Остров Невезения - Страница 199

— Не знали друг друга в Индии, а здесь — как одна семья, — комментировал я.

— Мы все из Шри-Ланки, — поправил он меня. И все присутствующие подтвердили, закивав головами.

От меня ожидали вопросов об их стране. Я оглядел стены купе, обклеенные красочными культовыми картинками.

— Какая религия в Шри-Ланке? — искал я тему для разговора.

— Много! Буддизм, индуизм, ислам, Кришна. Даже — католики есть, — отозвались сразу несколько из них.

— Как твоё имя? — осмелел старший.

— Сергей, — ответил я.

Кто-то повторил, словно пробуя моё имя на слух и вкус, сравнивая с чаем.

— Ты откуда, Сергей? — снова спросил старший.

— Украина.

— Крым? — удивил он меня.

— Не совсем. Но недалеко от Крыма. Откуда знаешь о Крыме?

— Я плавал несколько лет в торговом флоте. Бывал и в Крыму. Мне понравилось там! — расцвёл он в улыбке.

Последовали объяснения на своём языке. Я наблюдал за ними.

— На каком языке вы говорите?

— Сингали, — ответил старший.

— У вас в Шри-Ланке один язык?

— Сингальский, тамильский, английский, — просветили меня.

— Долго пробыли в Англии? — вяло поддерживал я беседу.

— По-разному, — пожал плечами старший.

— Вы проделали длинный путь, — заметил я.

— Мы все потратили большие деньги, что бы попасть сюда, — отвечал за всех старший.

— Каким путём вы попали в Англию?

— Сначала — в Москву, как студенты. Затем, из Москвы — в Украину. Затем — Польша, Франция, Англия, — выдал он маршрут.

— Легально вы только в Россию попали. Дальше продвигались нелегально? — уточнил я.

— Да. Нам помогали.

— И вы платили за это?

— Много платили!

— Как вы перебрались из Украины в Польшу?

— Поездом из Харькова до Львова нас провёл один человек. Во Львове он передал нас другому. Он привёз нас в деревню у польской границы. Там мы долго и тихо сидели. Затем, другие люди провели нас в Польшу. Там передали другим людям. Они перевезли нас из Польши во Францию… — переспрашивая у своих земляков, подробно рассказывал он.

— Чего это стоило вам, чтобы попасть, наконец, в Англию?

— Около десяти тысяч фунтов, — спокойно ответил он. Остальные подтвердили, кивая головами.

— Десять тысяч английских фунтов?! — переспросил я, удивившись услышанному.

— Да. От восьми и более тысяч.

— Вы заплатили по десять тысяч фунтов, чтобы перебраться с райского острова на чужой, холодный остров злых духов и тюрем… — комментировал я услышанное, не заботясь, понимают ли они меня.

Они ожидали вопросов.

— И теперь вы ожидаете депортации на родину?

— Мы отказываемся от депортации. Надеемся на предоставление нам политического убежища, — ответил он.

— Желаю вам удачи! Если ты бывал в Крыму, то знаешь, что значит десять тысяч фунтов в условиях Украины, — заговорил я о деньгах. — Для Шри-Ланки — это тоже немалые деньги. Не лучше ли было предпринять что-то с этими деньгами дома? — интересовался я.

Один из молодых слушателей, со словарём в руках, отреагировал на моё замечание, подменив старшего.

— Этой суммы недостаточно, чтобы предпринять что-то перспективное, — ответил он.

— Всяко может быть. Имея эту сумму, уже можно что-то делать, — заметил я.

— Я дома хотел жениться на девушке, которую давно знал. Мы оба хотели пожениться. Но её родители не позволили.

— Почему?

— Решили, что я бедный жених для их дочери.

— Поэтому, ты уехал сюда?

— Сначала я собирал деньги, чтобы стать достойным женихом. Пришлось продать земельный участок. Когда понял, что меня не принимают, решил уехать. Надеялся в Англии заработать, стать богатым… Возможно, затем жениться, — грустно поведал он мне свою историю.

— Если тебе предстоит рассматривать своё дело в миграционном суде, обязательно расскажи им свою историю, — советовал я.

— Мне кажется, они ничего не слышат и никого не видят. Англичане лишь вежливо отказывают нам во всём. У них на всё один ответ; «к сожалению, это невозможно».

