Остров Красного Солнца и холодных теней - Страница 13

– Чего ходишь без дела? – услышал он за спиной снова грубый голос боцмана. – Бери тряпки и мой палубу, видишь, какая грязь кругом.

– Пусть твои моряки ее лижут, – так же грубо ответил Генри, и не успел он закрыть рот, как боцман схватил его за куртку и начал трясти.

– Кишки выпущу, щенок, – зашипел боцман. Его глаза от ярости наполнились кровью.

– Не тряси, дядя, – спокойным голосом сказал Генри, освобождаясь от его руки, – мозги себе вытрясешь.

– Смотри мне, напрыгаешься, – рычал боцман, но тут появился Карл.

– В чем дело, господа? – спросил он.

– Боб хочет найти своего друга Джимми и попросить его помыть палубу. Смотрите, какая грязь. Не правда ли, боцман? – издевательски сказал Генри.

Боб чуть не взорвался от злости.

– Правильно делает боцман, – одобрил Карл. – Он для этого здесь и находится, чтобы был порядок.

Боб молча повертелся на месте и ушел прочь.

Генри видел, что разжег гнев в этом человеке и что его могут ждать в дальнейшем большие проблемы. Но Генри это не пугало. Он мог постоять за себя, хотя и был намного младше боцмана.

– Ты смотри, с ним поосторожнее, – предупредил Карл. – Сам знаешь, что за человек.

Генри взглянул на корму и увидел, что там появилась София. Она шла, медленно поглядывая по сторонам. Рядом бегала ее любимая собака Бэби.

– Кажется, к вам гости, – сказал Генри.

Карл обернулся и увидел Софию.

– Дорогая, прости, что уделяю тебе так мало времени, сама видишь, то шторм, то другие проблемы, которые необходимо срочно решать…

– Ничего, я все понимаю, – сказала София, через плечо Карла поглядывая на Генри. – Я знала, куда попала, поэтому не обращай на меня особого внимания.

– Я бы хотел в свое отсутствие поручить тебя вот этому молодому человеку, – неожиданно предложил Карл. – Он храбрый парень, как я в этом уже убедился, и не даст тебя в обиду.

Генри от такого предложения даже закусил губы, чтобы не рассмеяться.

– Я согласна, дорогой, но, думаю, ты надолго пропадать не будешь.

– Конечно нет. Сегодня отстою ночную вахту, а завтра буду с тобой целых полдня. Ты, Генри, пожалуйста, не отходи от леди, сам видишь, какой вокруг народ.

– Я немного погуляю и пойду к себе, – сказала София. – Моя собачка совсем засиделась в каюте.

Бэби с удовольствием носилась по палубе, прыгала на моряков и звонко лаяла.

– Бэби, Бэби, – позвала собаку София. – Иди сюда, моя девочка. Веди себя прилично. – Она присела и стала гладить разгулявшуюся собаку.

Генри присел рядом.

– Я хочу с тобой сегодня вечером встретиться, – прошептал Генри.

– Я тебе сообщу о нашей встрече, – прошептала София, поднялась и пошла вдоль борта корабля.

– Тебе говорил Карл, что ты красивая? – тихо сказал Генри.

– Говорил, – засмущалась София.

– Я тоже тебе это говорю.

– Спасибо. От тебя очень приятно это слышать. Так что там Карл говорил об обстановке на корабле?

– Сущая мелочь. Он имел в виду, что скоро мы сделаем остановку в одном из африканских портов, перегрузимся и отправимся дальше к Новой Зеландии. Не жалеешь, что поплыла с Карлом? Здесь свои трудности, и девушке их сложно будет перенести.

– Я не жалею только потому, что встретила тебя, – сказала София. – К тому же у меня здесь еще и отец.

– О, да! Я и забыл… Совсем потерял голову.

– Смотри, смотри, какая птица, – вдруг закричала София, задирая голову к небу.

– Это альбатрос. Морская птица. Значит, скоро будет земля.

На палубе суетились моряки и постоянно отвлекали Софию. Она хотела еще что-то сказать, но терялась, обращая на них внимание.

– Что это они?

– Ничего, работают. Сейчас поднимется снова ветер – и надо устанавливать дополнительный паруса, чтобы прибавить ход, – объяснил Генри.

– Ты настоящий моряк, – удивлялась София. – Ты так много уже знаешь.

– Какой я моряк, – возразил Генри. – До настоящего моряка мне еще очень далеко.

– А Том давно плавает? – спросила она.

– Том… Том давно, наверное, я не знаю… Он хороший человек.

