От Киева до Москвы: история княжеской Руси - Страница 21

В это же время норвежские викинги пытались попасть в «Великую Биармию» — т. е. Пермь, сказочную страну золота и драгоценных мехов. Это было чрезвычайно трудно, утлые ладьи погибали во льдах и полярных штормах. Тех, кому удавалось пройти на восток, считали героями, воспевали в сагах. Но когда норманны сумели обогнуть Кольский полуостров и добраться до Северной Двины, они обнаружили русский город, ярмарки, куда съезжались купцы и окрестные население. Викинги попробовали было установить «контакты» теми способами, как было принято у них. Разграбили святилище божества Йомалы, ободрали золото и серебро с идола, обчистили даже приношения здешних жителей на их кладбище.

Итог был предсказуемым. Поднялись таежные племена, русские подсобили, и уцелевшим героям оставалось отчаливать пока не поздно. Новгородцы подобных проколов не допускали. Они-то идолов и кладбища не трогали. У них на севере появлялись друзья. Опираясь на друзей, узнавали дальнейшие дороги. От Двины и Сухоны дошли до Мезени, потом до Печоры. Достигли и сурового «Камня», Уральских гор.

Ну а Ярославу Мудрому все-таки пришлось заниматься хаосом в Польше. Распад там углубился так, что дальше некуда. Крестьяне пришли к выводу, что христианство — не только «немецкая», а «господская» религия, крушили всех, кого причислили к господам. Воспользовался князь Чехии Бржетислав. Он, подобно Болеславу Храброму, возмечтал создать собственную великую державу и двинул на Польшу войска. Феодалы с облегчением вздохнули, переходили к нему, разгоняли повстанцев.

Бржетислав легко захватил почти всю страну, кроме Мазовии. Но она была оплотом язычников. Ее князь Моислав заключил союз с другими язычниками, ятвягами и литовцами, отразил чехов. Для Руси расклад получался совсем нехорошим. Гнойник воинствующего язычества рядом с границами был ей ни к чему. Мазовшане со своими союзниками разохотились совершать набеги как на польские, так и на русские земли. Еще опаснее было, если зараза язычества перехлестнет к не окрепшим в Вере подданным великого князя.

Но и в той части Польши, которую оккупировали чехи, было неладно. Войска Бржетислава вели себя так же, как поляки в их стране. Расположились полными хозяевами, грабили, насильничали. Уцелевшие польские вельможи спохватились, обратились к немцам, как бы вернуть их законного монарха. Германскому королю Генриху III этот вариант понравился. Его вассал Бржетислав после своих завоеваний возгордился, не желал подчиняться. Генрих связался с Ярославом Мудрым, предложил действовать сообща. Великий князь рассудил, что это и впрямь будет полезно. С одной стороны язычники, с другой — аппетиты чехов Польшей не ограничивались, они начали коситься на Прикарпатье, Волынь. Пусть лучше правит польский король. Он ослаблен в раздорах, вреда не нанесет.

А законный король Казимир уже и не надеялся, что возвратится на престол. В Германии с ним сперва обошлись довольно неласково, он перебрался во Францию и постригся в монахи. Но немецкие и польские посланцы извлекли его из монастыря, папа по просьбе Генриха III разрешил короля от монашеского обета. Немцы начали войну с Чехией, отвлекли ее. В Польшу прибыл Казимир, паны и простолюдины встретили его с радостью, принялись выгонять чехов. А русские ударили на Мазовию и ее союзников. Сражения были нелегкими. Самому Яроставу и его сыновьям пришлось организовывать три похода на запад. Княжеские рати одолели ятвягов, литовцев, сокрушили и многочисленное воинство мазовецкого Моислава.

На земли побежденной Мазовии Ярослав не позарился, она была бы слишком сомнительным приобретением. Для Руси был важнее прочный мир. Государь отдал Мазовию Казимиру — сам разбирайся со своими язычниками. Польский король не знал как благодарить. В 1042 г. заключил с великим князем договор, «навечно» признал русскими Прикарпатье и другие спорные владения. Возвратил 800 человек — всех, кто еще оставался в Польше из давних пленных. Дружбу и союз скрепили двойным браком. Король брал в жены сестру Ярослава Доброгневу (Марию), а свою сестру выдавал за сына великого князя, Изяслава.

