от улицы 1990 года Даллен сбросил скорость. Впереди раскинулся сектор постоянной экспозиции. По проезжей части двигались трехмерные изображения автомобилей, велосипедов и прочих средств передвижения конца двадцатого века. На тротуарах толпились люди в одежде того же времени, заходили в магазины, глазели на витрины, смеялись.

Людей, точнее их фантомов, было очень много, и это многолюдье создавало впечатление перенаселенности города, характерной для Земли триста лет тому назад. К тротуарам жались бесчисленные автомобили. Казалось, Даллен не сможет протиснуться между ними, но он направил свою машину прямо в корму роскошного белого «кадиллака» и все-таки слегка вздрогнул, пройдя насквозь настоящий с виду кузов. Когда он выбрался из кабины, скрытые динамики и распылители наполнили его уши и ноздри точно воспроизводимыми звуками и запахами Мэдисона конца двадцатого века.