Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Страница 112

Гэндальф оставил девушку одну, но Сули больше не взглянула на небо и не нашла Морвинион.

Она направилась выполнить своё последнее обещание.

— Анариэль! — Сулмендис нашла эльфийку в гордом одиночестве в зале королей.

— Здравствуй, Сули, — кивнула, не оборачиваясь, старая подруга.

— Я знала, что найду тебя здесь, — Анариэль усмехнулась. Эльфийка в тёмных одеждах стояла напротив пьедестала на котором покоился разбитый пополам рог Гондора.

— Где же мне ещё быть? Вот. Приехала увидеть город о котором слышала столько историй.

Сули встала за спиной некогда самой близкой подруги на свете.

— Боромир любил этот рог и никогда не расставался, — произнесла оборотень. Эльфийка едва заметно вздрогнула. — При первой встрече я посчитала его одним из своего народа. Он был так не похож на прочих людей, так силен, свиреп в бою и весел с друзьями.

— Ты пришла рассказать мне каким он был? — бросила Анариэль, не отводя глаз от сломанного рога.

— Нет. Я пришла выполнить его последнюю просьбу. Ани, — эльфийка обернулась и Сули увидела, сквозь тёмную вуаль, красные глаза подруги. — Я тоже любила его, но он выбрал тебя и полюбил как и представить не мог, что полюбит. Умирая, он думал лишь о тебе и взял с меня обещание передать тебе это.

В раскрытой ладони оборотень протянула эльфийке засушенный, но не потерявший своей красоты цветок.

Анемон.

— Он хотел, чтобы его Астра вновь улыбнулась.

Сквозь слезы, Анариэль сделала это. Подхватив двумя пальцами растение она поднесла его к лицу, вдыхая едва уловимый аромат.

— Я подарила его Боромиру перед самым отплытием Братства и попросила лишь о том, чтобы он оглянулся. Но он не сделал этого, сказал что если увидит меня еще раз, то уже не покинет. Почему Боромир не обернулся, Сули?

— Он был человеком чести и не мог оставить бой, который ещё не окончен. Благодаря Боромиру Тьма над миром рассеяна и Средиземье спасено. Он пал героем.

— А мне остались одни только воспоминания, — хмыкнула Анариэль, не отрывая взгляда от цветка. — Моя бабушка говорила, что анемон это символ расставания, искренности и надежды. Спасибо, что сберегла его для меня. Спасибо, Сули.

Эльфийка коротко обняла подругу и вернулась к пьедесталу. Трясущейся рукой она уложила засохший веток рядом с разбитым рогом.

Сулмендис оставила её одну наедине с воспоминаниями.

***

Оборотень вернулась к пирующим. Подхватив с блюда запечённое яблоко, она впилась в него зубами — сладкое, облитое медом. В толпе она увидела Леголаса; принц смотрел на неё, будто дожидаясь ответного взгляда.

Эльф и оборотень так и не заговорили друг с другом после расставание в Дунхарроу — Сули чувствовала себя предательницей, да только царевич не понимал почему она избегает встреч. Он так и не узнал ни о плане павшего в сражении вождя оборотней, ни о том, что гложет девушку теперь. Какие мысли разъедают её и не позволяют найти покой… Но Сулмендис уже всё решила и назад дороги больше нет.

Девушка не знала с чего начать разговор и стоит ли его начинать. Было стыдно — чертовски стыдно — за то, что она согласилась на план Хелтая и была готова отдать Леголаса в обмен на шанс остаться в Средиземье, а теперь ещё и это решение, давшееся слишком сложно…

Обойдя говоривших людей, лихолесец направился к темноволосой, та не стала дожидаться и, оставив на пустой тарелке укушенное лишь раз медовое яблоко, направилась к выходу из залы.

Она знала, что принц идёт за ней. Держась на небольшом отдаление, он упрямо шагал за неспешно идущей девушкой. Та прошлась по коридору, посмотрела на город с высоты, неспешно дошла до своих покоев.

Лихолесец догнал оборотня здесь.

— Леголас, — произнесла девушка, войдя в комнату.

— Сули, — ответил эльф, закрывая за ними дверь.

Они остались одни.

