От Адъютанта до его Превосходительства - Страница 58

Замечательно сыграл Юра и в «Пучине». В компании с Еленой Гоголевой, а ее талант я не хочу умалять ни в коей мере, Юра актерски оказался сильнее.

Через некоторое время он поставил свой первый фильм по Оскару Уайльду «Приключение в Брикми-ле», в котором занял и меня. Поражал его врожденный профессионализм, именно не благоприобретенный, а врожденный. Он делал все с большим тактом и очень точно. Это Божий дар, научиться этому, приобрести его невозможно.

Еще одно качество всегда вызывало у меня зависть — его огромный успех у женщин. Часто бывало так — мне нравилась какая-нибудь женщина, а она отдавала предпочтение ему, хотя я рядом с ним выглядел богатырем. Но он всегда вел себя очень тактично и всегда был предан семье.

Рассказывает Ирина Муравьева

До моего прихода в Малый театр мы с Юрием Мефодьевичем знакомы не были. Конечно, я видела фильмы с его участием. Знала, что он народный любимец, а женщины в него просто поголовно влюблены, по понять причину этой любви не могла. Как-то на гастролях в свободное время я посмотрела фильм «Свет в окне», в котором он играл отца двух девочек, у которого при родах умерла жена. Я очень внимательно смотрела этот фильм, и тут мне открылось и его мастерство, и его обаяние. Я вдруг поняла, почему в него влюбляются.

В работе мы с ним никогда не сталкивались. Когда я начала сниматься у Фрида в «Тартюфе», Тартюфа должен был играть Юрий Соломин, но почему-то это не состоялось. Как-то один раз режиссер Бейлис готовил концерт, в котором и я принимала участие. Он позвонил мне и предложил приехать в Малый театр, откуда мы вместе поедем на концерт. Я приехала, вышел Соломин, видимо, настроение у пего было плохое. Мы сидели рядом, но даже не перекинулись парой слов. Он мне не понравился, я подумала тогда: «Какой злой!»

Про Малый театр, про его руководство в театральных кругах ходило много разных слухов. Рассказывали, что, когда здесь работал Смоктуновский, он однажды стоял сиротливо у лифта, а мимо про-ходили артисты. Кто-то у него спросил: «Иннокентий Михайлович, чего вы стоите тут в уголочке?» А он ответил: «Да я вас всех боюсь». Я тоже слышала много страшного про «волков» этого театра. Пришла подготовленная к худшему, но на себе ничего этого не ощутила. По-моему, здесь все спокойно. Говорят, что именно с приходом к руководству Юрия Соломина атмосфера в театре стала такой мирной. Когда же я шла к нему на переговоры, меня предупреждали: «Ты слушай его и мотай на ус. Это коварный человек. Не поддавайся!» Я пришла вся собранная. Мы долго разговаривали, а я про себя думала: «Надо же, такой обаятельный! Коварный, а как здорово скрывает свое коварство. Меня же обмануть практически невозможно, а тут надо же. Какой актер! Как прикидывается!» Потом-то я поняла, что никакой он не коварный, а действительно очень обаятельный и честный человек.

Я играю в театре давно — скоро исполнится уже тридцать лет. В Малый пришла шесть лет назад, уже опытной актрисой, но Юрия Соломина я считаю своим учителем. Он очень многому научил меня. Главное, научил меня тому, чем обладает сам, — сценической простоте, которая доступна только очень большим артистам. Мне импонируют не выплески натуры и природных ресурсов, а осмысленная игра. Именно осмысленной игре он меня и учит.

