Остров в океане - Страница 1

1

Король смотрел с балкона своего замка, как мощные порывы ветра, продувая лес, кружат над старым городом Хамсоном. Прохладное дыхание океанских волн несло за собой освежающий и успокаивающий аромат.

Обычно всегда уверенный в себе и жизнерадостный, король изменился за последнее время. Он стал задумчив, взгляд его погрустнел, и он сам не понимал, что с ним происходит. Раздумье приносило лишь усталость – такую, что сейчас он даже не услышал шагов подошедшей супруги.

– Что с тобой, дорогой, ты не болен? Чем ты так опечален? Пойдем, уже холодно, ты весь промок.

Король перевел усталый взгляд на обеспокоенную супругу – она чуть вздрогнула.

– Господи, Тавын! Что с тобой? Ты плачешь?

Тавын сам не заметил, когда на глазах появились слезы.

– Не беспокойся, Омеана, это от ветра. Иди, я еще немного побуду здесь. Попроси, пусть позовут Гуатра.

– Хорошо, любимый, как скажешь, – Омеана не стала спорить и удалилась.

Вскоре на балкон вышел тот, кого позвал король.

– Тавын, я пришел… – сказал Гуатр. – У тебя такие грустные глаза, словно они наблюдают приближение конца света, – шутливо молвил старый друг, но, увидев в ответ строгий взгляд, сделался более серьезным, гадая, отчего его присутствие оказалось столь важным в этот момент.

– Шуткам не место здесь, Гуатр. Надо поговорить. Меня мучают странные, тяжелые мысли и предчувствия. И самая тревожная из них – сможем ли мы сохранить свободу и наш прекрасный остров?

Гуатр удивился еще более:

– Да ведь нет оснований для печали! Наш народ жил веками свободным, счастливым, и мы продолжаем идти дорогой предков.

– Нет оснований, говоришь? – переспросил король и поглядел вдаль.

Верный друг, правая рука короля Гуатр молча наблюдал за Тавыном и не мог понять, что же того беспокоит. «У нас идет праведная жизнь, – думал он, – мы – избранный народ и живем под рукой Господа. В чем же причина волнений Тавына?..»

Ветер крепчал, деревья скрипели, сопротивляясь яростной силе. Небо потемнело, будто ночь внезапно спустилась на землю в самый разгар дня. Сверкнула молния и громыхнуло – хлынул дождь.

Гуатр подумал: «Есть какое-то сходство между сегодняшней погодой и Тавыном, что-то их волнует. Король вчера вернулся с охоты вялый. Таким он обычно бывает, когда народ его чем-то обеспокоен. Но сейчас вроде бы нет поводов для беспокойств…»

Король взмахнул рукой в момент, когда очередная молния осветила горизонт:

– Посмотри, вся наша земля утопает в зелени, будто одна из девушек соткала ковер удивительной красоты или художник нарисовал замечательную картину. Как я люблю нашу землю! Смотришь на речку с чистой хрустальной водой – камни в ней кажутся ожерельями, золото всего мира не сравнится с нашей прекрасной землей. И все это я боюсь потерять!

Волнистые, черные с проседью, разметавшиеся по плечам волосы короля стали мокрыми. Удрученный взгляд был устремлен на окружающие Хамсон горы.

– Пойдем друг, а то простудишься. Продолжим беседу за шахматной игрой. Королева волнуется, да и тебе нужно переодеться…

Они спустились с галереи в замок, погруженные в свои мысли.

2

Замок был построен на вершине Хамсонской горы. Когда он погружался в туман, то казался окутанным белой вуалью, сквозь которую виднелись золотые купола башен, высившихся по четырем его углам. Галерея, опоясывавшая все строение, начиналась у главных ворот, где по сторонам стояли мастерски вырезанные из камня статуи атлантов. Вид из окон завораживал: крутые склоны, покрытые густыми лиственными лесами, спускались к прорезавшей горы реке Онтур, и вся Хамсонская долина открывалась, как на ладони.

Королева Омеана была единственной дочерью графа Монтенея, одного из ближайших помощников короля, оставшегося после смерти жены холостяком. Первое время граф даже не подходил к малышке, считая ее причиной смерти супруги. Когда няня приносила ребенка, он со смешанными чувствами смотрел на маленькое беспомощное существо, вспоминая жену на смертном одре.

