Основы истинной науки - Книга 2-я СОСТАВ ЧЕЛОВЕЧЕСКАГО СУЩЕСТВА, ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ. И. А. Карышев - Страница 59

Сильные ощущения душевных страданий мы видим только при моментальных их проявлениях: человек, вспомнив вдруг своё злодеяние, впадает в ужасное состояние, которое часто сам определить не может; но он положительно утверждает, что это что-то ужасное и непостижимое. Преступники в тюрьмах, для того чтобы заглушить приступы укоров совести, прибегали не раз к самым зверским самоистязаниям, на которые не может решиться человек добровольно, и эти истязания не способны были удовлетворить их, - они искали и желали всегда ещё больших и больших телесных мучений.

Иногда душа вызывает в мозгу настолько ясное представление лица пострадавшего или места преступления, что человек видит образы своих жертв, признавая их здесь присутствующими. Но подобное состояние тоже не может долго длиться, организация берёт перевес, силы слабеют, всё сглаживается и проходит.

Душа наша, освобождённая от тела, будет предоставлена всей силе чувств, и чем она сама совершеннее, развитей и чувствительнее, тем и ощущения её будут сильнее и резче. Нет причины им ослабевать или прекращаться, так как усталость не может быть свойством духа; за гробом нет притупления чувствительности; поэтому сильные причины должны вызывать у души резкие ощущения. Резкие же ощущения, вызванные во всём существе души, состоящей из одной чувствительности, должны бесспорно вызывать страдания действительно ужасные, такие, каких мы своим грубым телом и представить не можем, хотя бы мы вспомнили самые ужаснейшие боли, которые только может испытать наше тело.

Итак, если человек в продолжение своего земного странствования вместо того, чтобы совершенствоваться, очищаться от страстей и недостатков, отяжелял свою совесть греховными поступками, вырабатывал в себе ненормальные привычки, а следовательно, и неестественную природу души, т.е. не соответствующую условиям загробной жизни, - то, конечно, он должен будет страдать в загробной жизни.

Необходимость этих страданий выводится весьма логично и естественно. Всякое существо - может жить удобно только в среде соответствующей её организации и чем более оно гармонирует иди отвечает условиям среды, тем и удобнее его жизнь и тем устойчивее его существование в ней. На земле все твари вымирают, если изменить среду их существования и окружить их другой не свойственной их организации. Например, рыба, лишённая воды, или животное, погружённое в воду - погибают немедленно; при менее резких переходах, как все твари, так и человек чувствуют своё ненормальное состояние, они страдают; отчасти их организм имеет возможность приспособляться к этому состоянию; происходить борьба органических сил с внешними условиями, всегда очень тягостная и томительная, которая кончается или акклиматизацией, или смертью субъекта. Загробное царство мы не можем представить себе иначе, как царством добра милосердия и любви. Всё дышит в нём этими качествами всё проникнуто ими, или лучше сказать всё состоит из них и всё что не соответствует идее добра и любви, всё, что не носит в себе соответствующих оттенков и характера, не может отвечать условиям удобной и нормальной в нём жизни, ибо не может гармонировать с условиями загробной среды. Злая, преступная, завистливая душа не найдёт подходящих условий для жизни за гробом, не найдёт никаких условий, которые отвечали бы её природе. Она всегда будет чувствовать себя, как рыба, вынутая из воды и предназначенная жить в воздухе; с тою только разницей, что смерти, (понимая её в земном смысле), за гробом уже нет, а потому ей предстоит весьма тягостная акклиматизация, или лучше сказать весьма болезненное перерождение и изменение всех своих качеств и всей своей природы на другую, окончательно не похожую на ту, которая в настоящее время у неё. Как произойдёт всё это перерождение, конечно, мы знать не можем - но логика должна подсказывать, что состояние ощущений этой души должно быть весьма болезненно и тем более болезненно, чем менее душа эта соответствовала условиям добра и любви.

