Особый отдел - Страница 16

Тут их прервал медэксперт:

– К сожалению, ничем вас порадовать не могу, – сообщил он. – Если в желудке что-то и осталось, то никакой анализ уже не поможет. Остальное в кишечнике. Если других предложений нет, я буду зашивать тело.

– Зашивай, дорогой. Вот твой гонорар. – Кондаков, словно наёмный убийца, выхватил из-за спины свою стеклянную саблю.

– «Багратион»? – медэксперт мельком глянул на подношение. – Ладно, сойдёт… Бутерброды у меня в портфеле, а стаканы попросите в соседнем зале, где трупы обмывают.

– Я не пью, – решительно отмежевался Кондаков. – Не хочу на твой стол раньше срока попасть.

– А мадемуазель? – медэксперт накладывал стежки даже не глядя, словно опытная швея.

– Я беременна! – Людочка обхватила живот обеими руками. – Мне нельзя.

– Причина уважительная, – согласился прозектор. – Говорю вам как медик. Только беременным сюда ходить не полагается. Ребёнок садистом вырастет.

– Не беда, – дерзко ответила Людочка. – Я его тогда вам в обучение отдам. Пусть с котят и птичек начинает. Всё же лучше, чем живых людей потрошить.

– Она истеричка? – продолжая работать иголкой, поинтересовался медэксперт.

– Сейчас все барышни истерички, – примирительным тоном ответил Кондаков. – Особенно беременные.

– Он маньяк? – не осталась в долгу Людочка.

– Все трупорезы маньяки. – Кондаков не собирался грешить против истины. – Разве нормальный человек за такую работу возьмётся?

– Спасибо за комплименты, но я своё дело уже закончил, – медэксперт сорвал с себя клеёнчатый фартук, сплошь забрызганный кровью, – хотя нитки ещё остались. Если у кого в организме что-нибудь прохудилось, могу заштопать.

– Носки себе заштопайте, – огрызнулась Людочка, уже успевшая более-менее овладеть собой. – У меня тут заготовлен небольшой вопросник. Попрошу ответить по каждому пункту.

– С превеликим удовольствием. – Медэксперт откупорил стеклянную саблю и хлебнул прямо из горлышка.

– Пункт первый. – Людочка заглянула в список, который сама и составила, используя всю доступную юридическую литературу. – Каков возраст убитого?

– Около пятидесяти лет, – ответил медэксперт.

– Каковы причины, повлекшие за собой смерть?

– Обезглавливание.

– Каким способом оно могло быть осуществлено?

– Холодное, а также ручное огнестрельное оружие исключается. Транспортная травма тоже. Здесь собраны соскобы с мягких тканей шеи, – медэксперт продемонстрировал маленький пластиковый пакет, в котором находилось что-то похожее на мясной фарш. – По-моему, они содержат частички металла и взрывчатого вещества.

– Наступил головой на противотанковую мину, – прокомментировал Кондаков.

Людочка тем временем продолжала читать свой вопросник:

– Нет ли во внутренних органах убитого каких-либо серьёзных паталогий?

– Внутренние органы в норме, причём их состояние указывает на то, что покойник при жизни не курил и не слишком злоупотреблял спиртным.

– Как давно наступила смерть?

– Примерно за сутки до поступления в морг. Я имею в виду не тот, где мы сейчас находимся, а городской, так сказать, общедоступный, куда несчастный случай или объективные законы энтропии когда-нибудь приведут и нас с вами.

– Необязательно, – возразил Кондаков. – Мне здесь больше нравится. Сейчас я узнаю минимальные расценки и начну копить денежки.

– А я вообще собираюсь жить вечно, – добавила Людочка и тут же, спохватившись, перешла на официальный тон. – Нет ли на теле убитого каких-либо признаков, позволяющих определить род его занятий? Имеются в виду мозоли, пигментация отдельных участков кожи, потёртости и так далее.

– Таких признаков нет, но можно со всей уверенностью утверждать, что физическим трудом он не занимался. Хотя поддерживал себя в хорошей форме.

– Кругом одни спортсмены! – не без иронии заметил Кондаков. – Пора бы и мне заняться чем-нибудь необременительным, вроде домино или шашек.

