Острова блаженных - Страница 12
Через несколько мгновений он поднялся, улыбнулся, сделал жест руками, будто бы стряхивая крошки с одежды, посмотрел на ногти. Широкая улыбка застыла на лице, в золотых глазах плясали черти.
Взгляд наткнулся на шапку. Вячеслав подобрал ее, отряхнул и убрал в рюкзак.
Водитель следил за пассажиром через зеркало заднего вида.
Вячеслав повернулся через плечо и тоже посмотрел в зеркало. Золотые глаза вспыхнули еще ярче.
– Сколько лет, сколько зим, дружище! Отлично выглядишь!
За рулем сидел угрюмый седой мужчина. Белые борода и усы скрывали подбородок, но были аккуратно острижены. Волосы на голове короткие и жесткие, на лбу – серая повязка, как у теннисистов. Брови хмуро сдвинуты. Одет водитель был в коричневый пиджак и черные брюки, подпоясанные кожаным ремнем. На шее на тяжелой золотой цепи весело блестел медальон – змея, кусающая собственный хвост. Ноги в грубых рабочих ботинках упирались в педали.
– Когда мы виделись в последний раз, ты еще не познал радостей бритвы!
Вячеслав критически осмотрел водителя в зеркале. Затем встал, повернулся, согнувшись, перебросил тело через спинку переднего сиденья, едва не задев ногой водителя, и оказался на пассажирском месте у окна. Вячеслав чувствовал себя отлично и наслаждался молодостью своего тела. Он вальяжно развалился на сиденье, закинул ногу за ногу.
– Ты, наверное, используешь ножницы? – сказал Вячеслав.
Вячеслав показал водителю язык и несколько раз ударил указательным пальцем о средний, изображая ножницы. Водитель недобро глянул из-под густых бровей. Открыл рот, будто собрался осадить спутника. Рот открылся неправдоподобно широко. Внутри, рядом с вялым обрубком языка, шевелился маленький темный ком. Миг – и из ущербного рта выпрыгнул крошечный серый воробей с черными глазками-бусинками. Затем еще один, и еще. С десяток воробьев скакали по приборной панели, рядом с фигуркой странного крылатого пса, уныло кивающего головой в такт движению. Еще несколько их сородичей, чирикая без остановки, засуетились на коленях водителя, на свободном переднем сиденье, разделявшем мужчин.
– Ох, Даж, любишь ты дешевые трюки, – протянул Вячеслав.
Воробьи вмиг смолкли, но свое беспорядочное движение не прекратили.
– И! мя! – по слогам пропищал один.
– Не! на! зы! вай! и! мен! – подхватил второй.
– Кто! ты! не! пом! ним! тво! е! – высказался третий.
– Потому что я умею хранить тайны, – сказал Вячеслав.
Он выставил вперед руку, воробей запрыгнул на раскрытую ладонь.
– Интересный прием, ничего не скажешь, – Вячеслав почесал указательным пальцем жесткую макушку воробья. – Почему воробьи? Двойное дно?
Водитель молча кивнул и подбородком указал куда-то за окно. Вячеслав посмотрел за стекло. Городской пейзаж сменился бескрайним полем, ночь – солнечным днем, асфальт – вытоптанной дорогой. По обочинам высокая трава кланялась солнцу. Вдалеке – черные точки, стадо коров. Еще дальше – деревянные макушки идолов. Древние боги, старые друзья, старые враги.
– Помнишь, как все было? – покачал головой Вячеслав, горько ухмыляясь половиной рта. – Мы были так молоды!.. А нам казалось, что мы уже старые и мудрые. Вон оно как, вот чем обернулась наша мудрость! Где теперь мой крылатый пес? Где Полкан-китоврас? Где твой огненный конь? Помнишь, как ты мчал по небу наперегонки со стрибожьими внуками? Помнишь, как сияли глаза Ярилы у тебя за спиной? Куда все это ушло? Где это искать? Там, – Вячеслав сложил указательные пальцы обеих рук в крест, – где все, чего больше нет. Там, где твой брат. Там, где твой язык. Там, где наши мечты и надежды.
Ненадолго воцарилась тишина. Изредка только чирикал воробушек.
– Это даже смешно. Раньше у тебя был огненный конь, а теперь – только эта желтая развалюха.
Воробьи затихли.
– Ладно, не серчай. У меня нет и этого.
Тишина.
– Скучаешь по брату? – Вячеслав посмотрел на водителя со странным выражением на лице, будто изо всех сил гасил улыбку.
– Да! Да! Да! – наперебой зачирикали воробьи, водитель молча кивнул.
Поле за стеклом заполыхало, скот в ужасе закричал. Идолы обуглились и рассыпались прахом.
