Основы истинной науки - Книга 3-я СУЩНОСТЬ ЖИЗНИ. И. А. Карышев - Страница 9

Чем выше и святее существо, тем труднее задача его самоусовершенствования и тем тщательнее и подробнее должно оно изучать сущность свою, всей вселенной, всего премудрейшего смысла бытия и целей Божиих. Эта трудная Божественная наука жизни может быть достигнута только через посредство Самого Бога, через единение с Ним путём молитвы и созерцания дел рук Божиих. Чтобы молиться, надо сосредоточиться, а чтобы созерцать, надо уединиться. Но, кроме всего этого, они должны иметь время и место спокойно проверить свою жизнь, свои поступки, намерения, стремления и желания; взвесить и оценить их, и если кто из этих безгрешных существ сознаёт за собой какие-либо, хотя, самомалейшие недочёты или отклонения образа своих мыслей от истинного и божественного предначертания, - тот должен обдумать, принять решение, исправиться, раскаяться в этих затемнениях его святости и последующей жизнью искупить эти, говоря нашим языком, совершенно маловажные грехи, которые для небожителя составляют целые преступления, против которых восстаёт их чуткая совесть и святая природа. Чтобы свято выполнить задачу их Богоподобной жизни, все силы небесные и ангелы, по свидетельству многих тайнозрителей, имеют каждый своё определённое место для постоянного своего местопребывания, и это место вполне соответствует степени развития и святости каждого из них.

Сущность Одного Бога неизреченно и безмерно превышает сущность ангелов, архангелов и всех святых. Он Один обитает в свете непостижимом и неприступном не только для нас, но и для небесных сил и ангелов. Он Один чист и свят в абсолютном и бесконечном смысле, Он Один Бог и Творец всего сущего и превыше всего того, что Сам сотворил одним словом и желанием Своим.

Когда по благости Своей и для пользы человеков, Он допустил лицезреть Себя пророку Исаии, то соблаговолил принять Образ, доступный пониманию пророка; Образ, приспособленный к слабым и творным способностям его. Тогда Видел Его пророк, сидящим на Престоле высоком и превознесённом, края ризы Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли серафимы; у каждого из них было шесть крыл: двумя закрывая каждый лицо своё и двумя закрывал свои ноги и двумя летал. И взывали они друг к другу и говорили: «Свят, свят, свят Господь Бог Саваоф», и поколебались верхи врат от гласа восклицающих и дом наполнился курением.

До такой высокой степени Свят, неприступен и непостижим Господь Бог Вседержитель в Святой Сущности Всесовершеннейшего Существа Своего, что даже в умеренном свете Своего всемогущества, Своей любви и милосердия, в свете, приспособленном или применительном к тому, чтобы могли Его творения увидеть Его - самые к Нему приближённые серафимы не могут вместить обилия Святости, наполняющей всё вокруг Него. Они принуждены закрывать своими крыльями и голову, и тело, ибо и они даже слишком ничтожны и слишком слабы по отношению к своему Владыке и Творцу.

О блаженной жизни праведников на лучезарнейших планетах небесных сил и о красоте их можно ли сказать больше того, что уже не раз высказывали очевидны этого блаженства? Передать нам все красоты и блаженства рая в такой ясной форме, чтобы мы были в состоянии, действительно, понять и прочувствовать то, что святые очевидны его видели и перечувствовали, конечно, нет ни малейшей возможности, ибо то, что они чувствовали и переживали, находясь в раю, не соответствует низшей степени развития существ. Чтобы понять эти чувства, мы должны быть лучше, более чисты, смиренны, более покорны Богу, более любить и разумно сознавать, что такое любовь, и какое её великое значение в мире добра и счастья, одним словом, мы должны уметь жить для других и чувствовать за других. Находясь в раю с нашим низшим нравственным развитием, мы увидели бы многое глазами своими, но чувства наши не восприняли бы ровно никаких истинных красот его. И в самом деле, как может грешный ещё человек понять красоты и блаженство райского состояния души, когда он носит ещё в глубине своего сердца злобу, зависть, горесть, тщеславие и целую серию самых разнообразных страстей и глупых привычек, которые так въелись в его существо, что сделали его рабом своим и судит о чём-либо он может только, глядя на вещи через призму этих пороков и несовершенств всякого рода? Вся жизнь и все суждения грешного человечества находятся под гнётом его пороков, заражающих всю его, как духовную, так и физическую природу и делающих человека прямо слепым к познанию всего истинного и блаженного. Только тот, кто отделается от своих пороков, кто приобретёт чистую, абсолютно чистую совесть, начнёт отделываться от личных чувств и потребностей, станет безотчётно любить ближнего и Бога - только тот и в состоянии ощутить в себе начало того в высшей степени отрадного беспредельно спокойного и уравновешенного состояния души, которое и будет началом понимания райского блаженного состояния.

Рай и блаженство находятся в самом существе, в чистоте его непорочной и святой природы. Поэтому, где бы чистые и блаженные существа ни находились, они одинаково спокойны, счастливы и блаженны, ибо ничто не в силах нарушить гармонию, так прочно установившуюся между их чувствами, желаниями, стремлениями и Божественным началом, вложенным в основу всей вселенной и всех дел рук Божиих. Видя Бога всюду и везде, они не могут не быть счастливы и покойны, ибо вся жизнь их в Богеи Бог для них есть начало и конец их стремлений. Обитель их или пребывание их на планетах небесных сил нисколько не прибавляет их блаженного состояния. Они одинаково чувствуют своё счастье и на нашей земле, если только не считать того в высшей степени томительного и удручающего чувства печали и жалости, которое возбуждаем мы в них своим упорством в грехе, своей слепотой ко всему истинному и святому; если только не считать того в высшей степени томительного и удручающего чувства печали и жалости, которое возбуждаем мы в них своим упорством в грехе, своей слепотой ко всему истинному и святому: если только не считать тех забот и тех попечений, которые изливает каждый из них на нас, желая исправить нас и навести на путь истинный и, видя себя отверженным и непонятым, скорбит душой и молится за нас. Много причиняем мы, грешные люди материальных планет, забот и печалей блаженным небожителям своим упорством и неведением, оттого и не могли бы они сказать нам, что чувствуют себя одинаково счастливо и уравновешенно, как, пребывая на нашей земле, так и в своих святых обителях.

