От Самары до Сиэттла - Страница 38

Но было и много счастливых случайностей. Так, например, я покинул поезд ставки около Томска из-за разногласий с А. Пепеляевым, и в Ачинске вагон, в котором я должен был ехать, был полностью разрушен в результате взрыва. Или ещё: несколько вагонов поезда, в котором эвакуировалось министерство снабжения и продовольствия, занимали офицеры. После того, как этот состав застрял на несколько дней в пути, офицеры решили перебраться в другой поезд в надежде продвинуться на восток по-быстрее. Когда я уже во французском поезде доехал до Красноярска, то как-то увидел, что несколько этих офицеров идут под конвоем солдат с красными бантами на груди.

Много других счастливых случайностей, которые помогли мне выжить, говорят не о простом совпадении, но о судьбе. После моих приключений в Сибири я стал фаталистом и понял, что многое не зависит от человека: чтобы он ни делал, ни предпринимал, всё случится так, как должно случиться.

У меня была единственная цель - бежать от красных, спасая себя и семью. Это значило двигаться на восток.

ЖИЗНЬ В ХАРБИНЕ

На станции Манчжурия я остался с семьёй в том же поезде, так как он двигался в восточном направлении и за пределы России. Ситуация на железной дороге была нестабильной, китайские власти не контролировали её. На одной из станций люди с красными бантами на груди потребовали проверки нашего поезда. Благодаря американскому священнику Ко-вару, который запасся китайскими визами ещё на ст. Манчжурия, мы избежали опасности.

По дороге в Харбин мы видели китайские дома, декорированные красным цветом. Мы не знали, что это значит, но, на всякий случай, не покидали вагона.

Двадцатого марта 1920 г. наш поезд прибыл на станцию Харбин. У нас был адрес В. Топченко. В своё время он был одним из трёх директоров Государственного банка в Самаре, а потом чиновником министерства снабжения и продовольствия в Омске. Он помогал моей семье в Иркутске.

Жена пошла разыскивать Топченко: нужно было узнать, какая здесь обстановка и нужно ли двигаться дальше, во Владивосток. Было просто счастьем, что она нашла дом Топченко, и они вместе вернулись на вокзал. Было большим облегчением снова их увидеть. От него мы узнали, что в Харбине нет красных.

На некоторое время мы остановились у Топченко, а потом нашли комнату. Я каждый день ходил в деловой квартал в поисках работы, но безуспешно. Я был членом потерпевшего крах правительства, у меня не было рабочей профессии. Население города увеличилось вдвое за счет беженцев. Практически не было возможности получить работу или начать свой бизнес для человека без денег и связей.

Это был самый трудный и несчастливый период в моей жизни. Я приходил домой после бесплодных поисков работы и видел, как мой двухлетний сын играет деревянными чурками на пыльном дворе. В довершение всего, моя жена опасно заболела. У неё началось сильное воспаление кожи лица с сильным зудом. Эта болезнь была широко распространена на востоке. К счастью, врач, который её лечил, имел опыт работы в Китае, знал эти симптомы. Он предупредил, что это воспаление опасно для глаз, так как больной может ослепнуть. Ей пришлось остричь волосы, так как воспаление распространилось на кожу головы. Часть её лица и головы были покрыты повязками, и она была вынуждена оставаться в тёмной комнате в течение долгого времени. К счастью, всё обошлось, она сохранила зрение.

Вскоре после того, как мы обустроились, я навестил чешского коменданта на станции и пригласил нескольких чехов к нам на обед: только так я мог их отблагодарить за наше спасение. Мне удалось с помощью наших добрых хозяев сервировать хороший обед, достать вино. Один из офицеров показал фотографию своей невесты, которая поразительно походила на мою жену. Каждый раз, когда он видел её, он вспоминал свою невесту. Еще одно совпадение, которое можно считать знаком судьбы.

Здесь, в Харбине, мне удалось восстановить отношения с Уструговым, бывшим министром транспорта. Он получил хорошую работу в большой успешной компании. Я виделся с Петровым, бывшим министром сельского хозяйства, и с Гинсом, также бывшим членом правительства.

