От «А» до «Я». Александр Абдулов и Олег Янковский - Страница 11

Я прекрасно понимаю, что мне сидеть на месте нельзя, – я помогаю семье брата, маме. Не имею права болеть. Организм как бы работает за двоих.

У меня есть дом на Валдае. Там я впервые понял, что воздух имеет вкус. Когда я туда приезжаю, то за два дня могу отдохнуть, как за месяц. Все отключаю, даже часы снимаю.

Я вообще сейчас начал открывать для себя в России фантастические места! Мы их просто не знаем. Каждый год я езжу на рыбалку, на Камчатку. Невозможно описать, какая там нереальная красота. Чудовищная рука человека еще туда не дотянулась. Гейзеры, вулканы, медведи бегают, какая-то непонятная рыба плещется. Сказка просто!

Мне не нравится пассивный отдых. Не могу лежать на пляже. Я не понимаю, как можно встать в семь утра и бежать занимать лежаки. Для меня отдых – это когда я могу сесть на берегу озера на Камчатке, где рядом вообще никого. Или в Астрахани я в пять утра с егерем уплываю куда-нибудь. И только вода, камыши, миллионы птиц вокруг.

В плане быта я совершенно не избалован. Могу в палатке спать. Любимая еда – тушенка и сгущенка. Просто надо уметь приготовить! Нарежьте мелко помидоры, лук, болгарский перец, добавьте тушенку и все это потушите на сковородке. А потом отварите вермишель и все смешайте. Получается такой деликатес!

Нет ничего вкуснее сома, которого ты поймал и пожарил. Какой ресторан может сравниться с тем, когда сидишь на берегу и горит костер…

Я обязательно хочу открыть такой «приют для рыбаков» – в Астрахани, на берегу. Там вдоль Волги стоят дебаркадеры. Они все расписаны на год вперед. Это, оказывается, стоит сумасшедших денег. И мы хотим построить маленькую гостиничку на берегу, человек на двадцать.

Знаете, я долго болел. Почти год пролежал в больнице. Я думал, что все пропущу, все уйдет – и в театре, и в кино. Казалось, все с транспарантами выйдут: «Где ты, наш родной, любимый?!» А оказалось, никто не заметил, что меня не было. Думали, снимается где-то. И у меня произошла переоценка ценностей. Отношение к жизни, к себе изменилось. К людям стал по-другому относиться. Теперь я понимаю, что они – такие.

Так что теперь в мае и в ноябре я извиняюсь перед всеми – в театре, в кино, говорю: «Ребята, хоть убейте, но в эти дни меня нет». И уезжаю на рыбалку.

Обо мне очень часто говорят: «Абдулов? Да! Богатый человек». Наверное, это замечательно, что обо мне складывается такое впечатление. Глупо говорить, что я не мечтал стать богатым, – всем же хочется, чтобы у тебя все было. Но я всегда понимал одно – воровать я не умею. Остается зарабатывать честным трудом. А кроме своей профессии я, опять-таки, ничего не умею. И нет добрых дядьев, которые бы мне помогали. Я привык все делать сам. И еще, знаете, с возрастом пришло понимание того, что идти на компромисс нельзя, практически никогда. И врать нельзя, врать – очень невыгодно. Ведь эту ложь потом придется как-то оправдывать, то есть снова врать. Поэтому я стараюсь никуда не ходить и как можно меньше общаться на тусовках.

Очень часто мои высказывания относительно «желтой прессы» воспринимают как некий радикализм. Попросту неправильно истолковывают мои слова. Меня уже не раз укоряли: ах, ты замахнулся на свободу слова! Объясняю: я замахнулся не на свободу слова, а на свободу дерьма. Да, мне не нравится, когда кто-то лезет в мою жизнь и что-то там за меня дописывает, мне не нравится, когда кто-то лезет в жизнь моих родных… Почему я должен все это терпеть?

Возможно, кому-то все это нужно, может быть, даже необходимо… Возможно, кто-то пустоту своей личности не может заполнить работой, не может придумать какой-то хороший сценарий, не способен сыграть роль или спеть песню. И тогда такой вот персонаж начинает раздувать события своей личной жизни. Только эти так называемые «звезды» не понимают того, что таким образом они опускают зрителя до уровня серых мышей. Конечно, все такие трюки, вся эта дешевая популярность – все это довольно легко. Но ведь и падать тоже легко. А надо строить. Как? Не знаю. Я, во всяком случае, стараюсь делать то, за что потом мне не будет стыдно.

