От мрака к солнцу (СИ) - Страница 3

- И кто из нас сумасшедший? Ты или я, а, Бес? – спросил я, удивленно смотря на него. Услышав своё имя, зверь забулькал громче, довольно прихватив зубами мои пальцы. Знаете, я жил дома один в компании любимого пушистого рыжего кота, которого подобрал еще котенком. Ох и бестия же был – гроза всего двора и главный кошачий сутенер, на собак бросался, ни одну драку не пропускал, а март... Март – это мой личный ад. Когда Бес, весь исцарапанный, тощий, приползал домой через окно (благо, квартира была на первом этаже), ел, ждал, когда я обработаю его раны, и уносился в объятия своих пушистых подруг и новых приключений. Умным был, как человек, ну почти. Но и этот всепризнанный ветеран так же вот любил показывать свою привязанность – схватит зубами пальцы и некоторое время держит.

Это за долю секунды прояснило все в моей голове. Облегченно прижавшись лбом ко лбу своего Беса, единственного дорогого мне в этом мире существа. Он был тем, за что я мог держаться, чтобы не погрязнуть с головой в одиночестве. Приготовлен мне злодейкой-судьбой...

И начался наш путь к обитаемым землям через горячие пески пустыни. Уж не знаю, как у Беса обстояли дела с памятью, но выполнял лошадиные функции он чуть настороженно, но вполне охотно. Позволил надеть на себя седло, повесить сумки и бурдюк с водой. Конечно, этот вес для этого большого зверюги – пушинка, а вот то, как он отнесется к эльфу, могло стать проблемой. Но сегодня странный день, и все обошлось. После обнюхивания и задумчиво пожеванных волос, паренек признан своим, и конь позволил мне погрузить неподвижное тело ему на спину, пристально кося глазом на мои действия. Я привязал свое ЭТО к лошадиной спине, как мог. Перекинутый через седло, он не мог упасть от быстрого бега коня. Еще одеяла и смотанные в узелок вещи на Бесе. Понадеюсь, что он быстро привыкнет к ноше и не будет ерничать. Все остальное я понес сам. Запасы, все драгоценности, огниво, две фляжки воды, свою немаленькую сумку и оружие, которое было на мне. Не пушинка, но что поделать, тащить надо.

***

Ночи тут очень длинные. Мы бежим по песку уже наверное восьмой час, а рассветом даже не пахнет. Днем жарко, а ночью холодрыга. Но от постоянного движения тело согревалось, и лишь теплые облачка пара вырывались изо рта. Мои глаза прекрасно видели в темноте, как будто были легкие сумерки. А Бес, непонятно каким образом, умудрился сохранить свое кошачье зрение, и его глаза иногда светились в темноте. Так что проблем с освещением не было. Песок тихо шуршал под копытами коня, идущего то легким галопом, то резвой рысью. Все же мы не были железными и с дикого темпа переходили на спокойный шаг. Тому, что я спокойно успевал за лошадью, хоть и приходилось для этого очень поднапрячься, уже не удивлялся. Да и сам бег мне нравился. Быстро мчаться, покрывая расстояние прыжками, иногда резвой скоростью, видеть малейшую веточку на песке и вдыхать пьянящий ночной воздух, подставляя открытое лицо редкому ветерку.

Да, сутки тут точно длиннее. Мне почему-то кажется, что обычная, земная ночь уже бы точно прошла, а мы все идем. Бес устал, поэтому я снял с него завернутого в два одеяла и мой плащ мальчишку и понес сам. Идем медленным шагом. Полфляги воды споил коню. Жажда у меня была, но она словно отодвигается на второй план, если не обращать внимания. Усталости не было, только ноги словно ватные. И мы шли шагом наверное около часа, восстанавливаясь. От нечего делать, я слушал ровное биение сердца эльфика и тихое-тихое дыхание, смотрел на небо.

Оно такое огромное, необъятное, а звезды... Звезды здесь гораздо больше и ярче наших, не затянутые смогом от фабрик. В эту космическую красоту можно всматриваться часами. Думая на ходу о прекрасном, я по глупости позабыл о хищниках. Только когда тревожно заворчал Бес, щеря крупные белые зубы, я вышел из транса. Недалеко от нас виднелся оазис. Вода так заманчиво поблескивала в лунном свете, а странные большие кусты шевелились на ветру, как бы приглашая к себе уставших путников.