Актеру необходимо учиться всегда, постоянно. Ты что-то все время набираешь, узнаешь про свою профессию. Проходит какое-то время, ты все это использовал, у тебя есть набор приспособлений, штампов. Говорят даже, что чем больше штампов, тем лучше артист. Но приходит какая-то пустота, нет уже ничего нового, свежего, что могло бы вдохновить. В моей жизни наступил такой момент, когда я поняла, что уже все, что могла, сыграла и больше ничего не могу. Мир стал рушиться. Я не знала, как сделать так, чтобы это прекратилось. Тогда я ушла из Театра Моссовета. Ушла с ощущением, что ухожу не конкретно из этого коллектива, а из театра вообще, и ухожу навсегда. Все, что я делаю, никому не интересно. Я поставила на себе крест. Считала, что никому не нужна. Через некоторое время мне позвонили из Малого театра и предложили работать у них. То, что мной кто-то заинтересовался, возродило меня. Я пришла, и Юрий Мефодьевич сказал, что будет вводить меня в «Вишневый сад» на роль Раневской. Чехов для меня тогда был загадочным автором. Читать его пьесы мне было интересно, но на сцене мне не нравилась ни одна из них. Я никогда не играла в его пьесах и как раз незадолго до прихода в Малый подумала: несчастные актрисы, которые должны играть Раневскую. Там такой надрыв. У женщины, играющей ее, должна быть особая конституция, актерская, близкая этой женщине. У меня такого нерва нет. Вдруг мне предлагают сразу же эту роль. Я стала отказываться. Про себя думала: «Никогда не смогу ее сыграть. Это совершенно не мое. Я это все ненавижу». Но Юрий Мефодьевич не просто предложил мне роль, а, что очень важно, стал исподволь объяснять мне, почему это мое, какие у меня есть качества, которые надо использовать. Он сказал мне замечательные слова: «Тебе эту роль сыграть нужно для своего актерского восхождения. Не рассчитывай, что вся Москва будет говорить о том, как замечательно ты ее сыграла, но для меня, для себя ты будешь знать, что ты преодолела какую-то ступеньку в своем развитии». Это очень важная вещь. Я должна сказать, что такое заинтересованное отношение к актеру, такое ведение его по профессии, желание добиться большего, чем он может, я за годы своей работы встречала нечасто. Он видит меня в перспективе. За это я жутко благодарна.

Почти так же получилось и с Аркадиной в «Чайке». Как раз незадолго до этого ее поставили в Лен-коме. Мне очень понравилась Аркадина Чуриковой. Вдруг Юрий Мефодьевич предложил эту роль мне. Вначале я испугалась, но он опять сумел уговорить меня.

Играть в этом спектакле мне, особенно первое время, было нелегко. Юрий Мефодьевич все время следил, как я играю. У меня вначале есть сцена, когда я выскакиваю, а все герои сидят вокруг меня. Сколько лет мы уже играем этот спектакль, а я до сих пор не могу смотреть ему в глаза.

На репетициях он все время следил, правильно ли я играю. Это меня зажимало. Сейчас я уже освоилась, а вначале никак не могла обнять его — у меня несколько лет существовала дистанция. Она и сейчас, конечно, существует, но может быть, стала чуть-чуть короче. Теперь Аркадина — моя любимая роль. Юрий Мефодьевич так много нам рассказывал об этой пьесе, так окунал нас в ту жизнь, что создалась замечательная атмосфера спектакля. Мы так полюбили друг друга, что, например, в сцене встречи Треплева с Ниной Заречной мы все сидим за накрытым столом и продолжаем общаться друг с другом. Мы приносим из дому какую-то еду. Я как-то специально па один из премьерных спектаклей приготовила новое блюдо: брынзу с орехами, с зеленью — мне так хотелось угостить всех участников спектакля, что я даже мужу не дала попробовать.

Вообще после «Вишневого сада» у меня появилось к Юрию Мефодьевичу такое доверие, что я понимаю, если он мне предлагает роль, значит, я с ней справлюсь. Он меня в опасности не бросит, доведет до конца.

В «Лесе», который он ставил, я репетировала Улиту. Мне эта роль не нравилась и не давалась. Мне кажется, если бы я ее сыграла, это был бы провал.

Вдруг заболела Лилия Юдина, репетировавшая Гур-мыжскую, и Юрий Мефодьевич за четыре дня предложил мне ввестись вместо нее. Я сразу согласилась. Я ему так доверяю, что, если бы он сказал мне, что надо ввестись за два часа, тоже бы согласилась. Я прекрасно понимаю, что, если он мне что-то предлагает, значит, это для меня возможно. Он не даст мне погибнуть.

Юрий Соломин очень любит театр, особенно Малый. Ему нравится здесь все: и прошлое, и настоящее, и будущее. Он человек миролюбивый и добрый. Если у кого-то возникают какие-либо трудности, я всем советую пойти к Соломину, потому что убеждена, что он попытается найти возможность помочь человеку. Он не ставит препятствий. Никому не желает зла, не поддерживает интриг. Очень демократичен. Двери его кабинета открыты для любого.