От Обских берегов до мостика «Оби» - Страница 3

Самый старший брат по материнской линии (в семье, когда их высылали, было шестеро детей) во время войны служил в десантных частях и попал в плен. Вместе с группой товарищей ему удалось бежать из концлагеря, после чего они примкнули к движению Сопротивления в Бельгии и Франции. Там он и сложил свою голову в борьбе с фашизмом, но навсегда остался в нашей памяти.Большую часть раннего детства я провел у своих бабушек и дедушек, попеременно обретаясь то у одного дедушки в Кондинске, то у другого – в Заречном. Находились эти селения в шестидесяти километрах друг от друга.

Детские шалости

В моей памяти запечатлелось несколько ярких эпизодов из раннего детства…

Теплым летним днем, купаясь на мелководье речки Кондинки напротив дома деда Александра, я увидел наших кур, прогуливавшихся вдоль бережка под надзором вожака – красивого петуха. У меня, наверное, возник вопрос, а почему куры не плавают? Если не умеют, то научим! Недолго думая, я поймал одну из кур, зашел с ней в воду по колено и отпустил на свободу, предоставив ей возможность начать обучение сразу с практической фазы.

Курица, отчаянно хлопая крыльями, барахталась в воде и дико кричала, взывая о помощи. Вожак неистово носился по берегу. Я как-то и не подумал, чем может обернуться такой «невинный» поступок. На помощь петуху подоспела бабушка, из-за спины которой выглядывала сестренка Валя с хитрой ухмылкой на лице, предвкушая неизбежную расправу надо мной. Стоило выйти из воды, как петух набросился на меня – виновника разыгравшейся «драмы», и со всей «пролетарской ненавистью» стал лупить меня своими крыльями, прикладываясь клювом и острыми шпорами ног. Мне ничего не оставалось, как срочно ретироваться.

На этом экзекуция не закончилась. Бабушка Катя нарвала пучок крапивы и, заняв сторону боевого петуха, принялась охаживать меня крапивой по заднему месту. Оказывается, сестренка, наблюдавшая за моими «занятиями по обучению плаванию», «настучала» бабушке и оказалась непосредственно сопричастной к моим мытарствам. Но, как говорится, Бог терпел и нам велел! Впрочем, известно также, что долг платежом красен… Сестренка получила свое сполна! Вот так закончились мои благородные намерения научить курицу плавать.

Конь ты мой вороной

Мой дед Александр Иванович Симонов был наделен природной смекалкой, помогавшей ему разбираться в людях и справляться с любыми делами, которыми ему пришлось заниматься в ссылке после выхода из тюрьмы. Лесоразработки он знал превосходно. В тридцатые и сороковые годы ему, как проявившему организаторские способности, поручили руководство этим промыслом в нашем районе. Летом для разъездов деду предоставлялся обычный катер, а зимой у него, как у руководителя, имелся в распоряжении «персональный» конь. Дедушка звал его ласково – Воронок.

Конь этот славился удивительной красотой: высок в холке, стройный, выносливый и сильный, масти вороной с белой «звездой» на лбу и ногами, будто одетыми в белые носки, с чудной гривой и хвостом. Манера хода – великолепная рысь. Он не мог стоять на месте, постоянно перебирал ногами и стучал по земле передним копытом. Издавая похрапывание и ржание, он прял своими ушами и косил лиловым глазом, отыскивая хозяина. Наверное, так он пытался передать, насколько застоялся, и не пора ли уже пуститься в бег.

Однажды весной, как мне припоминается, кондинский дедушка повез меня к зареченскому деду с бабкой на «мою малую историческую родину». Легкие конные санки, обитые изнутри медвежьим мехом с пологом, называемые в Сибири кошевкой, быстро летели по искрящемуся снежному насту покрытой льдом Оби. Держался морозец, но весна уже давала о себе знать.

В ясный и тихий весенний день ледяной покров реки обычно довольно сильно прогревается ярким солнцем. В результате вода поднимается, лед постепенно набухает, в нем появляются трещины, а у берегов реки – промоины. Кроме того, возникают так называемые забереги с наледями, представляющие собой полыньи, покрытые молодым тонким льдом. Одна из таких наледей неожиданно оказалась на нашем пути при подъезде к поселку Заречное. Скорее всего, из-за того, что наледь была покрыта снегом и наступили сумерки, дед не сразу смог разобраться в ситуации.

