Остап Бендер и Воронцовский дворец - Страница 4

Остап чуть было не поперхнулся, услышав такое. А Балаганов, кладя вилку, громко цокнул ею о край тарелки. Козлевич проявил удивление салфеткой по своим усам.

– Вот как? Весьма интересно, весьма…

– Да, вы же знаете, что она хотя и не служила в Алупкинском дворце, а была моей коллегой в графском загородном доме в Симферополе, но тоже проявила почему-то интерес к этому фотографу. Но не так она, как её супруг Мишель. Ей повезло, выйти замуж за иностранца да еще коммерсанта, хорошо обеспеченного. Не чета нам служащим советов… современным горничным, – усмехнулась женщина, благодаря хмелю выражая откровение.

– Так что он, этот Мишель, спрашивал? – заглядывал в глаза дамы старший компаньон.

– Спрашивал? Да то же, что и вы, где этот самый фотограф пребывает, как найти его, уважаемый Степан Богданович. А уходя, он сказал, из чего я поняла, что его интерес не к самому фотографу, а к какому-то его фотоальбому с известными лицами…

– Вот как? Что же это за фотоальбом?

– Да-да, меня это тоже заинтересовало, особенно, когда Мишель сказал, что очень щедро заплатит за эти фотографии в альбоме.

– Очень интересно, очень, Софья Павловна, – откинулся на спинку стула Остап, до предела заинтригованный словами бывшей горничной графини. И с чувством искренней благодарности провозгласил: – Предлагаю выпить за нашу чудесную даму – поднял стопку он.

– За нашу даму – вторил ему и Балаганов.

– За вас, – повел свою стопку в сторону женщины Адам.

Обед закончился десертом из мороженого со сливками и кофе, И уже провожая Софью Павловну домой, Остап попросил даму их компании подробно рассказать им о визите к ней её бывшей коллеги Анны Кузминичны со своим заграничным супругом.

– Да, я отлично помню, как он меня попросил, если я встречу этого самого фотографа, то я должна его спросить… За сколько, мол, он продаст свой фотоальбом с известными лицами? Он, мол, заплатит за него щедро…

– Вот видите, Софья Павловна, как появляются конкуренты. Фотографии Мацкова, выходит, нужны не только для нашей газеты…

– И для моего радио, – вставил Балаганов.

Бендер с усмешкой взглянул на своего названного брата Васю и продолжил:

– Но и другим искателям… то есть, газетам…

– Может быть, и заграничным, граждане-товарищи, как я понимаю, – несколько хмельным голосом промолвила Софья Павловна.

Проводив домой после обеденного банкета свою даму, компаньоны тепло распрощались, а Бендер элегантным движением по высокосветски даже поцеловал женщине руку, в то время, как его друзья уже раскланялись и отошли в сторону.

Когда отошли от дома, Бендер, потирая руки, воскликнул:

– Вот вам задача, камрады, с многими неизвестными – Мало того, что дворцовым фотографом интересуется заграничный старпом с «Тринакрии», а теперь и этот Мишель Канцельсон. Очевидно, он получил уже повторную шифровку, поскольку мы первую перехватили.

– Да, но в нашей писуле ни слова ни сказано о фотоальбоме, а просто о фотографе Мацкове, командор, – резюмировал Балаганов.

– А тут уже интерес к какому-то фотоальбому этого фотографа, Остап Ибрагимович, – рассудительно дополнил Козлевич.

– Вот-вот, детушки-голуби мои, искатели-единомышленники, нам во что бы то ни стало, надо найти этого Мацкова с его загадочным альбомом. Он и должен нам пролить свет на местонахождение сокровищ графини Воронцовой-Дашковой в бывшем ее огромном дворцовом владении, определил Бендер.

И компаньоны с еще большей энергией начали искать таинственного для них фотографа Мацкова. Объехали все пляжи Большой Ялты, хотя купальный сезон и пошел уже на убыль, но фотографы со своими треногами еще встречались им. Посетили все городские фотографии и в Симеизе, и в той же Алупке и в самой Ялте, Алуште, Гурзуфе и в других местах южного побережья Крыма, но результат был один. Никто не знал фотографа Мацкова и о нем, естественно, сообщить ничего не могли. Да и сами фотографы были из современных людей, а не дореволюционных или времен Деникина-Врангеля девятнадцатого-двадцатого года.

