От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войн - Страница 110
Привожу текст моего письма Сталину от 25 апреля 1945 года:
«Президент Соединенных Штатов также был информирован об этом. Поскольку это касается правительства Его Величества, не может идти речи ни о чем меньшем, кроме как об одновременной безоговорочной капитуляции перед тремя главными державами. Мы считаем, что Гиммлеру нужно сказать, что военнослужащие германских вооруженных сил, как одиночки, так и находящиеся в соединениях, должны повсюду сдаться на месте союзным войскам или их представителям. До тех пор пока этого на произойдет, атаки союзников со всех сторон и на всех театрах военных действий, где все еще имеет место сопротивление, будут продолжаться с полной силой».
Его ответ представлял собой самое сердечное послание, какое я когда-либо от него получал.
«Благодарю Вас за Ваше сообщение от 25 апреля насчет намерения Гиммлера капитулировать на Западном фронте.
Ваше предложение о предъявлении Гиммлеру требования безоговорочно капитулировать на всех фронтах, в том числе и на советском фронте, считаю единственно правильным. Зная Вас, я не сомневался в том, что Вы будете действовать именно таким образом. Прошу действовать в духе Вашего предложения, а Красная Армия будет нажимать на Берлин в интересах нашего общего дела.
Сообщаю, к Вашему сведению, что аналогичный ответ дал я Президенту Трумэну, который также обратился ко мне с тем же запросом».
Я ответил 27 апреля 1945 года:
«… весьма рад узнать, что Вы не сомневались в том, как я поступил бы и как буду всегда поступать в отношении Вашей великолепной страны и в отношении Вас лично. Британское и Американское Правительства, уверенные в своих действиях в этом деле, будут развивать свою деятельность в одобренном Вами направлении, и все мы трое будем продолжать полностью информировать друг друга».[140]
Граф Бернадотт снова отправился в Германию, чтобы передать Гиммлеру наше требование. Больше об этом нацистском руководителе ничего не было слышно до 22 мая, когда он был арестован на английском контрольном пункте в Бремерверде. Гиммлер был переодет, и его не узнали; но его документы вызвали подозрения у часовых, и его доставили в лагерь, расположенный близ штаба 2-й армии. Затем он рассказал коменданту, кто он такой. Его поместили под стражу. После осмотра Гиммлер раздавил ампулу с цианистым калием, которую, видимо, скрывал у себя во рту на протяжении нескольких часов. Он умер почти сразу же в 11 часов вечера в среду 23 мая…
2 мая поступило известие о капитуляции в Италии. В тот же день наши войска достигли Любека на Балтийском побережье, вступив в соприкосновение с русскими и отрезав всех немцев, находившихся в Дании и Норвегии. 3 мая мы, не встретив сопротивления, вступили в Гамбург, гарнизон которого капитулировал безоговорочно. В штаб-квартиру Монтгомери в Люнебургской пустоши прибыла германская делегация. Ее возглавлял адмирал Фридебург — эмиссар Деница; он пытался добиться соглашения о капитуляции, которое включило бы германские войска на севере, противостоящие русским. Эта просьба была отвергнута, как выходящая за пределы полномочий командующего армейской группой, который мог заниматься только своим собственным фронтом. На следующий день, получив от своих начальников новые инструкции, Фридебург подписал капитуляцию всех германских сил в Северо-Западной Германии, Голландии, на островах, в Шлезвиг-Гольштейне и Дании.
Фридебург отправился в штаб-квартиру Эйзенхауэра в Реймс, где 6 мая к нему присоединился генерал Йодль. Они старались выиграть время, чтобы дать возможность как можно большему числу солдат и беженцев оторваться от русских и перебраться к западным союзникам, и они пытались добиться сепаратной капитуляции Западного фронта. Эйзенхауэр установил крайний срок и настаивал на общей капитуляции. Йодль доносил Деницу: «Генерал Эйзенхауэр настаивает на том, чтобы мы подписали сегодня. В противном случае союзные фронты будут закрыты для лиц, пытающихся капитулировать в индивидуальном порядке. Я не вижу никакой альтернативы; хаос или подписание. Прошу вас подтвердить мне немедленно по радио, что я уполномочен подписать капитуляцию».
Документ о полной и безоговорочной капитуляции был подписан 7 мая, в 2 часа 41 минуту утра, генералом Беделлом Смитом и генералом Йодлем в присутствии французских и русских офицеров как свидетелей. На основе этого документа все военные действия прекращались в полночь 8 мая. Официальная ратификация германским верховным командованием, организованная русскими, состоялась в Берлине в ночь на 9 мая.[141]
В час величайшей победы я слишком хорошо сознавал ожидавшие нас трудности и опасности; но все же это был момент для ликования, хотя и короткий.
Мамору Сигемицу
Подписание акта о капитуляции[142]
1. Прибытие оккупационной армии
Было сообщено, что Акт о капитуляции предстояло подписать в конце августа, но затем дата была изменена на 2 сентября, церемония должна была состояться на палубе «Миссури» у Иокогамы. Между армией и флотом США были определенные протокольные тонкости. Как Верховный командующий Макартур представлял как флот, так и армию, но то, что местом подписания был избран флагманский корабль «Миссури», было признанием огромных жертв, понесенных флотом в войне на Тихом океане. «Миссури» получил свое название в честь штата, родины президента Трумэна.
Американские (союзные) силы прибыли воздухом 28 августа на аэродром Ацуги как передовой отряд оккупационных сил. Макартур прибыл тем же путем несколькими днями позже, его штаб разместился в Иокогаме. В то же время американский флот занял Йокосуку. Токийский залив был избран в качестве передового объекта оккупации с центром в Иокогаме.
Ацуги только недавно стал местом расположения отряда особого назначения. Японским морякам пришлось напряженно поработать, чтобы привести Ацуги в надлежащий вид, ведь они получили указание об этом всего за день или два.
2. Выбор делегатов для подписания акта о капитуляции
Выбор делегатов для подписания Акта о капитуляции представлял наибольшие трудности. Это должны были быть люди, принявшие полную ответственность за окончание войны и которые вызывали бы полное доверие к искренности Японии. Малейший ложный шаг, предпринимаемый побежденной Японией, мог иметь фатальные последствия. Япония сложила оружие. Пришли враги, держа наготове окровавленный меч против этих японцев, о которых они еще вчера думали, будто те станут биться как хищные звери.
Настроение японских лидеров при внезапном окончании войны было показательным. Они испытывали отвращение как к чему-то грязному к самой ответственности за акт капитуляции и делали все, дабы избежать этого. В глазах общественности подписание капитуляции было концом всего, для солдата или моряка — истинным самоубийством.
Я страстно желал всей душой окончания войны, и вот час настал. Моим долгом было довести до конца последний, решающий акт. Я собрал всю свою решимость, чтобы поставить последнюю точку на моих обязанностях перед императором. Насколько я знал, моей наградой могла стать бомба, но это не имело большого значения. Я надеялся и молился за то, что капитуляция возвестит рассвет светлой эры, в которой суждено жить Японии.