Основы человечности для чайников (СИ) - Страница 72

… Этот не появлялся.

Смолянский не появлялся.

Тимур не появлялся.

Всё остальное было безразлично.

И когда иголка с чернилами пробила кожу, оставляя на руке Людвига первую чёрную точку, — ему, в общем-то, тоже было почти безразлично. Но немножко всё-таки страшно.

2007 год

В основном Людвиг спал (точнее, пытался спать, но чаще просто барахтался в тревожной полудрёме), больше здесь всё равно делать было нечего. Здесь — это в малюсенькой комнате-камере с узкой лежанкой (назвать это кроватью никак не получалось) и стрёмной дыркой в полу, напоминающей сортир на старом вокзале.

Еду и воду просовывали в дверь раз в день. Или чаще. Или реже.

Здесь не было окон, не было часов, так что Людвиг решил для себя, что еда означает день. Тем более что только в такие моменты зажигали свет. Ну и с приходом Рыбникова, конечно, тоже.

Всё остальное время комната тонула в темноте, а Людвиг — в собственных невесёлых мыслях или в таких же невесёлых снах.

Один из которых прервался совершенно внезапным образом:

— Да он же признался! Сам признался! — Голос Дианы, высокий и звонкий, раздался из-за двери и вонзился в мозг, как раскалённая спица. Через ухо — то самое, по которому двинул недостаточно глухонемой рыбниковский сынок. Вот же семейство!

Впрочем, на них даже злиться не получалось.

Как ни крути, Людвиг считался преступником и убийцей, и обращались с ним соответственно. Не официальной же человеческой милиции сдавать оборотня, пусть даже и с заблокированной магией.

Интересно, как этой самой милиции объяснили произошедшее? Должны же были как-то объяснить — такое не скроешь даже самыми сильными чарами.

Взрыв газа? Шалости неопознанных детей, нашедших ракетницу? Нарушение техники безопасности при строительстве?

В последнем случае у этого могут быть большие проблемы.

Впрочем, в первых двух — тоже.

Неудивительно, что ему сейчас не до Людвига. Наверное.

В последнее время всем вокруг было не до Людвига. Спустя несколько дней (обедов? включений лампочки?) после внезапного сеанса татуировки с него сняли ошейник — и с тех пор не особо дёргали.

Чувствовать себя неспособным к магии было странно. Непривычно.

Пусть даже превращаться в волка блокировка не мешала, а заклинания в камере всё равно не сработали бы. Всё здесь было сделано из дурацкого сплава, инертного к воздействиям: хоть царапай на стенах знаки (если, конечно, сможешь процарапать), хоть кровью символы выводи — не поможет. А больше ничего под рукой нет: ни бумаги, ни дерева, ни кожи…

Разве что собственная.

Людвиг бы, может, и попытался что-то придумать — но зачем? Сбежать? А куда бежать-то? Да и какой в этом смысл? Тут хотя бы иногда кормят.

И в гости заходят.

Почти зашли, осталось только в дверь вежливо постучать.

Потому что Диана, конечно, явилась не одна.

— А я тебе говорю, что это какая-то ошибка. Он просто не мог. Зачем ему? — Тимур говорил тихо, почти шёпотом. Даже, кажется, чуть медленнее и спокойнее, чем обычно. Старался держать себя в руках.

— Ты же сам всё видел! Присутствовал. Практически поучаствовал.

— Дин, не надо. Не напоминай.

— Буду напоминать. Чтобы ты в следующий раз думал головой, прежде чем активировать чужие сигиллы!

— Да я же не успел! Хотел, да, но он меня оттолкнул.

— Вот и скажи ему спасибо.

Судя по возникшей паузе, говорить Людвигу спасибо Тимур не спешил.

— Мне просто нужно узнать, зачем он это…

— Как зачем? Устранял конкурентов Гаврилова.

Интересная версия, о такой Людвиг не думал! Впрочем, ему она не подходила — вмешивать этого всё же не хотелось.

— Это он сказал? — насторожился Тимур.

— Это все говорят. Очевидно же, достаточно посмотреть на список трупов и… Извини.

Внезапное извинение и интонация, с которой оно было произнесено, Людвигу не понравились. Знать бы точно, кто там в этот злополучный список попал…

Но хотя бы с Тимуром всё в порядке. Он, судя по всему, даже не понял, что успел-таки активировать сигиллу. Возможно, сомневался, но экспертиза подтвердила всё, что нужно. Одной проблемой меньше.