– Пётр Фомич, это не смешно! – взмолилась Людочка. – Если вы ничего не делаете, то хотя бы другим не мешайте.

– Молчу, молчу, молчу! – Кондаков приложил палец к губам.

– Давно бы так, – немного приструнив неугомонного старика, Людочка задала последний вопрос: – Хотите ли вы сделать какие-нибудь дополнения?

– Хочу, – сказал медэксперт, для которого коньяк был то же самое, что для других кефир. – Незадолго до смерти убитого его кожа приобрела загар. Искусственный или естественный, сказать не могу.

– Что значит незадолго? – хором поинтересовались Кондаков и Людочка.

– Недели за две… Ещё вот что. Когда я попытался взять соскобы из-под ногтей, материала для таковых не оказалось. Судя по всему, при жизни он регулярно посещал маникюрный кабинет.

– А часы он при жизни носил? – вдруг ни с того ни с сего осведомился Кондаков.

– Похоже на то, – медэксперт покосился на труп.

– На какой руке?

– На правой.

– Теперь поняла? – Кондаков похлопал себя по правому запястью. – Тот, о ком мы печёмся, часы тоже здесь носит.

– Вернее, носил… – поправила Людочка.

– Но вот, собственно говоря, и всё, – медэксперт стал собирать свои инструменты в объёмистый баул. – Чем смог, тем и помог.

– Спасибо и на этом. – Людочка выключила диктофон, который последние полчаса не выпускала из рук. – Я побегу к себе на работу. Возможно, ещё успею сдать образцы на анализ. Рада была познакомиться! Жаль только, что я надолго лишилась аппетита.

– А вы на кисленькое переключитесь, – посоветовал медэксперт. – На капусточку, огурчики, виноград… Аппетит обмануть проще, чем совесть.

– Вам лучше знать. До свидания. – Людочка исчезла так быстро, будто за ней гнался оживший мертвец, естественно, безголовый.

Кондаков, наоборот, никуда не спешил. Он собирался совершить ознакомительную экскурсию по так приглянувшемуся ему «Чёрному цветку». Гидом согласился быть медэксперт, у которого в запасе оставалось ещё полбутылки коньяка, названного благодарными потомками в честь генерала от инфантерии Багратиона, употреблявшего исключительно шампанское, и то в весьма умеренных дозах.

Как и было заранее оговорено, в следующий раз опергруппа собралась не под крышей особого отдела, а на квартире Кондакова – Людочке не хотелось мелькать перед глазами бывших сослуживцев, да и Ваня Коршун старательно избегал присутственных мест.

Холостяцкая квартира, загромождённая старыми вещами и запущенная, чем-то очень напоминала своего хозяина, а именно – богатым на события прошлым и неясными перспективами на будущее. Удивляло и количество пустых бутылок, для непьющего человека совершенно невероятное. Цимбаларь даже высказал предположение, что после работы Кондаков собирает их по всей округе.

Сначала стали чаёвничать, и Людочка, задумчиво помешивая ложечкой в чашке, сказала:

– А я вчера вечером президента по телевизору видела. Такой же, как и всегда.

– Я бы даже сказал, лучше прежнего, – добавил Цимбаларь. – Как будто лет десять сбросил.

– Если его подменили, это и без наших расследований скоро выяснится, – глубокомысленно изрёк Кондаков. – Дела сами за себя скажут.

– Например? – поинтересовался Ваня Коршун, взобравшийся на стул с ногами.

– Например, провозгласит Россию пятьдесят первым штатом Америки.

– Или реставрирует советскую власть, – в тон Кондакову ввернул Цимбаларь. – А чай у тебя, Пётр Фомич, какой-то странный, чтобы не сказать больше.

– К нему привыкнуть надо. Он на почках осины и эвкалиптовых листьях настоян, – объяснил хозяин квартиры. – Для мужчин весьма пользительно.

– Зачем же мне его пить? – Людочка отодвинула чашку.

– Для ребёночка, – ответил Кондаков. – Пусть богатырём растёт.

– Вы что, сговорились? Я, между прочим, благодаря вашим разговорам уже начинаю ощущать толчки плода.

– Пора бы, – обронил Ваня Коршун. – Тридцать две недели срок немалый.

– Ты береги себя, – сказал Цимбаларь. – Как-никак, первые роды. Всё может случиться.