— Когда будешь общаться с работниками миграционной службы, скажи им, что один русский, услышав твою грустную историю о несостоявшейся молодой семье, прозвал тебя King of Pain.[129]

Он не знал слова «боль». Просил меня разъяснить. Я лишь написал ему это слово. Он обратился к своему словарю. Найдя перевод, ничего не сказал. Лишь грустно кивнул мне, подтвердив, что понял.

Новые соседи умиротворили меня своей мяукающей музыкой, чаем и вялотекущей беседой. Наконец, они разошлись по соседним купе. Оставшиеся двое Цейлонских соседей и я, тоже тихо отошли ко сну.

Утром они забавно, на мой взгляд, помолились своим многоруким божкам. Сложив ладошки, зажмурившись и склонив голову на грудь, они стояли перед цветной репродукцией и шептали молитву. Затем, прихлопнув ладошками, сделали разворот на 360 градусов, снова прихлоп, разворот…

Умывшись, я вышел из барака. Женщина открывала кабинет, обозначенный как медпункт. Посетителей не было.

— Доброе утро. — Обратился я к ней.

— Доброе, — ответила она.

— Принимаете?

— Пожалуйста. Проходи, — указала она на открытую дверь.

— Присаживайся, — пригласила она, и надела белый халат.

Дождавшись, когда она расположилась за своим письменным столом и вопросительно взглянула на раннего посетителя. Я пожаловался.

— Беспокоят головные боли. Предполагаю — повышенное давление. Может, что-то посоветуете?

— Давайте проверим ваше давление, — предложила она, и стала готовить аппарат.

Давление оказалось выше нормы. Я знал об этом.

— Давление пограничное, — оценила она. — Прежде чем, что-то советовать, давайте сделаем анализ, — предложила она.

— Давайте, — пожал я плечами.

Доктор записала мои данные, взяла кровь с пальца, и вручила мне запечатанный пластиковый контейнер.

— Если ещё не завтракал, — приноси это сегодня.

Я отлучился. Спустя несколько минут, вернул ей ёмкость с уриной.

— Good boy! — похвалила доктор за расторопность, и оформила всё полученное из меня. — Загляни завтра в течение дня.

— Увидимся завтра, — покинул я кабинет.

Завтракал я в компании Саши и Экспедика. Он ел торопливо, приговаривая;

— Спешу на работу! Всё же, Серёжа, что бы ты не говорил, а условия эксплуатации трудящихся в условиях капитализма — получше, чем в белорусском социализме, — рассказывал он мне о капитализме, пережёвывая бутерброд.

— Они столетия шли в своём развитии до этой стадии отношений. На своём пути они грабили другие страны и народы, не брезговали и работорговлей. Сейчас они вежливы и соблюдают определённые правила. Но свой интерес они не упустят. Не идеализируй их лишь за то, что тебе дали заработать 20 фунтов в неделю, — обрадовался я возможности поговорить, и хоть как-то скрасить мрачную процедуру раннего, казённого завтрака.

— Серёжа, тебя бы на перевоспитание — в белорусский социализм! — посмеивался он.

— Ты ещё вспомнишь социализм Лукашенко, когда в Белоруссии объявят старт капиталистической свободе и равенству, — обещал я ему. — Особенно, когда населению массово промоют мозги Кока-колой, пивом и водкой, экономику присадят на пустой доллар, все предприятия превратят в частные источники металлолома, а образование и здравоохранение станут дорогостоящим, примитивным и опасным шарлатанством…

— Ладно. Пока парни! Заходите в гости на кофе. Посуду я приготовил. Ингредиенты попрошу приносить свои, — покинул нас изгнанник режима Лукашенко, игнорируя мои прогнозы.

После завтрака, перешли в Сашин барак и комфортно расположились в его купе.

— Я нарыл себе в библиотеке классное чтиво! — указал мне Саша на раскрытую книгу, оставленную на кровати.

Я взял книгу. Ирвинг Шоу, «Вечер в Византии» на русском языке. Советское издание.

— Представляешь, там целая полка. Вся его проза! Читается в этих условиях!.. — радовался Саша находке.

— Загляну сегодня туда.