– Воробьи – птицы с Ирия, проводники в мир мертвых. Пламя – огненная река с Калиновым мостом. – Вячеслав задумчиво приложил пальцы к губам. – Ты ждешь, что все мы, те, кто остался, скоро сдохнем. Я все правильно понял?
Воробьи заволновались:
– Мы! мерт! вы!
– Нас! нет!
– Мы! те! ни!
– Но мы живы, и у нас еще есть шанс.
– Сын! сын! ма! ри! и!
– За! бы! ты!
– У сына Марии дела сейчас идут уже не так хорошо, как раньше.
– За! чем! при! шел!
– Го! во! ри!
– Кто! ты!
Вячеслав наклонился вперед и повернул голову, внимательно посмотрел водителю в лицо.
– Посмотри на меня внимательно. Неужели не узнаешь?
Водитель недоверчиво стрельнул глазами в сторону Вячеслава. От дороги он не отвлекался: впереди громоздился дикий пейзаж. Горели капища, падали идолы, из земли вырастали белокаменные храмы с крестами и золотыми куполами. Все тонуло в колокольном звоне.
Вячеслав положил руку водителю на плечо и повторил:
– Даж, посмотри на меня. Посмотри внимательно. – Он покрутил головой – анфас, профиль, – чтобы седовласый как следует разглядел его лицо. – Ты не смотри, что лицо немного подбито. Без этого, увы, никак. Вглядись в черты, посмотри на брови, на скулы, на подбородок.
Водитель угрюмо взглянул на Вячеслава. Взгляд медленно прополз от губ к макушке.
– Ну что, не узнаешь? Ничего, я тоже не сразу узнал. Дам подсказку. Первая буква – К.
Вдруг седые брови метнулись вверх.
– Ага, – удовлетворенно кивнул Вячеслав.
– Кро! до! – защебетали воробьи.
– Вре! мя!
– Да-да, – сказал Вячеслав, – смекаешь?
– Брат! брат!
– Да, твой брат снова будет жить. И не только он, все будут живы. Эти отвратительные серые коробки сгинут, всюду вырастут деревянные избы. Мокошь украсит землю цветами. Мы опрокинем по бочонку пива и споем забытую песню. Велес снова будет веселить нас своими танцами. Бабы понесут от него и нарожают волосеней. Чернобог и Белобог будут меряться силами, а Жив и Жива – любиться… Мы все извлекли из случившегося урок, – Вячеслав раздумчиво постучал пальцами по губам, – мы не допустим, чтобы сын Марии снова отнял у нас все.
– План! план! – бесновались воробьи.
– Я всегда умел составлять планы, дружище. Планы в планах, а в них – еще одни планы. Только вот о Кродо следовало подумать немного раньше. Лет этак с тысячу назад.
– Про! пал! кро! до! нет! – быстро пропищал воробей, запрыгнувший на плечо Вячеславу.
– Я знаю много древних заклинаний. Среди них – заклятие воскрешения. На поиски Кродо, живого или мертвого, у нас не так уж много времени – до солнцеворота всего ничего. Даже если Кродо мертв, мне нужно найти место, где он умер. Нужна земля с этого места. А у этого парня, – Вячеслав повел плечами и развел руки в стороны, – в голове опухоль размером с… – он открыл бардачок и вынул оттуда небольшую коробочку, наполненную монетами и позвякивающую от движения, – …пятирублевую монетку!
Вячеслав подбросил монетку в воздух, поймал ее левой рукой, перевернул и припечатал к тыльной стороне правой ладони.
– Знаешь, дружище, я загадал, что у нас все получится, если выпадет орел! Гляди-ка! – прошептал Вячеслав, сунув монетку водителю под нос. – Орел! Теперь мы не можем проиграть!
– Брат! вос! кре! си! сей! час!
– Если мой план осуществится, то все воскреснут – и твой брат тоже.
Водитель хмурил брови, но на губах бродила улыбка.
– За! гад! не! бы! ва! ет! бо! гат!
Вячеслав пропустил замечание мимо ушей. Глядя перед собой, он машинально спрятал монетку в карман.
Потом помолчал еще немного, тряхнул головой и продолжил:
– В этой голове, – Вячеслав постучал указательным пальцем по виску, – червь. Как в яблоке. Я и есть этот червь. И через год я сожру его. Выпью его до дна. Через месяц он не сможет и двух слов связать. Через два у него отключится левая половина тела. Или правая. Все зависит от того, куда поползет опухоль. Вскоре он умрет, и кровь его остынет. Я впрыгну в чью-нибудь другую голову, но мы проиграем – раз и навсегда. Нас всех постигнет участь твоего брата.