Останкино. Зона проклятых - Страница 1

Васька опять сорвался. Уже несколько недель он вел себя исключительно прилично, на радость семье и всех, кто его знал. Но то ли весна сбила его с пути истинного своим бесстыжим цветением, то ли просто истек ресурс положительного поведения… Как бы то ни было, поутру в субботу, переделав неотложные дела, Василий внезапно сбросил с себя ярмо всяческих приличий, так тяготившее его в последнее время. Домашние, кстати сказать, ждали от него чего-то подобного. Решительно обнажив свою истинную натуру, Васька во весь дух бросился за изящной дымчатой кошкой, согревавшейся первым весенним теплом. Всецело отдавшись яростной погоне, он, как и подобает настоящему породистому бультерьеру, не внял гневному окрику хозяйки. В считаные секунды женщина осталась далеко позади, держа в руках бесполезный поводок со сломанной застежкой. А впереди была желанная кошачья плоть, старательно улепетывающая от верной смерти. Серая шкурка становилась все ближе, а ее пронзительный запах настойчиво дразнил Васькины охотничьи инстинкты.

Казалось, бедная киса обречена. Спасти ее могли только деревья, растущие за пределами асфальтированного городского двора, вплотную прижатого к Звездному бульвару, зеленевшему в районе Останкино.

Пес почти настиг кошку, когда та на полном ходу юркнула за угол дома. Через несколько мгновений мощная бойцовская пасть вонзит в кошачье тельце два ряда зубов, смыкая их с давлением в несколько атмосфер. Изменить исход погони могло только чудо. И хотя Муська, не первый год живущая нелегкой дворовой жизнью, решительно не верила в чудеса, оно все-таки произошло.

Васькина хозяйка не могла этого видеть. А жаль! Было бы что рассказать друзьям и соседям. Почти догнав жертву, бультерьер вдруг резко затормозил, намертво упершись в асфальт всеми четырьмя лапами. Муська тоже встала как вкопанная, выгнувшись дугой и отчаянно шипя. Теперь кошка и собака находились рядом, мгновенно позабывшие об исконной вражде перед лицом невиданной общей угрозы. Однако напротив них был только грязный весенний газон с редкими островками молодой травы. И более ничего! Стоя рядом с несостоявшейся жертвой, свирепо шипящей на оградку газона, Васька утробно зарычал, пряча леденящий страх, столь редкий для бультерьера. А после…

После произошло нечто такое, во что невозможно поверить, не будучи очевидцем. Бойцовый пес и кошка в синхронном прыжке бросились прочь от газона. Пробежав несколько метров, они ловко юркнули под мебельный фургон, стоявший неподалеку. И затаились под ним, припав друг к другу.

Извлеченный хозяйкой из-под кузова, Васька весь оставшийся день был сам не свой. Пинки и вопли женщины меркли перед небывалым происшествием. Не доев вечернюю порцию каши с мясом, пес забрался под письменный стол главы семейства и просидел там весь вечер, не обращая внимания на удивленных домочадцев.

С тех пор Василий обходил злополучный газон стороной, стараясь даже не смотреть в его сторону. Да и к кошкам стал относиться с почтительным равнодушием, восхищая хозяев своей воспитанностью. Правда, стал чаще рычать во сне, что было сушей ерундой по сравнению с его прошлыми провинностями.

Валерка Троекуров сидел в своем кабинете и нещадно клял Министерство внутренних дел. Делал он это жестко, забористо и со вкусом. Честно говоря, имел право. Как имеет право афроамериканец назвать ниггером другого афроамериканца. И министерство на него не обижалось, как не обижается афроамериканец, если его называет ниггером другой афроамериканец.

