Оставаться живым - Страница 27
Изменить размер шрифта:
* * *
Однорукий или одноглазый калека с кровоточащей раной,
Напудрен и в парике, как положено при дворе Людовика XIV.
На войне он бесстрашен.
А господин Виллькье продолжает свои маленькие опыты на насекомых.
* * *
Быть может, я сам проводник Бога,
Но это не вполне осознаю
И пишу эту фразу «в качестве эксперимента».
Кто я?
Похоже на игру в угадайку.
* * *
Убираю свой карандаш.
Получилась ли фраза?
Карандаш мой, напрасно ты входишь в раж -
Мне куда милее табула раза.
Поглядеть на меня - вот писатель сидит за столом:
Зрелище малоприятное, говоря между нами.
Непонятно, чего сидеть за столом, если все перевернуто кверху дном,
Нечисть воет, поклацывая зубами.
И ты, карандаш, предашь?
Карандаш, извергающий рвоту
Полуправд, негодяй и шут,
Сам теперь отвечай за эту блевоту:
«Я ищу, где люди живут».
* * *
Писать:
Как людей ни зови -
Все в таком далеке!
Себя ублажать
(И опять не забыть о руке):
Запах яблока и чуть-чуть любви.
Уезжать
(Далеко-далеко. Оказаться совсем вдалеке).
Есть то пространство, где все цельно, все - весна,
Где и несходство не испортит нам соседства;
Есть то пространство, где покой и тишина,-
Потустороннее: вне и помимо детства.
Ночь, облака
В испарине я пробудился,
Толпа видений все мелькала
Под веками. Свет чуть струился,
Тяжелым было одеяло.
Конечно, надо жизнь свою
Переменить, как ни крути.
Уже два года, как я пью,
Да и любовник - не ахти.
Должны мы ночи напролет
Ждать, словно в глубине колодца,
Когда неслышно подойдет
К нам смерть и наших глаз коснется
Тяжелых век нам не поднять,
Ведь смерть сама взялась за дело.
Тогда пора богов искать
Утраченных. Ликует тело.
* * *
Между собой не параллель - диагональ
Мы провели меж зыбких в сумерках берез,
В чьем круге тишины порочной вертикаль
Крещенскою водой стояла, слёз
Прозрачней.
Желанье облекло нас, пламени подобно.
Две жизни мы свои швырнули в это пламя;
Я и не знал, какой быть женщина способна.
Рот делался сухим с твоими врозь устами
И мертвым.
Лежу один без сна, ночь давит, как оковы.
Мне кажется, теперь темней, чем прежде, ночи.
Я спичкой чиркаю: дрожащий огонечек
Приводит тень в углах и образы былого
В движенье.
И зыбь берез - среди
Других картин.
Пью воду. Ком в груди.
Темно, и я один.
Парад
Заложник твоих слов,
Я шел наобум поневоле.
Небеса разверзлись; я был готов
К неведомой роли.
На случайной площади мертвый каскад
Рассыпал ледяную крошку,
Забивая аорту мою наугад,
Пока я дышал понемножку.
Пока я дышал, от натуги сипя,
От слов, ненужных и тленных,
Мир, убивающий сам себя,
В моих просыпался венах.
Легко в этом мире прожить без забот,
Не ведая смысла и сути.
Самое главное слово придет
На самой последней минуте
И явит во всей подноготной судьбу
В последнем спокойствии плоти,
Когда возлежишь в деревянном гробу
На бархате и позолоте.
Бархат шуршит, как шуршит вода
По коже, изрытой годами,
Покуда кочующие года
Срывают ее лоскутами.
Идет во всей красоте
Прекраснодушных слов,
Идет во всей красоте
Пышный парад лоскутов.
Паскаль
Она дрожала напротив меня, и мне казалось, что дрожит весь мир.
(Эмоциональная фикция, еще одна.)
* * *
Жизнь без роду подобна исходу,
С каждым днем все прозрачнее дни.
Я один: ни друзей, ни родни -
Ухожу, словно остров под воду.
* * *
Нам жить, любимая, осталось
Чуть-чуть всего.
Так выключь радио совсем,
А ну его.
От жизни ты всегда умела увильнуть,
Как шелк скользнуть
Из рук умела,
А жизнь уходит, и соскальзывает тело
В безвестность - вот
И весь исход.
Попробуем забыть нам вбитую в умы
Отживших формул опись;
Жизнь недостаточно изучена, и мы
Лишь пленники гипотез.
* * *
Туч над Венецией гряда.
Ты что-то нервная, не стоит,
Любовь моя. Иди сюда,
Тебя язык мой успокоит.
Давай мы паиньками будем,
Чтоб вместе жизнь прожить большую.
Про книжки мы не позабудем.
Любовь моя, гроза бушует.
Люблю я влагу пить твою,
На вкус соленую слегка.
Себе я волю вновь даю.
Любовь моя, как смерть близка…