Остров Дохлого дракона. Часть третья (СИ) - Страница 8

Однако ночь прошла совершенно спокойно. Ивашка, дежуривший последним, едва показались первые лучики солнца, собрал в мешок, привядший за ночь белые цветочки, и пошёл будить друзей. Пора было собираться в обратный путь. Дел впереди была целая куча. Перекусили наспех остатками вчерашнего праздничного ужина и, сложив палатку, навьючив лошадей, тронулись в путь. Назад шли знакомой уже дорогой, так, что было полегче, чем добираться до кладбища, не зная, что тебя ждёт за ближайшим поворотом тропинки. Правда, без приключений не обошлось, одна из вьючных лошадей на горной тропе сорвалась в пропасть. К несчастью, на неё была уложена палатка, и последнюю ночь пришлось коротать под открытым небом. Хорошо, хоть погода стояла отличная, за все четыре дня обратной дороги по небу ни одного облачка не пробежало. Каждый раз, когда вечером экспедиция останавливалась на привал, Ивашка растягивал на земле кусок парусины и выкладывал на сушку свою добычу. В тёплом сухом горном воздухе за четыре ночи цветки папоротника отлично просохли и стали хрупкими, Ивашка перетёр их в руках и стал обладателем горсточки светло-зелёного порошка с мелкими белыми чешуйками цветочков. Он показал друзьям, ради чего они потратили десять дней. Эльф молча кивнул и никаких эмоций не выказал. Зато Толстун тяжко вздохнул и покачал головой, потом высказался:

— Тяжёлая это работа, оказывается, быть магом.

В город въехали после полудня, уставшие и грязные как тролли. Ивашка сразу залез в ванну, смывать с себя двухнедельную грязь. Потом его примеру последовали и остальные. Натали устроила им царский ужин, поделилась последними новостями. Оказывается, несколько раз в их отсутствие заходил Стеньга. Всё допытывался, приехал ли в этот раз с Ивашкой Хулкур. И когда Натали сказала, что нет, сильно расстроился — кто же теперь будет выращивать деревья для мачт и сушить доски. Он так привык работать с хорошей древесиной и строить отличные корабли, что выпускать снова тяжёлые неповоротливые галеры совесть не позволяет.

— Да, надо будет ему помочь, — важно кивнул Ивашка. И заметил, как прыснули от еле сдерживаемого смеха гномики. — Неужели сделали? — сразу догадался шкипер.

Натали прижала к себе детей.

— В лучшем виде. Доски готовы. Сосны выращены, — улыбнулась она, погладив Дюшку по голове.

— Вот, — с деланным ужасом загородился от мальчика руками Ивашка, — я в его годы при слове «колдовство» сплёвывал через левое плечо. А он паршивец. Прямо посреди города представление устраивает.

— А сколько ты в его годы зарабатывал? — спросила его жена.

— Я был юнгой и получал за месяц десять дублонов, — с гордостью за своё детство, сказал Ивашка.

— А вот я заработал вчера две тысячи и позавчера тысячу, — с ещё большей гордостью закричал гномик.

— Три тысячи дублонов? — в ужасе схватился за голову Толстун.

— Три тысячи, — подтвердила Натали, — я сначала не хотела брать, но Стеньга сказал, что тогда он сожжёт все доски, которые Дюшка заготовил, а сосны срубит и пустит на дрова. Пришлось взять.

— Вот, Толстун, а ты не хочешь магии учиться. Ведь плавая на кораблях, ты столько за три года еле заработаешь. А этот сорванец за два дня, — похлопал расстроенного боцмана по плечу Ивашка.

— Ну, куда нам за молодыми гоняться, — скрыл улыбку в седеющую бороду Толстун.

Ивашка знал, что боцман после того случая, как ему наколдовали новую руку, тоже всё свободное время посвящает магии, учится у эльфа или у него Ивашки. А то даже и у Дюшки. Так что сейчас он бы, наверное, тоже сумел с помощью кусочка «жезла Земли» вырастить высокую корабельную сосну.

— А какие ещё новости есть? — спросил, разглядывая гору денег, заработанную гномиком Ивашка.

— Приезжал курьер от короля, — всплеснула руками Натали, — я и позабыла совсем. Король срочно требует вас с Золтом к себе. Что-то случилось. Тролли зашевелились, сделали несколько вылазок через пограничную реку.

— Ну, вот, опять война, — недовольно пробурчал Толстун. — Когда учиться?

— Ничего, нам всё равно нужно в столицу. Вы, надеюсь, не забыли, что сундуки моего дома буквально ломятся от эльфийских драгоценностей. Их нужно продать и деньги поделить между членами команды.