В двери заворочался ключ.

— Иди. — Диана наконец-то сжалилась и начала говорить потише. — Только быстро. Если мои узнают, что я тебя впустила, мне влетит так, что мало не покажется.

— А они по запаху не поймут?

— Блин… Ну, может, не заметят. Ладно, придумаю что-нибудь. Иди уже, только осторожно. Если что — я рядом.

Щёлкнул выключатель и комнату залило светом.

Дверь беззвучно открылась. Точнее, приоткрылась.

На пороге застыл бледный растрёпанный мальчишка. Косички в волосах больше не было, а ещё к привычному облику добавились очки. Видимо, вставлять линзы в красные, опухшие от слёз глаза Тимур не хотел. Или не мог.

— Заходи, я не кусаюсь, — заверил Людвиг. Даже подниматься не стал, чтобы не спугнуть. Ну и немножко потому, что лежать было комфортнее, чем сидеть.

— Да, ты предпочитаешь другие методы, — вздохнул Тимур и, собравшись с духом, сделал шаг вперёд. И замер, уставившись на кровавые разводы на полу. Их так толком и не отмыли, только наскоро размазали лужу тряпкой и оставили досыхать.

Следующий долгий внимательный взгляд достался самому Людвигу и его живописно разукрашенной, хоть и немного поджившей уже физиономии, и свежим татуировкам.

— Ты даже не связан.

— Смысла нет, я же не буйный. Как дела?

— А как ты думаешь?

— Думаю, что ты так и не отделался от привычки отвечать вопросом на вопрос. Ну так как? Что ты здесь забыл? Тоже избить меня решил? Или морально унизить? Или убить собственноручно? Подходи, я даже защищаться не буду, обещаю.

Тимур сделал ещё шаг и зябко обхватил себя за плечи.

— Я просто хотел узнать… Я должен узнать. Зачем ты это сделал?

Потому что дурак? Или потому что тебя, дурака, пожалел?

— Сделал что? — осторожно спросил Людвиг.

— Тебе фотографии показать?

— Не обязательно, можно словами. Я же правда не в курсе, что в итоге получилось.

— В итоге получилось двенадцать трупов. — Слово «трупов» Тимур явно вытолкнул из себя силой, выдернул с кровью и неумело сделал вид, что совсем не больно. — И ещё больше двадцати человек в больнице. Мелкие ожоги и ссадины вообще никто не считал. Стройку временно закрыли, заселение отменили, ведётся расследование… Ну, то есть официальное расследование, не магическое. Наши все молчат, кто в курсе. Сигиллу твою зачистили, чтобы менты не нашли, воспоминания самым наблюдательным зевакам тоже подправили. Так зачем это всё?

— Устранял отцовских конкурентов, очевидно же.

— Это он тебе приказал?

Понять бы для начала, жив ли он!

— Нет, это было моё собственное решение.

— Ты врёшь. И совершенно зря его выгораживаешь, даже я в курсе, что у них… что они с папой иногда спорили. Но не настолько же! И вообще, конкурентов устраняют не так!

— А ты откуда знаешь? В кино видел? Или в аниме? Так там тебе что угодно покажут, даже боевых роботов, несущих возмездие во имя Луны. А реальная жизнь — гораздо менее приятная штука. Повзрослей уже наконец!

— Почему ты… — Тимур вжал голову в плечи, шмыгнул носом и упрямо продолжил. — Зачем ты такое говоришь⁈ Мы же друзья! То есть, были… друзьями…

— Друзьями? Ты серьёзно в это веришь? Ты всегда был просто удобным способом держать Смолянского под контролем. Знаешь, как в старину детей какого-нибудь лорда отдавали на воспитание в соседнее королевство? Официально они были воспитанниками и учениками, а по сути — заложниками. Ты всегда был моим заложником.

— Я… — Голос мальчишки дрожал — не то от гнева, не то от едва сдерживаемых слёз, и больше всего Людвигу сейчас хотелось обнять это ходячее недоразумение, убедить, что всё хорошо, что это ошибка, дурацкое стечение обстоятельств, а то и вообще чей-то жестокий розыгрыш. Но приходилось держать морду кирпичом и нести обидную чушь. — Я тебе верил! А ты его убил!