Особые обстоятельства (СИ) - Страница 7

— Если вам нечего мне сообщить, то позвольте откланяться.

— Позволяю, — царственно махнул рукой пьяный аристократ. — Но знайте: я за вами слежу! То есть за расследованием!

И опять засмеялся, погрозив сыщику пальцем.

Димитрий направился к выходу. У него действительно было ещё много дел.

Но у выхода он чуть не споткнулся. Вдруг накатило и чуть не сбило с ног чужое чувство: ненависть и желание смерти. Эмоции неизвестного как будто ударили под дых: на какое-то мгновение сыщику показалось, что он не может ни двинуться, ни вдохнуть. Но одновременно такая… связь?… показалась привычной. Так что он заставил себя продолжить движение — и оно действительно продолжилось! Рука послушно легла на ручку двери, нога шагнула вперёд, корпус повернулся — надо же аккуратно прикрыть дверь за собой! Однако этот поворот ничего не дал. Мимолётный взгляд, брошенный напоследок в зал, не выявил никого, заинтересованного в уходящем госте. Две головы следили за разносчицами, ещё две уткнулись в тарелки, седой господин читал газету, вен Кос, кажется, задремал в уютном кресле, ещё двое вели о чем-то ожесточенный спор. И всё-таки кто-то из этих людей ненавидел неведомого сыщику человека и желал смерти. Важно ли это? Может, да. Может, нет. Это самое сложное — правильно выбирать информацию. И, кажется, он никогда этого не умел: все казалось ему значимым и важным. Марина часто ему поняла на это и…

Марина. Выходя на улицу, Димитрий повторил это имя несколько раз. Оно было теплым, словно кресло у камина в студёную пору, и свежим, как воздух после грозы. Тогда Димитрий произнес другое имя: "Цветана". В голове возникла единственная ассоциация: горькое молоко. Сыщику сделалось одновременно смешно, грустно и почему-то стыдно. Словно он подсматривал за кем-то в замочную скважину. За собой?

Пришло осознание: не только. Это его работа — подсматривать в замочные скважины чужих душ. Именно поэтому он здесь сейчас высматривает в каждом человеке червоточину — одна будет той самой, приведшей к убийствам нескольких человек. Он, Кривз, может не только расследовать, рассуждать, анализировать, он может чуять. Иначе послали бы кого-то другого.

На улице наступал вечер. Вито Димитрий отпустил ещё перед ужином, даже можно сказать прогнал: парнишка никак не хотел расставаться с переданным ему на попечение сыщиком. Вито своей ролью проводника по городу и слуги очень гордился и старался всячески показать свою полезность. Видимо, мальчишка рассчитывал, что ему это зачтется. Помощником он действительным был вертким, быстрым и ловким, но Димитрий от бойкого говорливого малого за день устал и вечер собирался провести наедине со своими мыслями.

Вечер был теплым. Солнце золотило небо и крыши домов — не таких высоких и вычурных, как в столице, что одновременно и тревожило ("ты здесь чужой"), и умиротворяло ("уютный провинциальный пейзаж"). Димитрий прошёлся по Высокой улице, наткнулся на квартального, поинтересовался, где аптека, ему ответили. Оказалось, недалеко от того дома, в котором он снял комнату. Сыщик хмыкнул столь удачной случайности и неторопливо зашагал в нужную сторону.

Считать ли день полезным, он ещё не решил. Какая информация важна, какая нет — тоже. Осталось записать все в книжицу и поразмышлять, что делать дальше. Хотя что тут размышлять: необходимо познакомиться со старыми происшествиями, из-за которых его и вызвали. Там было обескровленное тело, жертвоприношение и что-то ещё. Занимательный набор.

Ещё собрать все слухи. Кто что (или кого) хотел, но не получил. Кто кого обидел. Кто что странное делал. Если смерти действительно связаны с чарами, с магией, то это проявится. Пусть даже в какой-то мелочи.

И чуять. Надо сделать ритуалом вечернюю прогулку по центральной улице. Познакомиться с несколькими людьми из разных сословий. Ходить, здороваться — и пытаться понять чужие чувства и желания. Это…

Не раз подводило, но и не раз выручало.