Как с семейной, так и с государственной точки зрения все сложилось удачно. Младшая дочка св. Владимира, сестренка Бориса и Глеба от болгарки, получила коронованного супруга. А положение Казимира было ох каким шатким! Даже его столица лежала сожженная и разграбленная, скромненько венчались не в Гнезно, а в Кракове. Но через жену он приобрел могущественное поровительство Ярослава, держался за русских двумя руками.

Великий князь задумывал и другой альянс. Союз с Германией уже несколько раз оказывался выгодным и эффективным, а Генрих III как раз овдовел. Ярослав ему тоже забросил предложение — почему бы не породниться? В Киеве подросла дочь государя Анна, умница и красавица. А если русский и германский монархи станут родственниками, кто сможет противостоять им? Они будут диктовать свою волю хоть чехам, хоть венграм, хоть грекам. Но… помыслы и политика Генриха были нацелены в совсем в иную сторону. Туда же, куда у его предшественников — в Италию, к блестяшке императорской короны.

Волею судеб в собственность Генриха III перешло большинство германских герцогств, казалось бы — можно установить единоличное правление. Но ему даже с Германией было возиться недосуг, он пораздавал герцогства новым вассалам. А для женитьбы, поколебавшись, выбрал Агнессу, дочь герцога Аквитанского. Властителя совсем плевенького, но ему случайно достался чисто формальный титул «короля Италии». Однако на Западе, перенявшем римский культ юридического крючкотворства, подобным формальностям придавалось важнейшее значение… Для Киева отрицательный ответ, конечно, был обидным. Ну что ж, пожали плечами. Как хотите, учтем на будущее. А дочери Ярослава Мудрого без женихов не останутся.

Церковные проблемы на Руси были ничуть не менее насущными и злободневными, чем военные и дипломатические. Св. Владимир Креститель имел возможность выбирать между Константинопольской и Охридской патриархиями. Но в 1018 г. Болгария прекратила существование, ее церковь утратила самостоятельность. Теперь волей-неволей нужно было обращаться в Константинополь. В 1020 г., сразу по окончании войн со Святополком, в Киеве появился греческий митрополит Иоанн I. Тем не менее, отношения с Византией оставались прохладными.

Ярослав знал, кто подталкивает печенежские набеги, кто подстроил нападение Мстислава. А митрополит гнул свою линию. По канонам Западной церкви главой «христианского мира» являлся папа, но по установкам Восточной — император. Все, кто вошел в ее лоно, принял крещение от греков, должны были признать себя вассалами императора. Хотя бы формально. Для начала. Ярослава это не устраивало. Унижать престиж Руси он не собирался. Впрочем, он наглядно видел, чем оборачивается подобная зависимость — на примерах болгар, грузин, армян, абхазов. Но в стране уже имелись свои, русские священники, обученные и рукоположенные от болгар. А болгарское духовенство по указу Василия II тоже вошло в византийскую церковь. Соответственно, митрополиту приходилось считаться с этими священниками, числить их вполне законными, равноправными с греками. На них-то и старался опираться великий князь, примечал лучших, выдвигал.

Один из русских, Иларион, служил в храме св. Апостолов в пригородной резиденции государя, Берестове. Беседуя с ним, Ярослав понял, что он человек умный, начитанный. Но Илариона отличала и чистая, самоотверженная Вера. В соседнем лесу он выкопал себе пещеру. В свободное от службы время уходил туда молиться в уединении, чтобы не отвлекали шум и суета большой усадьбы. Ярослав оценил эти качества и в 1027 г. приблизил к себе, сделал своим духовником. Ему нужен был именно такой. Способный разрешить душевные сомнения, подать совет, но и образованный, разбирающийся в богословских тонкостях, которыми пытались играть византийцы. А главное — свой, русский. С митропольчьими греками сокровенным не поделишься, у них даже исповедь могла превратиться в донесение в Константинополь.