Освободите тело для спецназа (СИ) - Страница 14

Он остановился на крохотном пятачке, посчитав, что тех двадцати метров, которые удалось проползти — вполне достаточно. С трудом развернувшись среди кустов Ткач начал готовиться к бою. Достал из сумок и разложил гранаты, вытащил и снял с предохранителя пистолет, примериваясь, поудобнее вдавил локти и обломил несколько веток, мешавших автоматному стволу свободно перемещаться. «А выбор не велик — или я их, или они меня!» — поёжился он, понимая, что оказался на положении «подранка», которого обязательно попытаются добить.

Снайпер, конечно, если не дурак, должен был уже сменить позицию и сейчас шарить прицелом, отыскивая солдата. С простреленными ногами далеко ведь не уйдёшь!

«Если их много, долго ждать не будут, — решил Глеб. — Побоятся резину тянуть!»

«Ну а если мало?… Будут, скорее всего, выжидать. Пока терпения хватит… или пока обстановка не изменится!»

Собственно, продержаться ему надо было часа три. Даже если на соседних постах не услышали его стрельбу (что маловероятно), то Козырев наверняка кого-то пришлёт, почуяв неладное.

«И эта сука вполне может кому-то из ребят дырку в башке сделать!» — со злобной яростью подумал он о снайпере. И тотчас вздрогнул от этой, опалившей его мысли, сообразив, что Димка Жохов, услышав Глебовы выстрелы, может примчаться сюда и раньше — в любой момент! И в любой момент может нарваться на пулю. «А этот оболтус даже бронежилета не взял…», — со щемящей тоской подумал он о напарнике.

Воображение тут же услужливо нарисовало кровавое пятно, расплывающееся на кармане Димкиной куртки, и Глебу стало не по себе. Он сплюнул три раза, чтобы не сглазить, а мысли лихорадочно заметались в поисках выхода. Даже боль в онемевших ногах куда-то ушла, словно не желала отвлекать подобными пустяками.

«Главное снайпер… Главное снайпер…, - безостановочно вертелось в голове. — Остальных ребята в момент сделают! Главное снайпер!»

«Морда бледная, как у мертвеца… и побриться бы не мешало», — рассматривая себя со стороны, парил над своим телом Глеб Ткачёв.

Тело лежало на спине, сжимая в одной руке автомат, в другой — Макаров. «А гранаты забыл поближе переложить — не дотянуться сразу», — отметил он свою ошибку, заметив в траве четыре темно-зелёных цилиндра. «Ну да ладно, черт с ними!»

Он взмыл повыше и медленно описал вокруг своего тела несколько расширяющихся кругов, захватив метров пятьдесят пространства. Над убитым он повисел секунд тридцать, пытаясь получше его разглядеть.

Тот лежал полубоком, вцепившись одной рукой в надломленные ветки молодого орешника, сжимая в другой нож. «Зэк, наверное, — подумал Глеб, рассмотрев на судорожно сжатых пальцах татуированные перстни. — Жаль лица не видно», — окинул он еще раз взглядом часть щеки, маленькое прижатое ухо и короткий бобрик тёмных волос. Что-то во внешности убитого было знакомо, но что, сержант никак не мог сообразить, пока не поднялся повыше. «Ботинки… мать честная… ботинки! Ну, конечно, же!» Он тут же вспомнил эти ноги в узких штанах, старательно топающие подошвами по асфальту. Да и лицо убитого (сейчас уткнувшееся в траву) тоже припомнил. «Значит и второй где-то здесь, с усиками который, — подумал он. — Да и состав понятен: минимум трое. Двое отвлекали, один минировал. Если учесть снайпера, возможно прикрывавшего минёра — тогда четверо».

Глеб взмыл выше деревьев и медленно сделал круг с радиусом метров сто, внимательно обшаривая взглядом участок горного склона. «А ловко они меня с ящиком обули», — усмехнулся он, закладывая очередной вираж и чувствуя радостную лёгкость. Всё-таки астральный полёт — есть астральный полёт. Он захватывал, втягивал, даря ощущение свободы и беспредельных возможностей.

«Знали, что в это время у меня напарника не было, иначе бы не стали мимо меня ящик таскать!» — вернулся он к действительности и, не обнаружив среди леса никакого движения, начал медленно снижаться. «А может они и с Костей Саблиным руку приложили?»…

Он приземлился у дерева, которое прикрыло его от пуль снайпера и, с минуту потолкавшись около него, определил сектор, откуда могли стрелять. Приподнявшись метра на три, чтобы кусты не мешали обзору, Глеб довольно быстро понёсся в том направлении, делая расширяющиеся зигзаги.

