От ненависти до любви 2. На пути в вечность (СИ) - Страница 2

Сильный. Он самый сильный человек на свете. Он справиться. Он должен! Он обещал. Говорил, что у нас много времени.

Пришла медсестра с подносом, содержимого которого мне не было видно. Повозившись над моей спиной, она сказала, что это успокоительное. Доктор дал распоряжение, чтоб больная поспала еще.

Укол? Она уколола меня, а моя пятая точка даже не протестовала. Предательство. Мысли все более вяло перемещаются по вязкому мозгу, а веки становятся все тяжелее.

- Мама, узнай, – прошептала я на последних мгновениях сознания и погрузилась в черноту.

**

- Быстрее! Сюда! – закричал я, с ужасом смотря на бессознательную девушку, распростертую на моей груди. – Диана!

- Иван Львович! Вы в порядке? – подбежал ко мне шеф.

Он и один из его парней аккуратно сняли с меня девушку. Не обращая внимания на боль, я поднялся. Нож! Чертов нож торчит из ее спины! Твою мать! Я запустил руки в волосы от ужаса, больно их оттягивая, чтоб вернуть трезвость ума.

- Аккуратно, не тревожьте рану. В больницу, быстро! Нет, не трогайте. Нужны носилки. Нельзя шевелить.

Мозг лихорадочно работал. Стол! Обломав ножки, я принес его к телу девушки. К какому на хрен телу?! К моей девочке. Нет, все будет хорошо.

Мы быстро погрузили Диану на импровизированные носилки и на максимально возможной скорости спустились к машинам. Какого черта?! На входе к нам бросились люди с фотоаппаратами и камерами, ослепили вспышки, оглушили затворы фотообъективов. Журналисты. Я же сам их вызвал. Но какого черта их так много?! Они наперебой кричали вопросы, привлекали внимание, но охрана ловко их оттеснила, чтоб не мешались. Шеф пообещал эксклюзивное интервью в больнице.

Хорошо, что охрана приехала на минивэне. Быстро сняли лишние сидения и через заднюю дверь поместили столешницу с девушкой внутрь. Я приказал шефу следить за ней, а сам пошел за руль. Я доеду быстрее. К тому же не могу смотреть на проклятый нож! Мне нужно действовать, иначе сойду с ума.

Шеф позвал с собой еще одного парня, чтоб помогал удерживать девушку неподвижной и мы помчались по ночному городу. Целым эскортом, потому что следом за нами ехали еще машина охраны, мою тоже они забрали, а также четыре машины журналистов.

Сдерживая себя из последних сил, я заставлял себя смотреть на дорогу и не оглядываться. Не могу это видеть. Диана так и не пришла в себя на протяжении получасовой поезди до клиники. Подъехав к главному входу, я выскочил и бросился в двери больницы.

- Сюда! Ножевое! Много крови, она без сознания!

Врачи с каталкой оперативно переместили девушку из машины и помчались в операционную.

Теперь самое сложное. Ожидание. Расхаживая перед дверьми операционной, я повторял про себя, как мантру: «Все будет хорошо». Ни одной связной мысли, кроме этой, не было. На краю сознания вспыхивали болезненные ощущения в ребрах и где-то под ними, внутри, спина на поворотах ныла, поясницу противно сжимало при каждом шаге. Как долго. Сколько прошло времени? Десять минут?! Не может быть. Бесконечное ожидание. Все будет хорошо. Она справится. Она никогда не сдается. Я должен ей помочь. Но как, черт возьми?! Я бессилен!

- Я! Ничего! Не могу! Сделать! – зарычал я, сопровождая каждое слово ударом кулака в стену.

Внутренности скрутило болью, и я согнулся пополам со стонами. Подбежали медки, предлагая помощь, я только оттолкнул их. С места не сдвинусь.

Приехала мама Дианы. Посеревшее от переживаний лицо, страх за дочь нарисовал под глазами глубокие тени.

- Где она? Как она? Что случилось?! – со слезами кинулась она к санитару, хватая его за грудки. Тот раздраженно оторвал от себя ее руки и ответил, что идет операция, пока ничего не известно. Она покачнулась, и я подхватил ее, усаживая на скамью. Она сфокусировала на мне полный отчаяния взгляд. Фотоаппараты неистово защелкали вспышками в руках сдерживаемых охраной журналистов в конце коридора. Их заметно прибавилось.

