Остров безветрия - Страница 6

«Зайду, погреюсь», — подумал Максим.

Он вошёл и тут же наткнулся на строгого старика в огромных валенках.

— Куда ты? А билет купил? — спросил старик.

Максим смутился. О билете он забыл, а денег не было. Он уже хотел повернуться и выйти снова на дождь. Но старик посмотрел в пустой музейный зал, взглянул на мокрое лицо Максима и махнул рукой:

— Заходи, только тихо там, смотри. Так Максим впервые очутился в музее, где теперь ему было знакомей, чем в своей комнате. Он вошёл тогда в полутёмный зал, а старик затопал валенками к стулу, уступив место настоящему контролёру.

Старик был в этом музее смотрителем.

Смотритель

Только сейчас, в музее, Максим понял, как он замёрз.

Он ходил по залам и, задирая голову, глядел на одномоторный самолёт-амфибию с лыжами. Самолёт мог сесть на лёд, а мог и на воду. Потом останавливался у палатки, героической — папанинской, впервые в истории человечества поставленной на Северном полюсе. Потом у макетов знаменитых ледоколов. Правда, в те минуты ему было всё равно, где сто ять, где ходить — лишь бы скорей согреться. Он заметил в нише батарею, но тепло оттуда шло едва-едва.

Он слышал, как куда-то, снова громко вздохнув, протопал в своих валенках старик, потом в зал спустились по лестнице двое смеющихся людей и пошли к выходу. Но Максиму было не до них.

Он продолжал трястись от холода, дрожь эта шла изнутри, и её было никак не остановить.

Неожиданно сзади него оказался старик. Он положил Максиму на плечо руку и проговорил тихо:

— Пойдём, парень, чаю с халвой попьём?

Максим ещё не успел отказаться, а смотритель его уже легонько подталкивал:

— Пойдём, пойдем.

Так они познакомились.

Смотрителя звали Матвей Петрович. Они сидели в маленькой комнате за

столиком, друг против друга, рядом стоял чайник, халва, сушки, две чашки в красный горошек. Они размачивали сушки в горячем чае, и Матвей Петрович учил Максима пить чай из блюдца.

Нынче совсем отвыкли от блюдец, все из чашек пьют, а из блюдца теплее чай, потому что пар лицо согревает и душу.

Максим и в самом деле стал согреваться. И не хотелось ему никуда уходить из этой узкой комнаты, где только диван, шкаф да столик. Сидеть бы так в тепле да прихлёбывать чай из блюдца в красный горошек.

— Ты, Максим, в музей ради интереса пришёл или от безделья какого? — спросил смотритель.

И Максим испугался: вдруг старик рассердится и выгонит, если сказать, что погреться.

— Ради интереса, — выговорил он с трудом.

— Ну-ну, ты не смущайся. Интерес штука великая, с него все мировые открытия идут, — успокоил его старик.

В музей вошла группа молодых солдат, их привели на экскурсию, и Матвей Петрович пошёл на пост. А Максиму велел сидеть в комнате, доедать халву и читать книгу Нансена, если он в ней что-нибудь поймет.

Книга называлась «"Фрам" В Полярном море».

Максим не догадывался тогда, что с этой книги начиналось увлечение Арктикой у многих знаменитых полярников, он просто открыл её и стал читать предисловие.

И узнал, какой великий человек этот Нансен.

Великий Нансен

Сначала Нансен решил пересечь ледники Гренландии на лыжах.

Многие называли его сумасшедшим: в центре этой огромной заледеневшей земли никто никогда не был и не знал, что там находится. «Нансен мог бы найти более лёгкий способ самоубийства», писали газеты. Но мало кто знал, что молодой учёный-зоолог был чемпионом по лыжам в своей местности и умел предусмотреть в пятнадцать раз больше случайностей, чем могло произойти.

С несколькими товарищами он высадился на пустынном берегу Гренландии.

По другую сторону земли лежало селение эскимосов. Нансен достиг селения через полтора месяца, опоздал к последнему пароходу в Европу и остался у эскимосов на зимовку. Лишь в конце мая он прибыл на родину, в Норвегию. Его провожали как безумца, а встречали — как героя.