… «Этот недоносок даже место не догадался сменить», — со злобной радостью подумал он, обнаружив, наконец, снайпера. Тот довольно удобно расположился в метрах десяти над землёй в развилке дерева на сидушке, сделанной из куска брезента и нескольких ремней, привязанных к ветвям.

Откос с дерева просматривался великолепно. В том числе и те кусты, к которым подползал Глеб, когда обнаружил заминированную расщелину. От прильнувшего к прицелу снайпера тянуло запахом водки. «Вдарить бы тебе сейчас как следует, сука, чтобы вниз хряснулся!» — и, не удержавшись, отвесил всё-таки темноволосому ублюдку бесполезную затрещину. Тот даже не шелохнулся, хотя Глебова рука хлёстким ударом прошла от уха до уха через всю башку. «Ну, ничего, я тебя и пулей сниму, урод!»

«Теперь, главное, дерево запомнить», — направился он назад, то и дело оборачиваясь, чтобы заприметить ориентиры.

Вернувшись к своему телу, сержант минут пять кружился по лесу, стараясь подобрать подходящую позицию. «Лады!» — наконец удовлетворённо хмыкнул он. Корявый дуб с обломанной верхушкой густой кроной надёжно прикрывал сверху примыкавший к нему подлесок. Узкий просвет между его ветвями неприметной амбразурой, отороченной узором зелёной листвы, смотрел как раз куда надо. На эту вражину, что засела в своем, метрах в двухстах от дороги, гнезде.

Глеб, примериваясь, прилёг, но и с земли этот парень был как на ладони. Позиция попалась знатная! Во-первых — недалеко, во-вторых — вниз по склону, в-третьих — подобраться можно незаметно: богато разросшийся орешник всё прикрыл своими листьями-кругляшами.

Хоть время и поджимало (вдруг эта сволочь надумает слезать!), но Глеб предусмотрительно еще раз облетел весь прилегающий район. Не ровен час — ещё кто-то появится! А затем дважды «прополз» этот участок в тридцать шагов от своего распластанного тела к заветному дубу, выбирая простой и короткий маршрут. Он прекрасно понимал, что эти движения, которые сейчас не требуют никакого труда, через пять минут станут неимоверно тяжёлой ношей. Память цепко отметила и оба поворота, которые нужно сделать, чтобы не выползти на просматриваемый сверху прогал, и то место, где требовалось остановиться, чтобы поймать на мушку снайпера.

«Пора!» — решил он, и на несколько секунд завис над своим телом.

Морда была ещё та! — перемазанная в крови, бледная, с ввалившимися щеками и синюшным цветом прикрытых век.

«Эко тебе досталось», — со щемящим чувством жалости подумал он о самом себе и, сосредоточившись привычной тонкой струйкой потёк к макушке.

«Мать честная, до чего же больно!» — ахнул он, стиснув зубы. И не удержавшись, начал тихонечко подвывать:

— У - У — У - У! — в безнадёжной попытке этим протяжным «у-у-у-у» хоть как-то уменьшить эту рвущую, пульсирующую боль.

Боль была свежей, яростной, невыносимой! Как будто снайпер только сейчас выпустил свои безжалостные пули!… Где она, та спасительная темнота беспамятства, которая помогла ему в прошлый раз?! Не было её… НЕ БЫЛО!!!

Сердце бухало как колокол, толкая тяжёлую тугую кровь медленными ударами парового молота. И эти удары пытались, пытались пробить голову изнутри, вырвавшись кровавыми ручейками из носа и ушей. Снизу, от ног, толчками вонзались тупые раскалённые жала, скручивающие тело в непредусмотренную никакими законами спираль и вызывающие желание орать во всё горло, и бешено кататься, ничего не соображая, по земле.

Переход от легкого, безмятежно-радостного астрального состояния был настолько резок, что, пытаясь спастись от разом навалившейся стотонной боли, он забарахтался изо всех сил, как утопающий, пытающийся вырваться из толщи захлестнувшей волны. И… неожиданно почувствовал мгновенное облегчение, не сообразив сразу, что опять висит над своим телом, видя всё тоже осунувшееся бледное лицо с ввалившимися щеками и синюшным цветом прикрытых век….