- Что с моей дочерью? – прошептала она, хватая меня за ладонь. Я тоже покачнулся и аккуратно присел рядом, кусая губы, чтоб не стонать от боли.

- На нее напали. Это все моя вина. Простите меня, пожалуйста. – ничего более путного выдавить не получается.

К нам подошел шеф и рассказал о случившемся. На минуту женщина потеряла сознание, но прибежала медсестра и привела ее в чувство.

Открывшаяся дверь операционной заставила всех нас бросится к появившейся оттуда медсестре.

- Все прошло замечательно. Девочке повезло, нож лишь вскользь задел почку. Кровотечение остановили быстро и зашили рану. С ней все будет в порядке.

Все будет хорошо. От облегчения у меня подкосились ноги, и я повалился под ноги докторам. Ребра вспыхнули болью, я отключился.

**

Просыпаться не хотелось. Вот совсем. Однако живот так неистово бурчал, требуя жрать, что глаза открылись сами собой. Свет из окна ослепил их и вызвал приступ головной боли. Такой сильной, что пустой желудок за неимением того, чем можно опорожнится, попробовал самовыплюнуться наружу. Попыталась встать, но руки оказались слишком слабы. Воспоминания снова накрыли волной, едва не заставив мою бедную черепушку треснуть.

- Ваня? – прохрипела я. Мама, дремавшая на стуле у кровати, вскинулась и бросилась ко мне.

- Ты проснулась, милая? Что? Пить хочешь?

Пить хочу, губы аж потрескались от сильного желания, есть хочу, что мамонта готова проглотить, но больше всего хочу знать:

- Что с Иваном?

- Ох. Он в относительном порядке, опасность миновала. Он в соседней палате, еще не пришел в себя. А ты как, моя хорошая? – мама поднесла мне к губам ватный тампон, смоченный водой, поправила волосы и погладила по щеке. Лицо осунулось. Бедная моя мамочка, как же ты испугалась, как переволновалась.

- Прости, – прошептала я, пытаясь сморгнуть слезы. Я ужасная дочь. Я больше так не буду.

- Это ты меня прости, не уберегла. Слепая и глухая мать, ничего не почувствовала, не остановила.

Мама заплакала и аккуратно обняла меня за плечи. Я все еще лежала на животе. Руку получилось согнуть, и я похлопала маму по плечу, успокаивая. Меня тоже скрутили рыдания. Мне было так страшно, но какого же было ей? Сколько пришлось пережить за эти сутки. Она лет на пять постарела.

- Все хорошо. Не будем плакать, доченька. Все хорошо.

Мама отклонилась и улыбнулась сквозь слезы, продолжая гладить меня по голове, плечам, лицу.

- Кушать хочешь? – опомнилась мама и бросилась к столу. На нем стояла тарелка бульона. Я, улыбаясь, закивала. Узнаю свою маму. С горем пополам она помогла мне перевернуться на здоровый бок и стала кормить. Буквально с ложечки.

Есть, лежа на боку, то еще удовольствие, скажу я вам. Когда содержимое очередной ложки стекло по моему подбородку, я психанула и отобрала ее у мамы. В конце концов, руки то мне не отрезали и даже не повредили. Хотя они слабые и сильно трясутся, как у дворового алкаша дяди Паши, я упрямо ела сама. Чувство сытости не пришло, но голод пропал, когда я заскребла по пустой уже тарелке.

- Больше нельзя пока, - извиняющимся тоном грустно поведала мама.

- Хватит, - кивнула я, утирая губы салфеткой. – Спасибо. Я хочу встать.

Мама вяло протестовала, напоминая о том, что доктор не рекомендовал это делать. Я только отмахивалась. Со мной все в порядке, подумаешь несколько швов на спине. Ноги-то целые, значит и ходить можно. И вообще, движение – это жизнь. К тому же мне необходимо увидеть одного болвана. Когда я уже оторвала свою болезную тушку от кровати, скрипя зубами от боли и раздражения, как на зло, в палату пришел тот самый доктор в очках и с папками в руках.

- Добрый вечер, Диана. Уже встали?

Я скривилась. Ну вот, сейчас точно к кровати привяжет. Не мог позже зайти. Я уже хотела начать доказывать, что абсолютно здорова и дееспособна, но он улыбнулся и продолжил.

- Похвально. Как Вы себя чувствуете?

- Отлично, - улыбнулась я. А он не так плох. Не занудствует по поводу постельного режима. – Спасибо.