Святые обители небесных сил не прибавляют им блаженства и счастья, но они соответствуют только природе их. На этих планетах всё соответствует праведному состоянию души, на них только чувствует себя каждый из них в своей сфере, у себя дома.

Каждый из небожителей имеет свой определённый круг сродных и симпатичных существ, которым он сообщает результаты своих трудов, свой успех и свои неудачи, с которыми он советуется в своих дальнейших действиях, с которыми он молится Бог у, созерцает тайны бытия и славословит Создателя Своего, и все эти действия происходят всегда на одном и том же постоянном месте, которое несказанно красиво, несказанно величественно, ибо это есть рай.

Святой Андрей был восхищён в рай и повествует о нём нижеследующим образом: «После этого напал на меня ужас, и я ощущал, что стою превыше небесной тверди. Юноша с лицом подобно солнцу предшествовал мне. Я последовал за ним и вот увидел: крест прекрасный и великий, видом похожий на радугу. Вокруг Него стояли певцы огнезрачные, как пламень, и пели сладкую песнь, прославляя Господа, распявшегося, на кресте. Предшествующий мне юноша, приступив ко Кресту, облобызал Его и подал мне знак, чтобы я сделал то же: я припал ко Святому Кресту со страхом и радостью великой и усердно лобызал Его. В то время, как я его лобызал, насытися неизреченной духовной сладости и обонял больше благоухания, нежели в раю. Миновав крест, я посмотрел вниз и, увидев под собою бездну, - потому что мне казалось, что я хожу по воздуху, - начал пугаться и возопил к руководившему меня: «боюсь, чтобы мне не низвергнуться в глубину». Он, обратясь ко мне, сказал: «не бойся! нам должно взойти выше», - и подал мне руку. Когда я схватил его за рукумы очутились выше второй тверди, я увидел там дивных мужей и покой их, и радость праздника их, неизглаголенного языком человеческим. После этого мы вошли в чудный пламень, который нас не опалял, но только просвещал. Я начал ужасаться и опять руководивший меня обратился ко мне и подал мне руку, говоря: «нам должно взойти и ещё выше». С этими словами мы очутились выше третьего неба, где я увидел и услышал множество небесных сил, поющих и славословящих Бога. Мы пришли пред завесу, блиставшую, как молния, пред которою стояли страшные, великие юноши, подобные пламени огненному; лица их сияли паче солнца, и в руках их было огненное оружие; кругом со страхом предстояло бесчисленное множество небесного воинства. Руководивший меня юноша сказал: «когда отымется завеса и увидишь Владыку Христа, тогда поклонись престолу славы Его». Услышав это, я вострепетал и возрадовался; меня объяли ужас и неизъяснимая радость, я стоял и смотрел, когда отымется завеса. Её отняла некая пламенная рука, и я увидел Господа Бог а Моего, как некогда Исаия пророк, сидящего на престоле высоком и превознесённом, окружённого Серафимами. Он был облечён в багряную одежду, лице Его сияло неизреченным светом, и Он с любовью обратил ко мне Свои очи. Увидев Его, я пал пред Ним на лице моё, поклоняясь пресветлому и страшному престолу славы Его. Какая же тогда от видения лица Его объяла меня радость, того невозможно выразить, так что и ныне, поминая это видение, исполняюсь неизречённой сладости. В трепете лежал я пред Владыкою, удивляясь толикому Его милосердию, что попустил мне грешному и нечистому человеку прийти пред Него и увидеть Божественную лепоту Его. Я исполнился умиления, размышляя о моём недостоинстве и, рассматривая величие моего Владыки, повторял в себе слова Исаии пророка: «О, окаянный аз! яко сподобихся человек сей и нечистоты устнеимый, Г оспода Бога моего очима моима видети» (Псал. 6, 5). И услышал я, что Премилосердный Творец мой изрёк ко мне пречистыми и сладчайшими устами Своими три Божественные слова, которые столько усладили моё сердце и столько разожгли любовью к Нему, что я весь таял, как воск, от действия теплоты духовной; и исполнились надо мною слова Давида: «бысть сердце моё, яко воск таяй посреде чрева моего» (Псал. 21, 15). Потом все воинства небесные воспели песнь предивную и неизречённую. После этого не знаю, как я очутился опять ходящим в раю. Пришла мне мысль, что я не видел Госпожи Пресвятыя Богородицы: и вот вижу некоего мужа светлого, как облако, носящего крест и говорящего мне: «ты захотел видеть здесь Пресвятую Царицу небесных сил?.. Нет, нет Её здесь: Она ушла в многобедный мир помогать человекам и утешать скорбящих. Я показал бы тебе Её святое местопребывание, но теперь уже не время: тебе должно возвратиться туда, откуда ты пришёлтак повелевает Владыка». Когда он говорил это, мне показалось, что я сладко уснул; проснувшись, я увидел, что нахожусь на том же самом месте, где был прежде».