— Тогда надо собирать целое войско, чтобы довести их до столицы, — всплеснула руками Натали, — разбойники могут напасть.

— С разбойниками-то мы с Дюшкой вдвоём справимся, — успокоил её Ивашка, — тем более, что пойдём не как в прошлый раз через Западные пустоши, а через перевал. Сейчас лето и он открыт.

— Когда пойдём? — обречённо поник головой боцман, — так хотелось после всего этого отдохнуть хоть месячишко.

— Вот в столице и отдохнём, — заверил его Ивашка, — на балы придворные походим. Найдём тебе там дочку, какого-нибудь важного генерала, а то, сколько можно холостым ходить.

— Нет, только не генерала, а то она по привычке и мной начнёт командовать, — отшутился боцман, — да и не пойдёт за меня генеральша. Кто я? Бывший каторжник. Ни кола, ни двора. Дома своего и то нет.

— Как раз насчёт дома можешь не беспокоиться. После того как продадим драгоценности, сможем тебе не просто дом, а целый дворец отгрохать.

— А что я в столице делать буду, моря там нет. А без моря я со скуки вымру.

— Ха, есть у меня одна изумительная идея тогда! — обрадовался Ивашка. — Завтра с утра её и обделаем. Я «Херне» перепишу на тебя. И у губернатора тебе капитанский диплом выбью. И будешь ты — капитан лучшего в мире корабля.

— А как же ты без «Херне» — не поверил Толстун.

— Ну, мне-то всё равно придётся в столицу перебираться. Вот и дом этот тогда тебе достанется.

— Это всё кучи денег стоит. Я таких подарков получать не привык, — отказался Толстун, замахав на шкипера руками.

— Ладно, не хочешь в подарок, покупай. Твоей доли в эльфийских драгоценностях на дом и на корабль хватит, да ещё и останется.

— Вот это другое дело, — согласился боцман.

— Ну и хорошо. Завтра с утра обделаем эти дела, а послезавтра выступаем в поход на столицу, искать тебе генеральшу. Теперь ты будешь не без кола, без двора, а капитаном, владельцем брига и обладателем этого дома. Богатый жених.

Ивашка вдруг поморщился и повернулся к Натали.

— Отведи меня с Золтом завтра к учительнице ботаники. Мне с нею надо об одном растении поговорить.

— Опять для какого-нибудь колдовского зелья, — вздохнула жена.

— Да, мне нужно узнать, что такое корень Мандрагоры, и где его можно найти. Без его помощи нам будет трудновато найти две оставшиеся пластинки, — и Ивашка рассказал об встрече с богиней Агавой и о её пророчестве. Разгадывая его, засиделись за полночь, но так ни до чего хорошего и не договорились. Мудрее всех оказался Толстун, заметив:

— Время покажет. Кстати, время уже — спать пора. Тем более, детям, — так и поступили, хотя Дюшка и недовольно бурчал.

Как рассвело, Толстун ушёл нанимать лошадей и пони для перехода через горы, а Ивашка с утра сбегал к нотариусу и оформил продажу корабля и дома Толстуну. И прямо оттуда уже с готовыми бумагами сходил к губернатору. Тот, по счастью, был дома и принял Ивашку сразу. Хотя в приёмной толпилась целая очередь гномов, в основном богатых купцов. Секретарь тут же оформил по просьбе Ивашки капитанский патент для Толстуна. А губернатор от себя освободил нового капитана на целый год от уплаты всех налогов.

— А что же мне сделать для тебя? — обнял губернатор Ивашку за плечи.

— Не знаю. Мне вроде бы ничего не нужно, — застеснялся Ивашка.

— А я вот знаю, — вдруг хлопнул себя по лбу губернатор, — ведь я имею право присваивать чин адмирала. Вот ты и будешь с сегодняшнего дня адмиралом, — и тут же следом за капитанским патентом Толстуна выписал патент на Ивашку.

Новоиспечённый адмирал подарил губернатору кинжал в ножнах эльфийской работы, усыпанный драгоценными камнями и диадему его жене. Так что расстались они вполне довольные друг другом. Ивашка по дороге домой зашёл к портному и заказал адмиральский мундир. Портной, узнав, кому он будет шить, весь просиял от радости, и сообщил, ударив себя в грудь, что для Ивашки он сошьёт лучший в своей жизни комбинезон, так как вчера господин адмирал вернул ему сына. Оказалось, что среди тех гномов, которых Ивашка обменял на пленных гоблинов, был и сын этого портного, захваченный в недавний набег гоблинов на порт. Они с женой оплакали его и даже простились с надеждой когда-нибудь вновь увидеть его. И тут вдруг такая нежданная радость.