Отбой на заре. Эхо века джаза (сборник) - Страница 4

Не в силах более выдерживать этот отвратительный спектакль, Бэзил подошел к ребятам и произнес самым небрежным тоном, на который оказался способен:

– О, привет, Хьюби! Хьюберт ответил:

– О, привет, старина Бэйзи-Крейзи! – И тут же надел шляпку на новый манер, да так, что и Бэзил не смог удержаться и захихикал.

– Бэйзи-Крейзи! Привет, Бэйзи-Крейзи! – Этот клич обежал весь сад. Среди прочих Бэзил услышал и голос предателя Рипли!

– Хьюби-Бубби! – быстро нашелся Бэзил; но его плохое настроение сказалось и на шутке, не снискавшей никакого успеха, хотя несколько ребят и повторили ее пару раз, отдав ей должное.

Бэзил загрустил, и в надвигающейся закатной тьме фигурка Имогены стала обретать новое, недостижимое очарование. Бэзил был романтично настроенным мальчиком, и его воображение уже успело наделить девушку всевозможными достоинствами. Теперь он ненавидел ее за равнодушие, но все так же упрямо продолжал держаться рядом с ней в тщетной надежде, что ему еще удастся выжать из нее хоть малую толику того бурного восторга, который был так бездумно растрачен днем.

С заманчивым оживлением он попытался было завести разговор с Маргарет, но Маргарет отвечала ему неохотно. Из темноты уже донесся первый голос, позвавший кого-то домой. Бэзила охватила паника; почти закончился самый блаженный час летнего вечера. Когда ребята расступились, чтобы пропустить пешеходов, ему удалось оттеснить в сторонку не слишком-то желавшую этого Имогену.

– Я принес его, – прошептал он. – Вот, смотри! Можно мне проводить тебя домой?

Она встревоженно посмотрела на Бэзила. Ее пальцы автоматически сомкнулись на кольце.

– Что? Ах, но я пообещала Хьюберту, что сегодня меня проводит он! – Взглянув на Бэзила, она вышла из своего гипнотического состояния и добавила с легким укором: – Я ведь видела, как ты убежал с Маргарет Торренс, как только я пришла во двор!

– Нет! Я просто бегал за кольцом!

– Нет, ты убежал! Я же видела!

Ее взгляд вновь устремился на Хьюберта Блэра. Хьюберт опять надел ролики и стал ритмично подпрыгивать и вставать на цыпочки, словно африканский знахарь, медленно погружающий племя в гипнотический транс. Бэзил все также продолжал объясняться и спорить, но Имогена отвернулась и ушла. Он обреченно последовал за ней. Из темноты стали доноситься новые голоса, звавшие детей домой, и неохотные отклики со всех сторон.

– Хорошо, мама!

– Сейчас иду, мам!

– Мама, ну можно еще хоть пять минуточек?

– Мне пора! – воскликнула Имогена. – Уже почти девять!

Помахав рукой и равнодушно улыбнувшись Бэзилу, она пошла вдоль по улице. Сбоку от нее гарцевал и выделывал разные трюки Хьюберт, кружась, обгоняя и описывая вокруг нее головокружительные пируэты.

Лишь некоторое время спустя до Бэзила дошло, что к нему обращается другая юная дама.

– Что? – рассеянно переспросил он.

– Хьюберт Блэр – самый лучший парень в городе, а ты – главный воображала! – повторила Маргарет Торренс тоном глубокого убеждения.

Он молча уставился на нее, словно получив неожиданный и болезненный удар. Маргарет наморщила носик и, повинуясь настойчивым крикам с другой стороны улицы, удалилась. Бэзил посмотрел ей вслед. Затем проводил взглядом исчезнувшие во тьме за углом фигуры Имогены и Хьюберта. И в этот момент со знойного неба раздался низкий раскат грома, а миг спустя на залитые светом фонаря листья над головой упала первая капля дождя, скатившись прямо на тротуар к его ногам. Этому дню суждено было кончиться дождем.

И начался ливень. Бэзил моментально промок до нитки, хотя всю дорогу бежал – до дома было целых восемь кварталов. Но перемена погоды, словно волна, перевернула его сердце, и он бежал вприпрыжку, ловя ртом дождевые капли и громко крича «Эге-гей!», сливаясь со свежим и диким хаосом ночи. Имогена исчезла, смытая, словно дневная пыль с брусчатки. Ее прекрасный образ вновь появится перед его мысленным взором в ясную погоду, но сейчас, среди бури, Бэзил остался наедине с самим собой. У него появилось ощущение безмерной переполнявшей его силы – такой, что его ничуть не удивило бы, если бы один из его диких прыжков унес его навсегда от земли. Он чувствовал себя одиноким волком, диким и непостижимым, ночным бродягой, демоническим и свободным. И только когда он добрался до дома, его эмоции – впрочем, исключительно умозрительные и почти бесстрастные – обратились против Хьюберта Блэра.

