От десятой луны до четвертой - Страница 51

Сопротивленцы веселились – видно, это было каждодневное развлечение, которое устраивал Нож для поддержания бодрого духа в остатках отряда.

После обеда часть народа вместе с Ножом ушла на разведку, часть готовила дрова для ночлега.

Помыв то, что считалось посудой, я заново надула шкуру, с помощью того паренька с башни мы устроили на ней сестру. Она так и сидела без сна всю ночь около меня, поэтому сейчас сразу уснула.

Мне не спалось, и я присоединилась к собирающим хворост.

Все это время я постоянно поглядывала в сторону холма – но там ничего не было видно, ничего не было слышно.

Дракон, я уверена, если бы хотел, вполне мог дотянуться своей мысленной речью до меня и в лощине, но он молчал.

Скорее бы вечер…

Когда наконец зажглась на белесом небе первая звезда, я заметалась и заторопилась со своей охапкой корявых веток, запнувшись о корягу, чуть не обронила ее на пути, но все-таки донесла до общей кучи. Нож с разведчиками еще не вернулись.

– Мне пора, – быстро сказала я сонной сестре и помчалась к холму.

Дракон уже не лежал на склоне, а сидел, подобрав крылья. И смотрел на небо.

– Здравствуй! – торопливо сказала я. – Ну, какие у тебя новости?

– Не торопись, вся ночь впереди, – остановил меня, не отрывая глаз от неба, дракон. – Чувствуешь, как накатывает ночная свежесть?

– Не чувствую.

– Значит, еще не успокоилась. Отдышись и посмотри на загорающиеся звезды.

Я постаралась унять скачущее сердце и подняла голову вверх. Начинающий темнеть небесный свод обрушился на меня.

– Великолепно, да? – мурлыкнул дракон. – А теперь о новостях. Я восстановился, но не до конца. Чтобы все было, как надо, сегодня ночью мы будем петь.

– Петь? – не поверила я. – Не умею я петь.

– Умеешь, – уверенно сказал дракон. – Просто не знаешь. А пока сними с меня свою веревку, я не могу петь с петлей на шее.

За время последних событий узел на веревке так затянулся, что я не могла развязать его даже зубами. Пришлось пустить в ход кинжал.

– А может, ты один? – робко сказала я, убирая кинжал в ножны.

– Драконы не поют одни, а мне больше не с кем. Это нужно, понимаешь, нужно, если ты хочешь, чтобы твое сидение около меня было не напрасным. Чего ты боишься?

– Не знаю.

– Ты видела, как мы поем?

– Видела.

– Тебе нравилось?

– Нравилось.

– Значит, нет никаких проблем.

Хотелось бы верить, но так считал только дракон. Совсем стемнело, и звезды горели над нами большие, яркие и манящие.

– Вот теперь пора, – сказал дракон. – Раздевайся.

– Что? – ошарашенно спросила я.

– Раздевайся, – повторил дракон.

– Зачем?!

– Не должно быть ничего лишнего, это мешает песне. Поешь ты, пою я, твоя съемная шкурка, насколько я знаю, петь не умеет.

– И трусы снимать? – в отчаянии пролепетала я.

– И трусы снимать, – безмятежно подтвердил дракон, а затем, почувствовав неладное, пророкотал возмущенно: – Клянусь крепкими яйцами, у вас и с этим проблемы? Да?!

– Да, – кротко кивнула я. – У нас не принято, понимаешь, не принято быть голыми. Только в исключительных случаях.

– Сейчас как раз исключительный случай! – уже не пророкотал, а прогрохотал дракон.

– Не эти исключительные случаи!!!

– Это как же надо не любить себя, чтобы бояться и стыдиться собственного тела! – обрушил на меня волну возмущения дракон. – А тебя не смущает, что в таком случае я перед тобой сижу без этих ваших трусов?

– Ты дракон…

– Я дракон, и мне все равно, а тебе нет, но если ты будешь одета, ничего не выйдет!

– Ладно, уговорил, – буркнула я. – Только отвернись. И вообще я с тебя свалюсь без веревки.

– Не свалишься, – опять поднял голову к звездам дракон. – Уже не свалишься…

Ночной ветер обдувал мои раскаленные от стыда уши, когда я стянула с себя легионерский костюм и сложила стопочкой, придавив его камнем.