Кошевка, увлекаемая разгоряченным Воронком, пролетела вперед по тонкому льду, а затем неожиданно вместе с конем провалилась в полынью. Дед выскочил из кошевки, держась за одни вожжи. Верный вороной друг лихо вынес на берег меня вместе с кошевкой, так, что даже вода не успела попасть внутрь. Однако купание разгоряченного коня и деда в ледяной воде ничего хорошего не сулило, и следовало принимать срочные меры.

После радостной встречи сватов, сопровождавшейся счастливым оханьем бабушки Таси, «искупавшегося» деда Александра срочно переодели, а коня, шерсть которого покрылась ледяной корочкой, поставили в теплое стойло. Обогревшийся Воронок был протерт досуха, а для предупреждения простуды его напоили теплым пойлом с водкой и хлебом, а затем накрыли плотной попоной. Вот так наши деды заботились о лошадях! Только после этого сваты, захватив меня с собой, отправились в заранее приготовленную горячую баню, после которой зареченская бабушка накрыла немудреный стол с сибирскими пельменями, доброй обской рыбкой и прочей закуской под водочку. Все-таки прекрасна культура русской бани со всеми ее традициями, берущими начало в незапамятные времена Древней Руси.

Помощничек

В то лето в Заречном бабушка пыталась определить меня в соседний колхозный детсад, однако из этого ничего не получилось. Я сбежал оттуда и появился на поле, где трудились женщины-колхозницы, зарабатывавшие свои трудодни на прополке и окучивании корнеплодов. В колхозе работали все, за исключением разве что немощных стариков и детей дошкольного возраста. За всем этим в поселке присматривал, как известно, комендант от НКВД.

В ту пору колхозники, не имея паспортов, оставались совершенно бесправными. Коменданты в поселке периодически менялись. Ссыльными они воспринимались по-разному, в зависимости от их отношения к людям. Насколько мне не изменяет память, старики хорошо отзывались о коменданте Чегисове. А наше с Володей Слободсковым расположение завоевал Дмитрий Воробьев, возвратившийся с войны и назначенный комендантом в Заречное. Кстати, позже он станет зятем Слободсковых, женившись на старшей сестре Кате, учившейся когда-то в одном классе с моим дядей Виктором.

На заработанные в колхозе трудодни трудно было прокормить большую семью, не имея своего приусадебного участка. После побега из детсада я предстал перед бабушкой. «Помощничек явился!» – воскликнула она, увидев меня. Но этот «помощник» не помогал, а больше мешал своей суетой и канючением, отвлекая от дела. Естественно, бабушка решила направить мою неуемную энергию в другое русло, определив в «помощники» к деду Сергею.

Вот у него-то я чувствовал себя как рыба в воде. Дед, знаток лошадей, был в колхозе за старшего конюха. В его обязанности входило заботиться о приплоде в стаде, следить за племенными лошадьми и заниматься воспитанием молодняка, выгуливая его на ближайших пастбищах. Табун он сопровождал верхом на коне, а меня с удовольствием сажал к себе в седло.

В теплое летнее время жеребята со своими матками-кобылицами могли вдоволь нагуляться на сочных лугах. Они забавлялись, бегая друг за другом, как дети. Но кобылицы зорко смотрели за ними, дабы не потерять их из виду, а те, наигравшись, мчались к материнским сосцам и наслаждались сладким молоком.

Летом, особенно при безветрии, в Сибири становится невыносимо от мошки и комаров. Первыми в начале лета в вечернее время объявляются полчища крупных комаров, а с середины лета – тучи мошки. Человеку еще как-то можно укрыться в помещении или воспользоваться москитной сеткой, по-сибирски – накомарником. А вот бедным животным приходилось тяжело, помимо комаров и мошки их донимали и надоедливые слепни. Единственным спасением для лошадей на открытом месте становились речки или озера, куда они забирались, принимая прохладные ванны. Для жеребят это было величайшим удовольствием, но не меньшую радость доставляло купанье и нам, детям.