Остров Весёлых Робинзонов - Страница 16

– Фарадей! – восхитился Борис. – Значит, берешь Глюкозочку на ручки и кладешь на козлы?

– Зачем на ручки? – Антон пожал плечами. – Ко­рову можно поднять при помощи несложной системы блоков. Минутное дело.

«Му-у!» – послышалось из хлева.

– Высечь бы тебя на этих козлах! – вскипел По­тапыч.

– Необходимо, чтобы Глюкоза забыла это кошмар­ное происшествие, – задумчиво сказала Машенька. – Ее нервная система примитивнее, чем у человека, и по­этому задача представляется мне выполнимой.

– На меня после нервных потрясений хорошо дей­ствовали сероводородные и родоновые ванны, – сооб­щил Раков.

– Глюкозу нужно срочно отправить в Кисловодск! – взволнованно воскликнул Юрик.

– Стойте! – Лев Иванович поднял руку, требуя внимания. – Мне пришла в голову действительно интересная мысль. Друзья, я вам уже рассказывал, что одно время пропадал в зоопарке, собирая ма­териал для «Первобытной симфонии». Так вот, однаж­ды с Аполлоном, прелестным юношей леопардом, случилась беда. Как потом выяснилось, у бедняги заболел зуб.

– Пломба выпала, – предположил Шурик.

– Возможно. Кстати, леопард, хоть он и дикий зверь, не перебивает старших по возрасту. Аполлон так скандалил, что всполошил весь зоопарк. Антилопы, жирафы и зебры метались в своих загонах и буквально лезли на стенку. Зверю подмешали в воду сонный по­рошок, но он отказался пить. И тогда я предложил свои услуги. Со мною была вот эта губная гармоника. Я стал у клетки и начал играть. Сначала Аполлон не обращал на мелодию никакого внимания, но потом начал прислушиваться, а вскоре, к общему восторгу, лег и мечтательно смотрел в небо! Я не раз замечал впоследствии, что музыка оказывает на зверей облаго­раживающее действие, но этот леопард меня просто умилил!

– А что вы ему играли? – полюбопытствовал Зай­чик.

– Не помню. Кажется, что-то из Дебюсси. Но вот что самое удивительное! С тех пор Аполлон…

– Все ясно, – нетерпеливо прервал Ладья. – Леопард зачастил в консерваторию и даже окончил ее по классу профессора Черемушкина. Что мы тратим время на какие-то фантастические прожекты?

– Мне кажется, – робко заметил Зайчик, – что следует принять предложение Льва Ивановича.

– Решено, – Борис ударил по столу ладонью, – пошли!

Глюкозу мы застали на скотном дворе в состоянии сильного возбуждения. Увидев людей, она взбрыкнула передними копытами и выставила вперед рога.

– Играйте! – нетерпеливо потребовал Борис.

– С чего бы начать? – Лев Иванович задумался.

– Сыграй, Левушка, свой шестой прелюд, – посо­ветовала Ксения Авдеевна. – Он у тебя такой простой, что и корова разберется.

Ладья удовлетворенно хмыкнул и раскрыл было рот, чтобы сострить, но ничего не придумал.

– Спасибо, – обиженно проворчал профессор. – Моя музыка, как ты отлично знаешь, достаточно высо­кой сложности.

– Да, конечно, – быстро поправилась Ксения Авдеевна. – Даже сам Ростропович как-то говорил, что он не вполне понимает твою вторую сонату. Это очень сложное произведение.

– Ну! – торопил Борис.

– Начну с импровизации, – решил профессор, поднося к губам гармошку. – Следите за реакцией жи­вотного.

– Концерт для коровы с оркестром, – шепнул мне Антон. – Сочинение Людвига ван Черемушкина.

Музыкальный коктейль, которым профессор угос­тил Глюкозу, успеха не имел. Весьма холодно была принята и классика. Тогда Лев Иванович решил озна­комить аудиторию с произведениями современной аб­страктной музыки, что едва не окончилось трагически. Сначала Глюкоза, насупившись, слушала, а затем без всяких предупреждений бросилась на исполнителя, норовя подцепить его рогами. Мы потом замерили вы­соту ограды, через которую скакнул профессор: в ней было один метр сорок пять сантиметров – норма ГТО второй ступени. И это с первой попытки! Но Антон утверждал, что спортсмен взял высоту со значительным запасом, и высказал мнение, что если профессор будет тренироваться серьезно, то наверняка перепрыгнет всех композиторов в мире.