Гинс сказал мне, что все члены правительства ещё в Иркутске получили денежную компенсацию. Только Устругов и я ничего не получили. Гинс посоветовал мне написать представителю царского правительства в Японии и попросить у него помощи. Много времени спустя, я получил от него полторы тысячи йен, что стало основой нашего капитала, необходимого для иммиграции в США.

Мой племянник, офицер Волжского корпуса генерала Каппеля, прибыл в Харбин месяцем позже нас, но быстро нашёл работу шофера у богатого бизнесмена. Но кто мог нанять меня, бывшего члена правительства?

В августе 1920 г. я попросил своего знакомого, адвоката из Самары, узнать по поводу работы на железнодорожных складах. Один из собственников имел машину “Франклин” 1916 г. (Franklin), её нельзя было использовать для перевозки грузов, поэтому решили из неё сделать такси. Мне предложили стать шофером, но платили очень мало - 100 йен в месяц, так как финансовое положение моего хозяина было нестабильным. Я согласился.

Я начал работать как таксист, узнал места, где можно было найти пассажиров - у вокзала, на торговых улицах днём и у ночных клубов по вечерам. Работая по 12-15 часов в день, я начал приносить доход от 20 до 30 йен ежедневно. Мой доход увеличился, когда я стал известен под кличкой “министр”. Затем хозяин стал отчислять мне, кроме зарплаты, 10% от заработанных мною денег. Я уже мог содержать семью.

Большинство шоферов были образованные, респектабельные русские - офицеры, инженеры, автомобильные и авиационные механики. Они делали свою работу честно и старательно. Но среди нас были и мошенники, даже участники грабежей. Бывало, что спускали шины на колёсах, наливали воду в бензобаки, затыкали выхлопные трубы картофелиной. Поэтому приходилось ходить с гаечным ключом в кармане и стараться не оставлять машину без присмотра.

Мой босс был начальником одного из железнодорожных складов. Однажды вечером я подвозил двух офицеров на железнодорожную станцию. Я их знал, так как они столовались у хозяев моей квартиры. Я невольно подслушал их разговор и понял, что у них какая-то проблема. Я спросил, в чём же их затруднение. Они рассказали мне, что, когда наша армия отступала за Байкал, то остатки снаряжения стали грузить в специальные вагоны. Одна из японских компаний подписала контракт на доставку этих грузов в Харбин и их распродажу. В качестве оплаты она получала определённую часть денег, вырученных от продажи. Эти два офицера были наняты для того, чтобы помогать в отправке этих вагонов из Харбина в тот район Китая, который контролировался японскими властями.

Китайские власти каким-то образом узнали об этой схеме. И сейчас они старались отогнать эти вагоны в районы, подконтрольные им. На станции Харбина уже был приготовлен состав с этими грузами для отправки туда. Китайские солдаты охраняли этот состав.

Я предложил этим офицерам проехать в контору моего начальника, встретиться с ним и попросить у него совета, что делать в такой ситуации. Это нужно было сделать быстро, так как поезд с армейскими грузами должен был отправиться со станции через несколько часов...

(К сожалению, следующая страница потеряна, и здесь разрыв в описании событий. Т. М.)

...В 1921 г. наше финансовое положение стало настолько плохим, что я уже был согласен на любую работу. У нас были состоятельные друзья, но они не решались предложить мне низкооплачиваемую работу. Весной 1921 г. у меня было две возможности: работать или шофером-механиком в железнодорожном гараже, или управляющим небольшой мельницей в китайской деревне. Последнее было более выгодно, но я не мог решиться перевезти мою семью в деревню, где были антисанитарные условия. Жизнь в китайской фанзе была бы для нас непереносима. Поэтому я выбрал работу в гараже. Мне обещали квартиру в хорошем доме с садом, это было гораздо лучше, чем комната, которую мы снимали. Мы переехали на новую квартиру в мае.