– То-то я смотрю, ты на уступе сразу на себя эти овчинки натянула, – задумчиво заметил дракон, изучая звездное небо. – Я еще подумал, какие вы хилые, сразу укутываетесь, а дело, оказывается, вот в чем… Нашли что скрывать…

Оказавшись в чем мама родила, я сразу же замерзла и покрылась гусиной кожей, а голые ступни кололи сухие колючки и мелкие острые камушки.

Я скованно подошла к дракону, придерживаясь за крыло, встала на его ногу, дракон легко закинул меня себе на шею.

– Готово. Только мне холодно, – сообщила я.

– Сейчас согреешься, – пообещал дракон. – Пропой одну ноту. Любую.

– А-а-а-а-а-а… – выдавила я из себя пискляво жалобный вой прижатой дверью собачки.

– Ага, – довольно сказал дракон. – Значит, я буду ниже. И он, подстраиваясь к моему дребезжащему голосу, пропел на октаву ниже чистый глубокий звук.

– Запомни, сначала ты будешь мне подпевать, но потом, в отдельные моменты, должна будешь вести мелодию сама. Не бойся.

Прежним легким ликующим движением он распахнул крылья, и мы устремились в темное небо навстречу любопытным звездам.

Дракон начал петь.

Наверное, специально для меня это была очень простая мелодия, легкая и безыскусная, как журчание ручья. Страх отпустил, и я тихо подхватила ее, чувствуя, как голос постепенно расходится, становится крепче и увереннее.

– Прекрасно, – подбодрил меня дракон, не прерывая пения.

Стало тепло, скорость полета увеличивалась, но встречный воздух не хлестал холодной плетью тело, а ласкал его в такт мелодии. И я совсем не боялась упасть.

Постепенно становилось все легче и легче, свободнее и свободнее.

– А теперь твоя очередь, – напомнил дракон. – Давай! Я повела мелодию, а он подпевал, и страха не было, потому что он был рядом, а я поверила в собственный голос.

Потом дракон подхватил мелодию, делая ее стремительнее и напористее.

Волна счастья окатила меня, поясница выгнулась и по всему телу побежали легкие, почти игривые судороги, предвестники новой волны.

Дракон кружил в небе и пел, кружились звезды, кружилась голова…

– Я знаю, – вдруг сказал он, – тебе сейчас так же хорошо, как и мне, но не увлекайся этим сильно. Помни, тебе еще рожать детей и ты, испытав сегодняшнюю ночь, начнешь требовать от своих мужчин то, что они тебе заведомо дать не смогут.

– А тебе яйца еще нести! – заметила я, неохотно вырываясь из океана счастья.

– Не нести. По вашей классификации я – он, – невозмутимо сказал дракон. – Ну ладно, хватит, пожалуй. Мы далеко забрались. Давай споем заключительную, пока будем снижаться.

По широкой спирали в парящем полете мы отправились обратно к земле. Эту последнюю мелодию я определила бы как странный драконий вальс. Дамы приглашают полетать кавалеров…

…На холме, возле кучки моей одежды, сидел встревоженный Нож.

Когда мы спланировали сверху на холм, он с интересом оглядел и меня, и дракона и спросил:

– Это что, древний культ или новомодное развлечение?

– Ох, не спрашивай! – охнула я, спрыгивая на колючки и камни. – Дай мне одежду и отвернись.

– Ага, – сказал Нож, поворачиваясь спиной. – Недаром Светлая послала меня приглядеть за тобой, не дав и куска проглотить. Я уж и не рад, что увидел, чем ты занимаешься.

"И ты отвернись", – сказала я дракону.

Дракон, волоча хвост по земле, подошел к Ножу и стал рядом с ним, рассматривая ту же группу камней на противоположном холме.

– Да ничем я не занимаюсь, – сказал я вслух Ножу. – Ты думаешь, я тут по собственной инициативе в таком виде круги наворачиваю?

– Ага, – сказал Нож, косясь на дракона. – Еще интереснее. Тогда похоже на совращение несовершеннолетней.

И вдруг он чуть не подпрыгнул на месте: дракон, видно, снизошел-таки до разговора с ним.

Я уже и оделась, и почти распутала спутанные ветром волосы, а они все стояли и стояли, пялясь на камни. Все понятно, солидный мужской разговор, женщины могут отдыхать.