Он переоделся. Надел пижаму и халат, спустился в кухню, где ему на глаза попался свежеиспеченный шоколадный пирог. Он съел большой кусок и выпил почти целую бутылку молока. Душевный подъем немного уменьшился, он пошел к телефону и позвонил Рипли Бакнеру.

– У меня есть план, – сказал он.

– Какой?

– Как О. С. могут проучить Х. Б.!

Рипли моментально понял, что имелось в виду. Сегодня вечером Хьюберт был столь неосторожен, что очаровал не только мисс Биссел, но и других девушек.

– Нам понадобится Билл Кампф, – сказал Бэзил.

– Хорошо.

– Встречаемся завтра у тайника. Спокойной ночи!

Четыре дня спустя, когда мистер и миссис Джордж П. Блэр заканчивали ужинать, Хьюберта позвали к телефону. Миссис Блэр воспользовалась его отсутствием, чтобы поговорить с мужем о том, что тревожило ее весь день.

– Джордж, эти мальчишки – или уж не знаю, кто они, – вчера вечером опять приходили!

Муж нахмурился:

– Ты их видела?

– Их видела Хильда и чуть не поймала одного из них! Видишь ли, я рассказала ей про записку, которую они оставили в прошлую среду, – ту, где было написано: «Первое предупреждение – О. С.»., так что она была наготове. На этот раз они позвонили в дверь черного хода, и она вышла к ним прямо из кухни. Если бы руки у нее были не мокрые, она бы точно поймала одного, потому что ей удалось его схватить за руку, когда он сунул ей записку, но руки у нее были в мыле, он вырвался и убежал.

– Как он выглядел?

– Она сказала, что он был очень маленького роста, и ей показалось, что это был загримированный мальчишка. Он увернулся от нее, как мальчишка, и еще она, кажется, заметила, что на нем были детские бриджи. Записка такая же, как и предыдущая. Там написано: «Второе предупреждение – О. С.».

– Она у тебя? Покажи мне после ужина!

Хьюберт, поговорив по телефону, вернулся за стол.

– Звонила Имогена Биссел, – сказал он. – Пригласила в гости. У нее сегодня собирается целая компания.

– Хьюберт, – спросил отец, – ты, случайно, не знаешь никого из мальчишек с инициалами О. С.?

– Нет, сэр.

– Точно?

– Да, точно. Когда-то я знал одного парня по имени Оливер Стоун, но я его уже год как не видел.

– И что он был за мальчик?

– Ну, хулиган такой. Он учился в школе 44, когда я туда ходил.

– Он что-то против тебя имел?

– Вряд ли.

– Как ты думаешь, кто бы это мог быть? Есть кто-нибудь, кто имеет что-то против тебя?

– Не знаю, папа. Думаю, что нет.

– Не нравится мне это, – задумчиво сказал мистер Блэр. – Может, это просто мальчишки, но кто его знает…

Он умолк. Позже он внимательно изучил записку. Буквы были красными, в углу были нарисованы череп и скрещенные кости, но, поскольку текст был напечатан на машинке, по почерку ничего определить было нельзя.

Хьюберт тем временем поцеловал маму, нахлобучил свою кепку набекрень и, пройдя через кухню, вышел на заднее крыльцо, собираясь по привычке пойти короткой дорогой через аллею. Ярко светила луна; он на мгновение задержался на крыльце, чтобы завязать шнурок. Если бы он только знал, что этот телефонный звонок был ловушкой, что звонили совсем не из дома Имогены Биссел, что говорящий был вовсе не девочкой и что прямо за калиткой в аллее прятались расплывчатые причудливые тени, он не стал бы столь грациозно и ловко соскакивать со ступенек, засунув руки в карманы и насвистывая модную песенку «Гризли» посреди этой, как ему казалось, мирной ночи.

В аллее его свист разбудил самые разные чувства. Бэзил удачно продемонстрировал свой смелый фальцет по телефону чуть раньше, чем было нужно, и «Охотники за скандалами», несмотря на спешку, не успели подготовиться как следует. Ребята только что разделились. Бэзил занял позицию прямо за воротами Блэров; в гриме он был похож на старорежимного плантатора с Юга. Билл Кампф, с длинными, как у цыгана, усами, крепившимися ниткой к его ноздрям, двигался к нему, скрываясь в тени забора. Рипли Бакнер с прямо-таки раввинской бородой все еще находился в сотне футов от условленного места, пытаясь свернуть длинную веревку. Эта веревка являлась существенной деталью их плана; после долгих размышлений они все же придумали, что можно сделать с Хьюбертом Блэром. Они решили его связать, заткнуть ему рот кляпом, а затем запихнуть его в стоявший около его же дома мусорный бак.