– Очень. Он мне нравится. Весь такой уверенный и, наверное, храбрый.

«Влюбилась в Тома, – подумал Генри. – А что, нормальный парень. Я-то что, салага перед ней. Что с меня взять? Пусть я и ростом выше, и немного пошире в плечах, а толку от меня… Все мечтаю о каких-то грезах… В моем возрасте не о девушках думать надо, а о маме с папой. Вот дурак, размечтался. Все ее слова – это просто отговорки. Кто захочет с таким, как я, что-то иметь… Хотя нет… Она же меня час назад затащила к себе в каюту и целовала. Я ничего не понимаю».

Они подошли к капитанскому мостику, и Генри уставился на рулевого. Как он ему завидовал в эти минуты – один управляет таким огромным кораблем! Рядом стоял Вильгельм и, заметив внизу Софию, помахал ей рукой.

Они поднялись на мостик. Капитан обнял дочь и улыбнулся.

– Ой, отец, как здесь хорошо! Все видно. Весь океан как на ладони.

Генри стоял рядом и тоже поражался увиденному. Он сам здесь был впервые.

Перед ними открывались огромные просторы океана. Создавалось такое впечатление, что корабль не плывет, а летит по воздуху. Громкий скрип мачты и шум ветра в парусах даже немного пугали. Генри поднял вверх голову, и она у него закружилась: такая была высота мачты…

– Вот это да! – вырвалось у него из груди.

Он подошел поближе к рулевому и, не отрывая глаз, следил за его работой.

– Это и есть морской компас? – спросил он, указывая на большой круглый предмет.

– Да, компас, – ответил рулевой. – Это единственная штука на корабле, которая может вывести в любую часть света. Ее надо беречь, иначе…

– Понятное дело, – согласился Генри. – Без нее никуда.

– Ну ладно, отец, мы пойдем. У меня уже голова стала кружиться, – сказала София.

Генри подал ей руку, и они стали спускаться вниз.

– Очень приятно было с тобой провести время, – улыбнулась София.

Генри проводил ее до каюты, и она, поцеловав молодого человека в щеку, скользнула за дверь.

Боб сидел в матросской каюте и зашивал разорванную рубашку, которую порвал там, в трюме, ночью, когда с Джимми перепрятывал оружие.

Джимми вытянулся на нарах во весь свой огромный рост и храпел, раздражая Боба.

Боб поглядывал на него, и у него уже кончалось терпение. Ему просто хотелось встать и заткнуть чем-нибудь эту храпящую глотку.

Длинные и резко пахнущие ноги старшего матроса извергали такой запах, что моряки, которые иногда заходили в их каюту, просто морщились от него и старались быстрее покинуть это вонючее место.

У Боба с шитьем не ладилось, и он нервничал.

– Ты когда-нибудь свои ноги будешь мыть? – не выдержал боцман и обрушился на спящего Джимми. – Я просто скоро задохнусь от этого запаха.

Джимми открыл глаза и, повернувшись на бок, дико улыбнулся.

– Иногда мою, – прохрипел старший матрос.

– Незаметно. От твоей вони у меня голова начинает трещать.

– Можно подумать, трещит… А ноги воняют, потому что они из задницы растут.

– Ты знаешь, как я тебя иногда ненавижу, – признался Боб. – Вот провернем свое дельце, и я расстанусь с тобой, – сказал он. – Надоело мне все это. Хочется спокойной жизни, бабу завести и жить по-человечески, а не скитаться вот так по морям и не выискивать свои жертвы.

– У тебя не получится, Боб. Ты прирожденный пират, и о другой жизни мечтать тебе не дозволено. Ты и на берегу найдешь дело себе по душе, мало чем отличающееся от этого. У тебя на роду написано, что тебе надо грабить и убивать, – ответил Джимми.

– Много ты знаешь про меня, чтобы так говорить, – возразил Боб. – Вся беда в том, что когда-то я встретился с такими подонками, как ты, и вся моя жизнь пошла наперекосяк.

– Мне казалось, что никогда ты об этом не жалел. Я видел твои глаза, как они горели, когда ты сгребал то добро, которое отнимал у других, и как потом все пропивал и тратил на проституток. Тебе тогда такая жизнь нравилась, и ты гордился, что такой тщеславный и сильный. Значит, ты начинаешь просто стареть. Мозги твои стали подсыхать, и ты решил искать в своей судьбе то чистое место, куда можно воткнуть кусочек незапятнанной жизни. Не получится уже ничего у тебя, Боб. Ты родился для того, чтобы отнимать, а не подавать.