Валерка был крепким коренастым брюнетом, стремящимся к пропорциям квадрата, с массивным добродушным лицом, на котором красовался мясистый, неоднократно сломанный нос. Он служил в ОВД «Останкино» в звании капитана. Занимался делами граждан, пропавших без вести. На родную контору Валерка не на шутку осерчал. Причиной тому была кадровая политика. Из месяца в месяц к нему приходили сопливые лейтенанты, которых он терпеливо вводил в курс дела, после чего они увольнялись. В результате — лавина бумажной работы, которая грозилась похоронить под собой личную жизнь Троекурова. Жена психовала и ревновала его, упрекая в наплевательстве на семейные насущные дела. Сын первоклассник заявил в школе, что папа у него точно есть, потому что так говорит мама, но сам отпрыск его видит очень редко. Кроме того, общение с родственниками людей, бесследно пропавших на просторах бескрайней родины, значительно превосходило по уровню стресса борьбу с матерыми уголовниками. Родня некоторых запойных алкоголиков, раз в месяц уходивших в хмельной загул, имела обыкновение требовать масштабных розыскных мероприятий. Желательно с применением вертолетов. При этом Троекурову, который отказывался поднимать на уши всю милицию города, закатывались такие истерики, что тот прятал табельный ствол в сейф. От греха подальше.

Впрочем, к таким банальностям он привык. Но вот бабуля, пришедшая с заявлением о пропаже Михаила Сергеевича Банина, который, по ее словам, приходился ей сыном, была тиха и печальна. Не хамила, не угрожала сорвать погоны и засунуть их Валерке в жопу. Ее было жалко. Ей хотелось помочь. Хотелось быть настоящим ментом, спасающим и защищающим. Троекуров уже принялся запускать дело в производство, но… бабушка никак не могла вспомнить год рождения сына. Число помнила, а год нет. И не могла вспомнить, сколько же ее сыну Мишке полных лет. В паспортном столе города утверждали, что таковой по указанному адресу не числится. Старушка пустила горькую слезу. Вскоре за ней пришел грустный дедушка, оказавшийся ее мужем. Уводя законную жену домой, он вкратце пояснил Валерке, что Михаил действительно пропал. Скорее всего ушел через форточку, влекомый первым весенним теплом. С котами такое случается, и с их Мишкой — весьма регулярно. А любимая жена уже который год не в себе. И весной у нее обострение.

Попрощавшись с хозяевами пушистого Михаила Сергеевича Банина, Валерка в очередной раз признался себе, что его благородная и нужная работа сильно смахивает на бюрократическую рутину, щедро приправленную пустыми скандалами и психиатрическими диагнозами. В настоящее большое расследование, требующее дедукции и полное неожиданных поворотов, о котором он так мечтал несколько лет назад, Троекуров больше не верил.

А тут-то оно и пожаловало. Началось все весьма заурядно. Уходя с работы в одиннадцатом часу вечера, Валерка игриво попрощался с Маринкой, которая дежурила в справочной службе ОВД. Та посетовала, что приняла кучу звонков от родственников, которые сообщали о пропавших. Но так как положенных трех суток с момента исчезновения еще не прошло, заявления написать они не могут.

— Да, бывает такое, — улыбнувшись, ответил Валерка. — Но толпа народа пропасть не могла. Пропали двое-трое, да и те завтра объявятся. Просто все их родственники, от мам до двоюродных дядь, кинулись нам звонить, вот и все.

Послав грудастому старлею Марине воздушный поцелуй, он поплелся домой. Жил он «на своей земле». И через десять минут уже был дома, на Звездном бульваре.

А через пару дней… Вот тогда-то все и началось.

…Вот тогда-то все и началось. Утренняя очередь в кабинет Троекурова длиной могла соперничать с чередой жаждущих попасть на прием к терапевту районной поликлиники. Двадцать семь заявлений, и ни одного про гулящего алкаша, дедулю в глубоком маразме или кота с человеческим именем. Двадцать семь семей, чьи приличные вменяемые родственники не появились дома. Да и в другие местах — тоже не появлялись. Никаких семейных конфликтов, ссор и угроз уйти на все четыре стороны. Искали по знакомым, знакомым знакомых, загородным дачам, где не ловит сотовый, детям от прежних браков, дальним родственникам — ответ отрицательный. Звонили в морги, больницы, вытрезвители — ответ отрицательный. Теоретически не исключалась печальная возможность того, что все они покинули суетный мир живых. Но признаков этого не было. Служащий, менеджер среднего звена, банковский клерк, водитель, преподаватель музыки, экскаваторщик, продавец, автослесарь, парикмахер, телемастер, актер дубляжа… Между собой никак не связаны. Над версией о том, что все они пустились в пучину разврата и сидят сейчас у любовниц и любовников, вполне можно было бы посмеяться. Только не в этот раз.