Димитрий глубоко вдохнул: познание самого себя невероятно выматывало. Как долго продлиться это дурное состояние — не помнить собственного прошлого? Необходимо посетить какие-нибудь архивы и поискать информацию о том, как длительно держаться побочные эффекты от чужих ритуалов. Очень неудобно.

Аптека находилась на пересечении двух нешироких улиц. Дом одноэтажный, просторный, увитый зеленью. На крыльце — горшки с цветами, над дверью — связки с травами. Стоило толкнуть резную дверь — затейливо зазвенел колокольчик.

Внутри было не так светло: заходящее солнце проникало в лавку только с одного окна. В углах собиралась тьма, но не казалась злобной или пугающей. Пахло почему-то ягодами и хвоей. Под прилавком спала маленькая белая коркона — удивительная редкость для этих земель. Коркона лежала, свернувшись клубочком, непропорционально большие уши с кисточками время от времени подергивались, словно намекая, что зверь и во сне бдит. Нос утыкался в собственный растроенный хвост, маленькие кожистые крылья едва виднелись из-под длинной шерсти. Для южан — чудо, для северян — чудовище. Для жителей середины материка — просто диковинка. Для сыщика — маленький штрих в общую картину. Может, нужный, может, нет. Сразу не узнать.

— Здравствуйте.

Девушка, вышедшая из-за завешенного тканью дверного проема, выглядела в этом месте несколько инородно. Две черные косы толстыми змеями спускались до середины бедра, узкие глаза насыщенного синего цвета смотрели на посетителя спокойно и доброжелательно, но чудилось: ловит девица каждое его движение, каждый вздох. Одета она была на южный манер в шаровары, поверх — длинная расшитая рубаха с поясом и жилетка. Ни местная, ни из Степи, и уж точно ни с севера. Девушка по истине была странная.

— Здравствуйте, уважаемая?

— Рейфи, — охотно подсказала помощница аптекаря.

— Уважаемая Рейфи, мне бы… Простите, а это имя или фамилия?

— Имя.

Девушка говорила вроде бы чисто, но чуть растягивала согласные и получалось "Рейффи", "иммя". Едва заметный, но всё-таки акцент?

— Но разве я могу так вас называть?

Глаза ее чуть сузились.

— Наззывайте. Я здессь вссего лишшь мелкий помощник.

Ни один мелкий помощник о себе такого не скажет.

— О, хорошо, спасибо. Уважаемая Рейфи, не могли бы вы мне дать что-нибудь для желудка? С моей работой не всегда удается поесть вовремя и, понимаете ли, в итоге мучит жжение.

Девушка перевела взгляд на живот сыщика. И рассматривала его столь пристально, не смотря на слои ткани и расстояние, что Димитрий успел почувствовать себя под этим взглядом как минимум голым, а как максимум — беременной матроной.

— К доктторру обрращщалиссь?

— Нет. Спросить сида Угль о своем здоровье я, к сожалению, не додумался.

— Зрря.

Димитрий показательно поежился.

— А что, кроме него никто не может помочь? Неужели все делает один человек?

— Ну, ессть поввитуххи. Знаххари. Но нне так мнного. Ттолько горрод небольшшой, хватает.

Под немигающим взглядом сыщику стало совсем неуютно.

— Ну так что с лекарством?

— Сейчасс поищщу, — отвела взгляд синеглазая и шагнула к бесконечным полочкам со склянками.

— Простите за назойливость, а почтенный аптекарь не принимает посетителей?

— Нет. Онн вссе времмя заннят раззрабботкой и улудшшеннием леккарсств.

— Жаль. А мне было бы интересно посмотреть на человека, который, как говорят, на старые кладбища ходит темными ночами.

Фырканье. Такое пренебрежительное, что впору задуматься над умственным состоянием распускающего сплетни. Но более помощница никак не прокомментировала слухи.

— Скажите, а если вдруг неладное со здоровьем, куда обратиться можно? Не всегда же получится найти доктора, раз он один на весь город.

— Даррьян хоррошо леччит. Люди иддут. Илли ссюда пррихходитте.

— Но аптекарь не принимает, — развел руками Димитрий.

Рейфи обернулась. Посмотрела на него прекрасными синими глазами, чуть приподняла черные брови и молвила: