Остров смерти (авторский сборник) - Страница 58
— Это худое место, — сказал Торфин Ярлсбайн. — Мне кажется, я вижу какую–то рожу, которая пялится на нас с той вон колонны.
— Да это просто ветер колышет виноградную лозу, — возразил Черный Гротар. — Посмотри, руины заросли виноградом по самую крышу. Ветви гнутся и колышатся на ветру, стонут, словно души умерших перед тем, как улететь в царство мертвых…
— Вы оба рехнулись, — перебил его Хакон Снури. — Ты видел козла? Я видел только рога, но…
— Заткнитесь! — рявкнул Вулфер. — И слушайте…
В святилище кто–то коротко и страшно вскрикнул, послышался частый топот, словно мимо промчалось стадо коз, затем свист меча, вьщергиваемого из ножен, и отзвук тяжелого удара. Вулфер перехватил топор поудобнее и направился к лестнице, но остановился, когда из–за колонн бесшумно выскользнул Кормак Мак Арт. Глаза викинга округлились от изумления, а волосы поднялись дыбом под стальным шлемом. Вулферу никогда еще не приходилось видеть друга в таком состоянии, а им многое пришлось пережить вместе. Лицо кельта было белым, как полотно, глаза имели такое выражение, словно они только что заглянули в бездонную пропасть. С лезвия его меча стекала кровь.
— Во имя Тора, что… — прохрипел Вулфер, неуверенно поглядывая в сторону святилища.
Кормак вытер капли холодного пота, обильно оросившие его лоб.
— Кровью богов клянусь, это была самая отвратительная тварь из тех, что мне доводилось видеть. Она внезапно выскочила из мрака и чуть было меня не сцапала, прежде чем я успел выхватить меч. У нее были козлиные копыта, но бежала она на двух ногах и, насколько я мог видеть во мраке, была похожа на человека.
— Ты спятил… — в голосе викинга мелькнуло сомнение.
— Вот как? — рявкнул Кормак. — Это страшилище лежит там, в коридоре. Идемте со мной, и я докажу вам, что со мной все в порядке!
Он резко повернулся и направился к входу в святилище. Вулфер волей–неволей сделал шаг в том же направлении, держа топор наготове. Остальные викинги, сбившись в тесную кучку, следовали за ними. Пройдя между гладкими, лишенными каких–либо украшений, колоннами, они оказались внутри святилища. В глубь его уходил широкий коридор, также уставленный колоннами, высеченными из какого–то черного камня. Они были резными, и на верхушке каждой из них стояла какая–то статуя. В полумраке трудно было разобрать, кого или что представляют изваяния, но викингам показалось, что все они странным образом деформированы.
— Ну и где это твое чудище? — спросил нетерпеливо Вулфер.
— Да вот же! — показал мечом Кормак. — И… о демоны!
На полу было пусто.
— Ты точно спятил! — викинг покачал соболезнующе головой. — Это все твоя кельтская мнительность. Тебе привиделось, Кормак.
— Вот как? — кельта взбесил тон, в котором говорил с ним викинг. — Мне привиделось? Кельтская мнительность, говоришь? А кто видел тролля на Гельголанде и переполошил весь лагерь своими воплями? Кто держал всех на ногах до рассвета, пока люди не начали засыпать стоя, потому что ему, видите ли, померещились демоны, кружащие вокруг лагеря? Это был я или кто–то другой?
Вожак откашлялся и гневно глянул на стоявших рядом пиратов. Этого оказалось достаточно, чтобы с их губ исчезли циничные ухмылки.
— Ну–ка, глянь сюда!
К Кормаку вернулось самообладание, и он занялся осмотром пола. На нем чернела лужа крови.
Вулферу оказалось довольно взгляда, он тут же выпрямился и настороженно посмотрел вокруг. Остальные инстинктивно сделали то же самое. Воцарилась напряженная тишина.
— За мной! — вполголоса скомандовал Кормак и побежал вперед. Викинги помчались вслед за ним.
Перед ними посветлело, и они ворвались в огромный круглый зал, в потолке которого проделаны были отверстия, пропускавшие слабеющий уже свет клонящегося к закату солнца. При этом свете они смогли, наконец, рассмотреть колонны, и здесь стоявшие у стен на одинаковом расстоянии друг от друга, точнее — увидеть венчающие их статуи. Кормак выругался, а Вулфер с отвращением плюнул на пол: это были изваяния людей, но даже наиболее извращенному и запутавшемуся в творческих исканиях скульптору не пришло бы в голову придумать, а главное — запечатлеть в камне такое чудовищное уродство. В некотором смысле то, что они видели, выходило за рамки и разума, и самой природы. Кормак почувствовал, что у него на голове зашевелились волосы. То, что окружало их в этом зале, оказывало на него особое влияние: медленно, но неотвратимо влекло к себе…
Кроме тех дверей, через которые они ворвались, в зале оказалось еще четыре. Впрочем, это были даже не двери, а просто прямоугольные проемы, увенчанные остроконечными порталами и лишенные створок. В зале не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего алтарь. Кормак направился к центру зала и остановился прямо под падавшими сверху солнечными лучами. Он огляделся по сторонам, затем посмотрел на пол — тот весь покрыт был сетью линий, они сбегались к центру помещения, образуя правильный восьмиугольник, на котором кельт сейчас как раз стоял…
В то же мгновение, когда он обнаружил это, плита под его ногами бесшумно сдвинулась, и он почувствовал, что летит в пропасть.
Только сверхъестественная реакция и быстрота действий спасли кельта. Ближе всех к нему стоял Торфин Ярлсбайн, и именно за его пояс Кормак попытался зацепиться. Попытался, ибо рука только скользнула по поясу и ухватилась за ножны меча Торфина. Тот инстинктивно расставил ноги, и долгую, словно вечность, секунду жизнь кельта зависела от цепкости его пальцев и надежности ремня, удерживающего ножны.
В следующую секунду Торфин схватил его за руку, а Вулфер, взвыв во весь голос, рванулся на помощь. Они мгновенно выдернули Кормака из чернеющего отверстия и посадили на каменный пол. Спасенный поблагодарил за помощь недовольной гримасой и заглянул в дыру.
— Во имя Тора! — крикнул Вулфер, взволнованный гораздо больше, чем его приятель. — Вы поглядите на него, он же все еще держит в руке свой меч!
— И выпущу его только тогда, когда умру. Впрочем, я собираюсь и на тот свет его с собой прихватить, но об этом после, а теперь я хочу посмотреть, что происходит там, куда я только что чуть было не свалился.
— Там могут быть еще ловушки, — викинг принял намерение друга без особого воодушевления.
— Стены видны довольно–таки хорошо, — сообщил ему Кормак. — А вот дна вообще не видно… И такой вонью оттуда тянет!
— Пойдем отсюда, — поспешно предложил викинг. — Это непростая вонь. Эта дорога ведет или в римский Аид, или в пещеру, где Локи хранит свои яды.
— Теперь я вижу, как это действует. Плита опирается на что–то вроде балки и удерживается стопором. Как это сделано — не знаю, но работает отменно: стоит наступить на плиту или положить на нее что–то тяжелое, стопор сдвигается и камень опрокидывается.
Голос утих, кельт склонился еще ниже над краем отверстия.
— Кровь! Тут кровь! — воскликнул он вдруг.
— Эта тварь, которую ты прикончил, — подхватил Вулфер, — подползла сюда…
— Трупы не ползают. Ее принесли сюда и сбросили. Послушайте!
Пираты наклонились над отверстием. Откуда–то снизу и одновременно с этим, казалось, очень издалека до их ушей долетел отзвук: отвратительный хохот, смешанный с отголосками, которых ни описать, ни назвать никто из них был не в состоянии. Они отскочили от дыры, словно ошпаренные, и, судорожно сжимая оружие, обменялись значительными взглядами.
— Камень не горит, — с сожалением констатировал Вулфер. — И тут нет ни золота, ни вообще чего–либо людского. Пойдем отсюда!
— Погоди! — славившийся великолепным слухом, Кормак явно уловил что–то еще. — Там кто–то стонет! Слышите?
Вулфер свернул ладонь трубкой и приложил ее к уху.
— Точно! Вниз, по этому коридору!
— Вперед! — крикнул кельт. — Держитесь друг за другом. Вулфер, хватайся за мой пояс, а ты, Хакон, хватайся за пояс Вулфера и так далее. И держите оружие наготове, тут, наверное, полным–полно ловушек!
Проскочив под порталом, пираты оказались в куда более широком, чем казалось издали, коридоре. Он был темным, но вдали мерцало нечто, что напоминало солнечный свет. Добежав до его источника, они застыли, словно в землю вкопанные. Свет падал из вырезанных в потолке отверстий и ярко освещал отвратительные лепные изображения на стенах, среди которых свисало на пол прикованное цепями нагое тело изможденного человека. Вначале Кормаку показалось, что человек этот мертв, и, заметив следы пыток и издевательств на его груди и лице, кельт подумал даже, что так лучше для несчастного. Однако голова мученика качнулась, и из его изуродованных губ вырвался глухой стон.