«Монтеней, – сказала она перед смертью, – я тебя покидаю, значит, так угодно Богу, но оставляю тебе дочь. Назови ее Омеаной. Не только будь ей отцом, но и замени мать. Да благословит вас Господь!» Она долго еще держала руки мужа в своих руках, а потом тихо закрыла глаза – навечно.

С тех пор прошел двадцать один год. Монтеней любил свою дочь больше всего на свете. Она была очень красива – высокая, статная, а черные, волнистые, до пояса волосы и карие глаза под длинными густыми ресницами делали ее еще прекрасней.

С Тавыном они познакомились в Гарвее, когда приехали в гости к князю Рамеду – дяде Омеаны по матери. Однажды князь, зная любовь племянницы к верховой езде, подарил ей необыкновенной красоты породистого скакуна – гордого вороного, в глазах которого пылал огонь. Омеана души не чаяла в своем скакуне и назвала его Ягуаром.

У Рамеда был сын Фанетей, сын, ровесник Омеаны. Жена Рамеда, да и он сам любили племянницу как родную дочь и были не прочь свести их со своим отпрыском. Тетушка часто подшучивала над Омеаной:

– Омеана, а Омеана, когда же ты обратишь внимания на двуногого Ягуара – моего сына? Не дождусь дня, когда смогу повеселиться на вашей свадьбе.

Тогда еще никто не думал, что придет час, и Омеана увидит молодого принца, отдаст ему свое сердце.

– Знаешь, кто к нам приедет? – сказал как-то утром отец. – Сам король со своей семьей. Дочка, ты красива как ангел. Когда я смотрю на тебя, мне кажется, твоя мать стоит передо мной.

– Отец, прошу тебя…

– Хорошо, хорошо, не буду грустить. Я хочу, чтобы ты привела себя в порядок. Король Урган будет с минуты на минуту, принц Тавын тоже приедет. – Улыбаясь, Монтеней потянул ее за кончик носа. Он так делал всегда, когда бывал в хорошем настроении.

Когда Омеана вошла в гостиную, гости уже сидели за большим столом, уставленным разными яствами. Король Урган, увидев Омеану, улыбнулся и спросил:

– Кто эта красавица? Не твоя ли дочь, Монтеней?

В этот миг Омеана встретила пристальный взгляд Тавына – юноша был ослеплен ее красотой. Он замер, а когда их взгляды встретились, Омеана услышала голос его души, прошептавший о будущей прекрасной жизни. Мать Тавына, королева Хагана, заметив растерянность девушки, подозвала ее к себе.

После обеда хозяева показывали королю и королеве достопримечательности Гарвеи, а Тавын и Омеана остались одни. Юноша зачарованно смотрел на девушку, и, подойдя поближе, взял за руку и проговорил:

– Не знал, что у графа Монтенея в саду растет столь прекрасный цветок… по имени Омеана.

В эту минуту вошел Фанетей, в его взгляде промелькнула ревность. Тавын, уловив неприязнь молодого человека, спросил:

– Это, верно, твой друг и верный рыцарь?

Омеана смутилась, но потом взяла юношей под руки и чтобы сгладить возникающую неловкость, повела в сад.

– Сейчас я вам покажу своего Ягуара, – пообещала она гостю.

– А кто это? – удивился Тавын.

Фанетей, улыбаясь, ответил:

– Сейчас увидишь – она больше жизни любит его. Никто ее не нужен, кроме ее коня!

Омеана заметила, что теперь уже в глазах Тавына блеснула ревность. Ее красивое лицо зарумянилось при мысли о том, что шутка немного взбудоражила юношу; она звонко рассмеялась и убежала.

Тавын смотрел на Фанетея заинтересованно и выжидательно, а тот молчал, интригующе улыбаясь. Не прошло и десяти минут, как Тавын увидел Омеану верхом на грациозном черном жеребце.

Когда девушка подъехала к ним, Фанетей, беря коня под уздцы, довольно произнес:

– Теперь ты понял, кто такой Ягуар?

Этот день пролетел для них, как один миг. Король решил возвращаться домой назавтра после обеда, и в эту ночь Тавын не мог сомкнуть глаз. При мысли о том, что он уедет завтра и более не увидит Омеану, ему стало не по себе. Так всю ночь он думал о ней и если бы знал, что то же самое происходит в эти часы с девушкой, считал бы себя самым счастливым человеком на белом свете.