Основное богословие. Учебное пособие - Страница 6

Как это ни парадоксально складывается, атеизму для его отрицания существования Бога необходимо, чтобы Бог существовал. При этом неверие остается на уровне слепой наивной веры в небытие и не является позицией разума. Это позиция воли, т. е. нежелания верить в Бога, позиция, которая соответствует самообольщенному состоянию всецелого обладания своим бытием. Иллюзорность жизни человека состоит в том, что, какие бы он ни обрел знания, как бы комфортно ни устроил свое пребывание в этом мире, подчиняя себе окружающую реальность, смерть остается неподвластной ему. Как бы он ни хотел не умирать, это все равно происходит и остается проблемой жизни, решить которую можно только религиозно, сформировав полноценное религиозное мировоззрение.

Вопрос возможности определения и утверждения объективных начал нравственности, т. е. обязательных и необходимых для всех принципов и норм поведения, отнюдь не является вопросом отвлеченного теоретизирования или, тем более, праздного любопытства. В последнее время как на Западе, так и в России приходится наблюдать значительное понижение нравственного уровня большинства людей, несмотря на выдающиеся успехи в области науки, промышленности и техники. То, что еще недавно казалось немыслимым в практической жизни людей, сейчас не только является вполне допустимым, но и в некоторых западноевропейских странах становится нормами права, законодательно закрепленными устоями жизни (напр., закон об однополых браках). И вместе с этим можно обнаружить, что за последние несколько столетий «человечество все свои умственные силы, весь огромный капитал всего знания и всю свою энергию страстно сосредоточило на изыскании новых начал, новых основ для философии, нравственности, эстетики, взамен обветшавших, подвергнутых сомнению и отринутых старых»[37].

В жизни европейских народов произошел коренной переворот в определении устоев жизни. Христианская вера перестала быть началом господствующим и была сведена на степень частного мнения, зависимого от субъективного расположения и признания отдельных лиц. Устроение жизни у прежде христианских народов перестало происходить на началах религиозной веры. Вместо этого жизнь было предложено построить на иных началах, не религиозных, – началах опытного научного знания. Основанием жизни стала рассудительная предприимчивость и предусмотрительность, тщательное соображение средств и целей, опирающееся на точное знание. Но в нравственном отношении научное миросозерцание, не способное охватить всей полноты жизни человека, оказалось несостоятельным. Поверхностный материализм, неверие и атеизм в своем применении к жизни способны вызвать, главным образом, анархическое настроение умов и деморализацию духа. Секуляризм и атеистический гуманизм, ставшие неким духом нашего времени, сформировавшие у современного человека некий наследственный предрассудок в отношении истинности религии и ценностей, ею утверждаемых, в практическом отношении оказались способными предложить лишь мораль эвдемонизма и утилитаризма. Стремление к удовольствию и извлечению личной пользы для своего бытия – вот критерий поведения преобладающей части современного общества. «Произошла и происходит тенденциозная замена начал христианской веры началами чисто натуралистического практицизма: свобода духа, о которой учит христианство, заменяется эгоизмом, индивидуализмом, под громким названием свободы личности… Любовь христианская заменяется так называемым альтруизмом, т. е. естественной склонностью, симпатией, родовым влечением человека к человеку, – свойство столь же натуральное, как эгоизм»[38]. Вера во всесилие человеческого разума, который сам для себя является критерием истины, идолопоклонство перед естественными науками, когда человек «с необыкновенной легкостью, – по словам о. Сергия Булгакова, – в самый ранний период развития ума, в отроческий или юношеский возраст принимает догматику атеизма, усвояя ей предикат научности, которая по сути есть вера в рационализм, в неверие»[39], приводит к тому, что для многих совсем утрачивается смысл многих важных понятий, таких как истина, правда, совесть, честь и подобные. Важнее их считаются, соответственно, факты, успех, формирование хорошего мнения о себе в общественной среде, т. е., в целом, узкий практицизм как стремление из всего извлечь материальную пользу. Полная индифферентность к вопросам этики и религии стала составлять обычное явление, «всецелая забота о материальном благополучии, о благах своего бренного тела, с одной стороны, и скептицизм, не желающий приобрести известные знания и проникнуться истинами религии, с другой, вместе заставляют человека мириться с требованиями своей совести и не отвечать на запросы своей души»[40]. Именно религиозная пустота, безбожие или признание за истину всевозможных суррогатов религии, является, на наш взгляд, первоосновой духовного кризиса современного общества, который в конечном итоге неизбежно приведет к бедствиям и социальным потрясениям.

Не подлежит сомнению, что поведение человека напрямую зависит от его мировоззрения, которое есть совокупность ответов на все те важные вопросы, что ставит перед собой человек в течение своей жизни. «Нравственное мировоззрение человека стоит в тесной зависимости от его умозрительных верований, его взглядов на сущность, причину и назначение мира и человека, то или иное миропонимание служит фундаментом, на котором строятся нравственные понятия и идеалы»[41]. И самым существенным в формировании мировоззрения человека является его отношение к идее Бога, идее сверхчувственного бытия. Фактически можно говорить о формировании двух несводимых и противоположных друг другу мировоззрений: религиозного, пытающегося сблизить человеческую жизнь с Абсолютным началом, и атеистического, стремящегося увековечить и абсолютизировать начало человеческое. При этом «религиозность несовместима с признанием абсолютного значения за земными, человеческими интересами, с утилитарным поклонением внешним жизненным благам… поэтому неизбежно столкновение между религией служения земным нуждам и религией служения идеальным ценностям»[42]. Неслучайно С.Л. Франк говорит об атеистическом мировоззрении как о вере. Еще два столетия назад в России атеизм стал признаком хорошего тона для желающих стать частью гуманистической прогрессивной интеллигенции. «Образованность» и «просвещенность» стали синонимами и религиозного безразличия, и отрицания традиционных устоев. «Атеизм в России не есть сознательное отрицание, – пишет о. Сергий Булгаков, – он часто берется на веру на основе некритических, непроверенных, догматических в своей форме утверждениях, а именно, что наука компетентна окончательно разрешить вопросы религии. Религия заменяется верой в науку, прогресс и еще в отроческом возрасте загипнотизированной всеобщим единодушием в этом вопросе»[43]. Происходит это все потому, что в натуре большинства людей есть странное свойство отрицать все без исключения, что непонятно для их разума, и в то же время отказываться от проверки отрицаемой истины.

Но какие же модели этического поведения могут быть предложены в рамках атеистическо-материалистического мировоззрения? Возможно ли на поприще общего отрицания религии и положительной, т. е. доходящей до положительных выводов касательно идей Бога и нравственного порядка мира, метафизики осуществить возвышенную цель этики – противоборство безнравственным проявлениям хаоса и беспорядка?

Когда отрицается бытие сверхчувственное, когда жизнь человека и вся реальность исчерпываются настоящим существованием, то единственной жизненной установкой для человека становится та, согласно которой он главным для себя определяет стремление к удовольствию и извлечению пользы.