Наконец в одной фотографии, получив уже известный ответ, что Мацкова не знают и о нем не ведают, пожилая женщина-уборщица этого салона, сворачивая ковровую дорожку, чтобы идти и вытрусить от пыли, вдруг сказала:

– Да как это не знают, товарищи? Был, был, такой хороший фотограф, чего там. Мы у него и фотографировалась после венчания.

– Ну, уважаемая, так где он? Что он? – ринулся к женщине Остап. А Балаганов, который как тень сопровождал своего командора.

– Скажите, скажите, уважаемая, он так нам нужен.

– Как его имя, отчество? – поспешил задать еще вопрос Остап.

– Ну, милые, откуда мне знать, а тем более помнить, как его звать, – бухнула рулончиком дорожки об пол женщина.

– А фотография, фотография его у вас есть? – поедал глазами уборщицу Бендер.

А то как же, храню, венчание ведь… – пошла из салона фотографии она.

– А посмотреть, посмотреть эту фотографию можно? – елейно просительным голосом спросил Бендер.

– А чего же нельзя. Но она не со мной эта фотография, а в рамке дома висит, – вышла она из фотосалона в сопровождении респектабельных двух «товарищей». Старший из которых весело сказал:

– Вот и прекрасно, уважаемая, к вашим услугам автомобиль, сейчас и съездим к вам, а?

Женщина была несказанно удивлена увидев роскошный лимузин, на котором ей предлагалось прокатиться домой. Несколько растеряно взглянула на «нэпманов», как она их определила, но не отказалась. Вернулась в фотографию, оставила там свой рулончик дорожки и, вытирая руки о фартук, вернулась к машине.

Полину Даниловну, так она назвалась, компаньоны усадили на мягкие сидения автомобиля и они поехали. Вскоре Козлевич остановил «майбах» у дома, где женщина – находка для компаньонов, проживала. Войдя в опрятную светленькую комнатушку, Полина Даниловна сняла со стены фотографию в застекленной рамке, размером в две обычные открытки, смахнула с неё полотенцем пыль и подала Бендеру.

Остап смотрел на пару обвенчаных, выходящих из ялтинской церкви. Полина Даниловна – в белой с кружевами фате, а рядом в сюртуке её муж. Она и он молодые, со счастливыми лицами, с уверенностью в глазах, что их ждет радостная и благополучная семейная жизнь.

– Ах, как хорошо, как прекрасно вы и ваш супруг здесь выглядите, дорогая Полина Даниловна, – покачал головой Остап. Он зашел к ней один, оставив своих единомышленников в машине.

– Ой, как давно-давно это было, – взгрустнула хозяйка. – Отличная работа, сразу видно снимал большой мастер, Полина Даниловна.

– Да, мастер… но фотографировал нас с такой треногой, знаете, не он этот Мацков, а его помошник, наверное, как я помню.

– Ну? – разочарованно протянул Остап. – Как же так? А на обороте можно взглянуть? – и не ожидая разрешения, вынул фотографию из рамки с заметным волнением.

На обороте картона, на котором и была наклеена меньшего размера фотография Бендер увидел чернильный потускневший штамп: «Фотосалон Мацк… М.С. 19… г. Симферополь». Окончание слова фамилии и года не отпечатались. Как только Великий исследователь не вглядывался, букв в конце фамилии он не увидел. И охрипшим голосом спросил:

– И в каком же году это было, Полина Даниловна?

– А в тринадцатом, аккурат за год до войны с германцем. Моего забрали в солдаты, да так и… – махнула рукой горестно женщина. – И не пожили…

– Да, сочувствую, дорогая Полина Даниловна… – искренне посочувствовал он и положил на стол десятирублевую купюру. – Весьма, вам благодарствую, весьма… Вы очень нам помогли, хозяюшка. Мы расспрашиваем о нем здесь, а он, оказывается в Симферополе?

– Да, уж, в Симферополе у него фотография, как я понимаю и помню главная, а в Ялте, значит, малая, курортная, товарищ.

– Ах, вот как… возможно, возможно, заулыбался Бендер.

– Очень благодарен вам, Полина Даниловна.

Бендер был так взбудоражен, обрадован узнанным, что не удержался и на радостях схватил руку хозяйки. Та испуганно хотела её отдернуть, но «высокосветский лев» успел поцеловать её ладошку.