– К черту! – отдышавшись, раздраженно заявил Лев Иванович. – «Чижика» ей нужно, этой принцессе!

– Раз нужно – значит нужно, – солидно сказал Раков.

– Позвольте! – высокомерно произнес профессор. – Я не стану осквернять гармонику пошлой мелодией!

– Лев Иванович, миленький, – умоляющим голо­сом проговорила Машенька. – Ну, пожалуйста, сыг­райте ей «Чижика»!

Мы обступили профессора и начали хором его уго­варивать, чтобы он ради общего блага успокоил мятеж­ную душу коровы.

– Хорошо, – сдаваясь, заявил профессор, – но пусть Станислав Сергеевич мне подпевает!

Мы дружно навалились на Прыг-скока. Он пытался бежать, отбивался и кричал, что не знает слов, но Антон напомнил ему одну старую строфу и тут же сочинил новую. Прыг-скок сдался, и над скотным двором по­плыла бессмертная мелодия, сопровождаемая могучим баритоном:

Раков бурно негодовал, но никто не обращал на него внимания: все смотрели на Глюкозу. Корова воскресала на глазах! Она весело помахивала хвостом и слушала с необычайным интересом. Не теряя вре­мени, Потапыч схватил ведро и начал доить. Под звуки волшебного «Чижика» в ведро ударили струйки молока.

– Ура! Ура! – воскликнули мы.

Так Глюкоза вернулась в строй. Все разошлись на послеобеденный сон, а мы с Антоном, проклиная цеп­ную память Бориса, отправились чистить грязного до невозможности козла Мармелада.

Дежурной кухаркой на этот день был назначен Раков. Поэтому никто не удивился, что завтрак запаздывает минут на сорок. Вообще Борис с большой неохотой по­шел на этот эксперимент и лишь уступая нашему дав­лению: всем было интересно посмотреть на Ракова в роли кухарки.

Машенька, воспользовавшись вынужденной па­узой, устроила медосмотр. Нужно сказать, что мы не были разбалованы медицинским обслуживанием. Более того, Машенька не скрывала своего ирониче­ского отношения к нашим недугам, поскольку была убеждена, что они должны бесследно исчезнуть после первых же дней лечения по ее методу. Поэтому мед­осмотр, по словам Прыг-скока, был типичной «пока­зухой».

– Вы, доктор, хотя бы ради приличия спросили, как я сплю, – упрекнул он.

Машенька сделала гримаску и ответила, что это ей известно от «ассистента». Потапыч обходит ночью до­ма и наутро ей докладывает, из каких окон слышен особенно сильный храп. Впрочем, если Станиславу Сергеевичу кажется, что спит он недостаточно крепко, то она может назначить ему дополнительные процеду­ры. Скажем, прополку огорода после ужина или веникотерапию – уборку площади имени Пятницы. Прыг-скок поблагодарил за внимание и поспешил от­кланяться.

Вечером минувшего дня я слишком долго плескал­ся в озере и слегка простудился. Это обстоятельство создало неслыханный прецедент: Машенька осматри­вала меня целых десять минут! Она изучила мой язык, заглянула в горло, постучала по грудной клетке, слов­но искала запрятанную там шкатулку с алмазами, и – потрясающий либерализм – на целый день освободи­ла меня от работы.

Антон, язык которого с утра находился еще без дела, дрожащим голосом спросил:

– Доктор, скажите правду, как бы жестока она ни была: мой друг находится вне опасности? Он будет жить?

– Будет, будет, – успокоила Машенька и, блеснув глазами, добавила: – Какой вы необыкновенно изобретательный человек, Антон! Я просто не устаю восхищаться находчивостью, с которой вы используе­те малейший повод со мной поговорить.

Антон слегка побагровел.