— Прости меня, Леголас. Прости, — начала девушка желая, но не находя в себе силы обнять принца. — Мне так много нужно рассказать тебе. Но после того как правда станет тебе известна, ты больше не захочешь меня видеть. Мой принц, я…

Прервав звучавшие слова, царевич Лихолесья подошёл вплотную к своему соулмейту и взял её ладонь в свою, поднес к губам, коснулся тыльной стороны ладони, обжигая кожу своим дыханием.

— Станешь ли ты моей женой?

Сули вздрогнула. Глаза её удивленно распахнулись, а ноги сами собой решили сделать шаг назад, но Леголас не позволил — удержал на месте, подле себя. В свободной его руке, будто из неоткуда, появилось серебряное кольцо.

— Сулмендис?

Неуверенно, чувствуя как рука подрагивает в чутких пальцах эльфа, оборотень кивнула; прохладный металл обхватил указательный палец девушки.

— Но у меня нет кольца для тебя, — смутилась Сули.

Царевич улыбнулся. Одна его ладонь сжимала ладошку девушки, в то время как вторая зарылась в её волосы. Он поддался вперёд и прислонился лбом ко лбу оборотня, трепещущей в его руках. Глаза Леголаса закрылись.

— Это не важно.

Эту ночь они провели вместе.

***

Лежа на плече Леголаса, Сули слушала его тихие мечтательные речи, пытаясь собраться с мыслями. Она должна начать этот разговор, должна сказать эту неприглядную правду. Обязана.

Царевич размышлял о том, какой будет их жизнь здесь в Гондоре. Как они восстановят Итилиэн, и как прекрасна станет эта страна.

— Мы будем счастливы здесь. Так счастливы как не были никогда прежде.

Не в силах больше удерживать слёзы, Сули дала им волю, крепче прижавшись к плечу своего соулмейта. Так крепко, будто боясь, что потеряет стоит отпустить. А отпустить было нужно, как бы больно не было…

— Чего же ты плачешь, любовь моя? — Леголас прижал к себе девушку, а после коротко поцеловав в висок. Но Сули не ответила на его вопрос. Не сказала, что всего этого не будет. Не смогла. Не нашла сил. Не решилась.

— Прости меня, мой принц…

Поутру Леголас проснулся один.

Пройдясь рукой по пустующей половине кровати, где ещё вчера ночью засыпала рядом с ним оборотень, царевич приподнялся и сонно окинул комнату взглядом. На полу лежало платье Сулмендис, которое Леголас вчера сам снял с девушки, на своих местах лежали немногочисленные вещи.

— Сули, — окликнул возлюбленную лихолесец. Никто не ответил. Тогда принц обнаружил на подушке девушки куклу в зелёном платье. Старая игрушка, явно эльфийской работы, была неумело сшита посередине толстыми стежками. — Сули?

Царевич оделся и направился в залу где вчера пировали до самого расцвета. Он надеялся найти там своего соулмета и шёл быстро, сжимая в руке куклу.

— Леголас, — окликнул эльфа Гимли. — Не ищи Сули.

— Что? Почему?

— Она ушла. Все оборотни ушли, — печально произнёс гном, опустив голову. — Сули попросила передать тебе, что она не могла оставить свой народ. Её место рядом с ними, а твоё здесь. Попросила не искать её, — подойдя к царевицу, Гимли два раза хлопнул того по локтю. — Мне жаль, друг. Она ушла навсегда.

Леголас остался один.

***

Вечерело.

Темноволосая девушка стояла на пороге старой деревянной хижины, оперевшись на перила и подперев голову кулаком. Её смотровая площадка располагалась достаточно высоко, представляя взору земли в которые лежал путь. Долина простиралась на многие лиги.

— Сули? — рядом с девушкой остановилась Дейкил, прижимающая к груди маленькую дочь. — Ты идёшь? Уже все переправились, одна ты осталась.

— И то верно.

Тряхнув головой, темноволосая ловко перескочила через перила и приземлилась на мощённую камнем тропу, по которой только что прошли тысячи оборотней, вернувшихся домой, в родное королевство. Их поход в Средиземье был не долог, но изменил многое, как в мире, так и в них самих.

— Что надумала? Будешь выставлять свою кандидатуру?

— А стоит ли? Меня тут знает горстка оборотней. Только народ смешить.

— Я бы не была так уверена, — пожала плечами Дейкил. — Со многими я уже успела переговорить и, скажу начистоту, большая часть из опрошенных были на твоей стороне.