Все бы хорошо, но сейчас ветра и в помине не было. А растения шевелились сами собой. Я готов поклясться, что видел в воде что-то большое. Неспокойно стало. От греха подальше, положившись на свое чувство опасности, мы обошли гостеприимное местечко по дуге. Вот теперь, перекинув парня через плечо, ускорился, уходя от непонятного места подальше и зорко поглядывая по сторонам. Бес то и дело поднимал морду и принюхивался, одобрительно фыркал, и мы шли дальше. Уж не знаю, что это была за хрень, но напряжение теперь не покидало меня, и пустыня теперь не казалась таким уж спокойным местом.

Эта ночь казалась бесконечной. Темп нашего передвижения упал. Конь устал и вредничал, но надо было идти, пока не взошло солнце и не принесло с собой ужасную жару, в которую и десять шагов нормально не пройдешь. Но вот, словно услышав мои мольбы, начало рассветать, разгораться ярким светом на горизонте.

Мой первый восход солнца в этом мире. Мой первый восход надежды.

====== Сны. ======

Однажды ты проснешься, отряхнёшься, словно отгоняя дымку вечного сна. И первый вздох — начало новой жизни…

Обычные умозаключения обычного Некто.

При всех нечеловеческих возможностях, я все же живое существо со своими недостатками. Как только, в дикой спешке, нашел нагромождение скал, способных хоть как-то укрыть от солнца в своей тени, мы в темпе быстрого вальса поспешили туда. Большое светило уже величаво восходило на горизонте (какая это сторона света, сказать не могу), окрашивая песчаные дюны красным светом. Эти лучи больно и резко резали по моим глазам, потому что я был без шлема с его чудо-забралом. Неужели моя сетчатка настолько чувствительна к свету?!

Пока обустраивал лежанку из одеял и мягкого тряпья, убедился, что да. В голове опять проносились образы. Все же я подземный житель, и мое зрение приспособлено к кромешной тьме. На свет дроу выходят редко, а если и есть такие сумасшедшие, которые живут на Поверхности, то несколько месяцев привыкают к свету. Я был так рад этим воспоминаниям, как ребенок подарку на Новый год. Свет и день — плохо, ночь и тьма — хорошо. Запомним и зарубим на носу. Сняв мальчишку с Беса и поудобнее устроив, сто раз перед этим проверив его состояние, расседлав и напоив коня, перевязав его передние ноги веревкой, чтобы не убежал, я смог наконец-то перекусить. Вино, вяленое мясо с сухарями. Еще разжеванную кашицу заставил проглотить бывшего раба и влил в его рот все того же кислого вина. На себе решил сэкономить, но ушастому нужно поправляться поскорее.

Только бы он не очнулся в пустыне: это сильно помешает… С этой мыслью засыпал, на всякий пожарный случай плотно обмотав голову тканью, чтобы не ослепнуть. Бесцеремонно пододвинув эльфика к скале и улегшись за его спиной, я провалился в сон.

И в сновидениях я видел воспоминания о своем народе. Пещеры дроу — это мир внутри мира. Глубоко под землей находится совершенно иное место. Полностью вывернутое наизнанку, в отличие от внешней реальности. Там синие кристаллы, растущие на высоких каменных сводах пещер, заменяли солнце. Вода была красноватой, с прозрачными рыбами, у которых были видны внутренние органы — главный деликатес темных. Гигантские пауки, ящеры и прочая подземная живность, которая служила транспортом. У некоторых дроу я видел странных, полностью закованных в броню саблезубых кошек, с длинным гибким хвостом, увенчанным шипами. Такие же рослые, как лошади, с когтями, способными раскрошить камень в крошку. Опасные твари. Население в подземельях было довольно разношерстно. Сами мы не работали: хозяйством занимались рабы и полукровки. Кого тут только не было. И люди, и полузвери, и клыкастые алкоголики с явным недосыпом (вампиры, то бишь), и… эльфы. Сломленные калеки с рабскими ошейниками.

Мне было их жаль. Я не понимал, как же можно сдаться?! Как же можно отдать свою жизнь и свободу в чужие руки? Позволить клеймить себя, как скотину, использовать, как захочешь… Картинки мелькали хаотично. Но я успевал разобраться в них, понять, хоть как-то сложить общую картину. Язык дроу гортанный и хриплый, не идущий ни в какое сравнение с моим представлением об эльфийском, хоть и принадлежащим темным языке. С каждой секундой все лучше понимал, вспоминал и разбирал слова. Можно ли сказать, что мой мозг работал, как процессор компьютера? Да, пожалуй. Все это — моя жизнь. Не человеческая, а темноэльфийская.