Теперь он стал готовиться к новой не бывалой экспедиции. На специально построенном судне он решил подойти к полярным ледяным полям, вморозить корабль и вместе со льдами дрейфовать по Северному Ледовитому океану. «Океанское течение, которое, я предполагаю, вынесет нас к Гренландии», уверял Нансен.

Ни один северный мореплаватель не соглашался добровольно зимовать в океане. В зимовках погибли от цинги десятки знаменитых исследователей. Нансен собирался прожить среди пустынных ледяных полей года три-четыре.

«Для удачной зимовки надо выполнить лишь несколько условий, — говорил он, — крепкое, специально построенное судно, тепло и хорошая пища.

Все экспедиции терпели неудачу от то го, что снаряжались наспех».

Деньги на эту экспедицию собирал весь народ.

Три года Нансен готовился к плаванию. Вместе со строителями обсуждал чертежи корабля, вместе с учёными испытывал продукты, паровые котлы и приборы.

Три года корабль, вмороженный во льды, носили океанские течения, и вынесли точно туда, как рассчитал Нансен.

Сам великий учёный плыл на своём «Фраме» лишь две зимы и два лета.

Убедившись, что корабль выдерживает натиск могучих льдин, он решил пройти на лыжах через океан, чтобы исследовать полярную зону. С собой он взял лишь одного спутника — Иохансена.

К концу короткого полярного лета они достигли безлюдной земли. Начиналась долгая морозная ночь. Они построили из камней нору, пол выложили медвежьими шкурами и в этой норе прожили несколько зимних месяцев, питаясь мясом медведей.

Домой они прибыли почти одновременно с «Фрамом».

Все жители страны встречали Нансена. Люди специально покидали дома и приезжали на берег, чтобы хотя бы издали помахать шляпой проплывающему мимо «Фраму».

Огромные военные корабли салютовали Нансену тринадцатью залпами: так приветствуют лишь королей.

Общежитие

(Или то, что было давно)

Комендант общежития, в котором поместили Николая, смотрел на попугая хмуро: это ещё что за новости!

Но Орлик весело крикнул ему:

— Здравия желаю! Здравствуйте, дети! Разучиваем новую песню.

И тут же добавил голосом бабушки Анюты:

— Помолчи, балаболка!

Комендант улыбнулся и вместо слов: «Куда это ты с птицей, у нас животным жить не позволено» — сказал:

— С таким не соскучишься. Но смотри, чтобы имущество не портил.

В первые дни в комнате, где поселился Николай с Орликом, постоянно топтались люди. Каждый хотел сказать птице что-нибудь приветливое.

И попугай быстро научился выговаривать слово «фрезеровщик». А по утрам стал будить выкриками:

— Здравствуйте, ребята! Ваше благородие, экипаж на палубе выстроен. Фрезеровщик! Фрезеровщик! Койки катать, на молитву становиться. Подъём!

Окончил Николай училище и пошёл в цех работать.

Поисками родителей он особенно озабочен не был. Возвращался с работы пока с друзьями хорошими разговаривал, пока книжку читал, там и день кончался. Пришёл однажды в газету с объявлением, его попросили зайти в другой раз. Но он так и не зашёл: всё откладывал на будущую неделю.

А потом призвали его в армию. Написал письмо деду и бабушке. Собрал скромное своё имущество, посадил попугая в клетку, клетку обернул лёгким одеялом, чтоб Орлик не простудился от осеннего ветра. И поехал служить в воинскую часть.

Военное начальство встретило Николая Найдёнова неодобрительно.

Выстроил командир роту новобранцев. Стал обходить строй, остановился около Николая.

— Товарищ солдат, вы куда служить прибыли?

— В Советскую Армию, товарищ майор.

— А я решил, что в зоосад. Отправьте птицу немедленно домой.

— Не могу, товарищ майор.

Командир роты удивился. Он не привык, чтобы на его приказ отвечали подобным образом.

— Почему не можете?

— Попугай с детства со мною вместе. Он с тоски умрёт, если его домой отправить. Да и на почте не примут.

Майор долгие разговоры в строю презирал.