Однако, не одно количество отступлений от нормальных условий загробной жизни будет причиной страдания души; это было бы немыслимо. Мы можем сожалеть только о том, что мы понимаем, охватываем и произвольно отвергаем. Наша греховность может составлять для нас причину наказания только тогда, когда мы знаем её и осмысленно допускаем её. При этом только условии пороки и страсти могут быть связаны непосредственно с существом души и составлять её болезни и язвы.

Возьмём, для примера, первобытного человека, камчадала или самоеда; - уровень нравственного развития у них стоит очень низко, способности души неразвиты, она груба и маловосприимчива, - как может такая дикая душа понимать оттенки нравственности, как можем мы требовать, чтобы совесть её заговорила от тех поступков, которые у нравственно развитого человека считаются целыми преступлениями. Убивать врага считается по мнению диких народов доблестью; хоронить заживо жену при похоронах мужа - это обязанность; убивать на могиле друга раба, чтобы он отнёс на тот свет приветствие другу - есть обыкновение, сохранившееся и до сих пор в Дагомее, и т.д. Как можно осуждать их за подобные поступки, если совесть их не преследует, не подсказывает им всю худую сторону их поведения, а следовательно, они не преступны, они только несовершенны, чувства их грубы, они не в состоянии понять, охватить то, что вызвало бы у образованного человека вечные укоры совести. Предположим, что они оба умирают; могут ли одинаковые поступки в одинаковой степени произвести впечатление, а следовательно, и одинаковое болезненное ощущение в этих двух душах, имеющих совершенно разную степень развития и совершенства? Душа одного чувствительна, нежна, развита, разум свободен, мысли возвышенны, понимания полны и отчётливы, он может вполне свободно отличать худое от хорошего. Душа другого жёстка и нечувствительна, развитие её только немногим превосходит развитие животных, разум не получил никакого образования и не имеет никакой мыслительной способности. Ясно, что подобная душа по существу своему не может ещё охватывать и понимать в достаточной степени всю порочность своего поведения. Ясно, что, имея пороки, обе души после смерти не могут блаженствовать, ибо обе ещё не очистились от грехов; но душа одного более совершенна и должна быть чувствительнее второго, а потому один и тот же грех производит в загробном состоянии первой души более сильные ощущения, чем в душе второго. Разница между этими обеими душами в том, что первой душе нужно только исправиться и очиститься от грехов, загладить свою душевную порочность и отделаться от всего, что мучит её, тогда как другой нужно ещё приобретать своё нравственное развитие и понимание истины.

Но каким же образом природа своими собственными средствами может отделить хорошее зерно от плевел? - Человек, конечно, не в состоянии отвечать на все подобные вопросы, ибо на них не может быть законов природы. По смерти своей всякий представляется на суд Пресвятой Воли Всесильного Творца. Он сотворил человека, Он Один может оценить его поступки и определить каждому из них особое состояние, которое каждый заслужил; человеку же остаётся только с покорностью принять Её, ибо Она Святая, Непогрешимая и Правосудная.

Таково роковое влияние нравственной жизни на загробное существование человека. Как оно, так всё внутреннее духовное развитие души отразятся всецело на роде и степени ощущений, которые будут, сопровождать душу в течение всей бесконечной её загробной жизни, иначе человек, следуя логическим путём мышления от известных ему данных, не может себе составить представления о загробном своём существовании.

Разберём результаты деятельности ума:

Предмет деятельности ума человеческого состоит в познаниях вообще. Он главным образом занят изучением природы и отношений между людьми. Все остальные деятельности ума, как второстепенные, могут всегда быть подведены под одну из этих рубрик.

Но всю ли природу исследует ум и все ли отношения между людьми? - Если вникнуть в область деятельности ума, мы увидим, что он главным образом касается того, что находится в пределах его сил и способностей, то, что для него наглядно и неоспоримо, что он может охватить и понять и ясно себе представить; на этом основании изучение природы ограничивается почти исключительно изучением одной материи, а определение отношений между людьми исчерпывается определением законных и общественных прав, ограничивающих произвол личностей, преступающих из своих личных расчётов естественные права других.