Несколько лет назад мы с Сережей Соловьевым занимались Московским международным кинофестивалем. Их же всего пять в мире – фестивалей класса «А», самого престижного класса фестивалей. И вдруг мы выясняем, что права на Московский кинофестиваль собираются продать какой-то тете. Значит, и класс «А» у него отнимут. И мы с Соловьевым, харкая кровью, обивали пороги, не давая ММКФ упасть. А после этого появились статьи, что я, мол, наживался на этом фестивале. Слава богу, что дачу во Внукове я успел построить еще до всех этих публикаций. Иначе закричали бы: «Вот! Наворовал!» Но меня тогда волновало только одно: если этот фестиваль у России отберут, вернуть его будет уже невозможно. Ведь эту категорию нам дали, когда мы были сильными. Россия, Советский Союз, в то время были страной класса «А». Я убежден, что страна наша вернется в класс «А». Иначе нам просто не выжить. Американцы очень хотят, чтобы мы развалились. А мы судорожно им в этом помогаем. Правда, многие пытаются нас убедить, что Америка здесь ни при чем. Но ведь любой идиот понимает то, что произошло в Грузии. Или на Украине… А что сделали с Киргизией? К счастью, Каримов в Узбекистане достаточно силен и не позволил у себя проделать подобное, хотя попытка предпринималась. Ослабевшую страну все готовы добить. Объясните мне, почему Китай никто не трогает? Да потому что по башке получат сразу же! Пытаются его укусить, а не получается. А с нами получилось – нас развалили. Была замечательная, мощная империя. Да, нас боялись. Нагнетали страсти: «империя зла», «ядерная угроза». Но извините: кто взорвал атомную бомбу? Кто? Кто виноват в трагедии Хиросимы и Нагасаки? Почему никто не вспоминает, что это американцы сделали?..

Нам, нашей стране, нужна какая-то новая опора, какая-то новая точка опоры. Мы должны, просто обязаны возродиться. Если бы я точно знал, где ее найти, эту точку, давно был бы президентом. А депутаты наши пока совершенно другими делами заняты.

Я езжу домой по правительственной трассе. Меня иногда останавливают за превышение скорости. И пока у меня проверяют документы, я вижу, как мимо летят машины с мигалками. Хотя по телевизору который день показывают, как чиновники и депутаты торжественно эти самые мигалки сдают. Это же просто какая-то акция «Пчелы против меда!». Наша Дума иногда совершает такие поступки, от которых мне просто дурно становится. Действительно, поначалу количество мигалок убавилось. А потом депутаты придумали другую историю – новую серию номеров. Им мигалка теперь не нужна – у них есть номер! Поэтому все их рассказы о том, что «мы – для народа», пустой звук. Вы замечаете, что чем ближе к выборам, тем сильнее депутаты начинают любить народ? Они делают это с такой интенсивностью, что остается только удивляться: «Родной! А где ж ты до этого-то был?» Честное слово, даже смешно становится, когда слушаешь их волнения по поводу того, что всё в стране дорожает. Не надо публично волноваться! Вы лучше один раз опубликуйте меню своего буфета и цены в нем. Или публично назовите размеры суточных, которые вы получаете во время командировок. У них-то коммунизм уже давно победил.

Удивительно, но даже самый порядочный человек, попадая во власть, меняется. Я знаю нескольких порядочных людей, пошедших в политику. Через год они бежали оттуда как от огня. Потому что невозможно жить в государстве и быть свободным от государства. Приходя во власть, хочешь или не хочешь, ты начинаешь жить по законам, которые там существуют. Сперва поборешься, конечно, немножко.

Помните, был у нас такой правдолюб – Травкин? Он всё боролся!.. Где он сейчас? Довольно долго он заседал в Думе. Только вот сейчас о нем ничего не слышно. Наверняка он принял их условия жизни, их условия игры. Вы можете мне назвать хотя бы одного депутата, который сдал бы свою депутатскую квартиру и после истечения срока полномочий уехал бы назад в свой Вышний Волочек? Ни одного не вспомните, потому что нет таких депутатов. Власть, она разъедает. Я не знаю, какие надо иметь мозги, чтобы сохранить там чистоту души. Вспомните академика Сахарова – он сопротивлялся этой бацилле. Так его в результате чуть ли не ногами добили.