Основатели (СИ) - Страница 8

— Эвон, сколько вас, — проговорил он, хмуро оглядывая постояльцев. — Набились, как тараканы. Ты, черномордый, — он ткнул толстым пальцем в сторону Элазара, — я брал с тебя плату за одного, а ты притащил еще троих! Да вдобавок и сумки какие-то, и сундук, — он воззрился на сундук, с которым сражался Годрик. — Что это у вас там? Уж не скупщики ли вы краденого? — хозяин прошествовал в сарай, сверля Элазара недобрым взглядом из-под клочьев бровей. — Я сразу заподозрил неладное, как твою нехристеву рожу увидел, — сообщил он. — Знаю я вас, христопродавцев, — с вами держи ухо востро.

— Я добрый христианин, — подчеркнуто-учтиво возразил Элазар. — Мы с моими почтенными спутниками отправляемся в дорогу, вот почему и взяли с собой столько…

Хозяин перебил Элазара:

— Добрый христианин! — расхохотался он. — С такой-то рожей! Да у тебя, приятель, на лбу написано, что ты из этих, из магов, тьфу, пакость, — хозяин сплюнул. — Ну-ка, покажи, что там у тебя в сумках. Сдается мне, давеча я продешевил — вон у тебя сколько добра. Делись давай — не то кликну ночную стражу, вдруг вы разбойники какие, притащили сюда добычу, награбленную у честных людей.

Элазар забегал глазами. Он понял, что хозяин почуял поживу, и теперь так просто от него не отвяжешься. Элазар раздумывал, каким бы заклинанием его обезвредить, — но пока он медлил, Годрик приподнялся, быстро достал волшебную палочку и запустил в хозяина Петрификус Тоталусом.

— Ну, теперь он уж точно не побежит за ночной стражей, — ухмыльнулся Годрик. Он взялся за ноги обездвиженного хозяина, оттащил его в угол и закидал соломой. — Пускай полежит тут, — удовлетворенно сказал Годрик. — Утром расколдуем. А если не бросит свои козни, так я его вон — поленом пристукну, — Годрик кивнул на поленницу, стоявшую неподалеку, — после такого он еще долго не очухается. Эй, парень! — крикнул Годрик в дверь проходящему мимо слуге. — Принеси-ка нам вина и еды! Да гляди, неси всё самое лучшее: твой хозяин так распорядился.

Элазар убрал свою палочку обратно и окинул Годрика заинтересованным взглядом.

— Сэр рыцарь, — произнес он вкрадчиво, — верно ли то, что ты владеешь магическим искусством?

— Не, в искусстве мне надобности нет, — ответил Годрик. — А вот пару-другую полезных для моего ремесла заклинаний знаю; и если что — могу и мечом себе подсобить. Он у меня тоже волшебный, из чистого серебра самим королем гоблинов откованный. Может, кто и скажет, что я его у гоблинов украл — так вы не верьте, мало ли что брешут.

Элазар пропустил разглагольствования простоватого рыцаря мимо ушей. Подождав, пока слуга — он оказался на удивление расторопным — оставит им еду и питье и скроется за дверью, Элазар подступил к Годрику:

— Как ты уже, верно, слышал, доблестный сэр Годрик, мы отправляемся в дальнюю дорогу, — сказал Элазар. — И в нашем долгом, многотрудном и опасном пути нам весьма пригодился бы такой человек, как ты — сильный и отважный рыцарь, да еще и владеющий магией. Лорд, который взял нас на службу, — к нему-то мы и идем — щедро одарит тебя в конце пути, а я со своей стороны могу обещать хороший стол и ночлег в дороге.

Годрик свел к переносице светлые брови, раздумывая над предложением Элазара.

— Послужить можно, — ответил он. — Я не раз охранял паломников в пути на Восток к святым местам, да и с купцами из ваших имел дело, так что мне не впервой продавать свой меч и волшебную палочку — лишь бы в цене сойтись. Только вот что… Из квартала волшебников мы сбежали вместе, вместе нам и награбленное делить, — Годрик поднял с пола сундук и протянул его Элазару. — Открывай. Поделим по справедливости: половину — мне, половину — тебе; баба и малец не в счет. Я честный человек, не чета тому прощелыге, — Гриффиндор презрительно пнул хозяина постоялого двора, укрытого соломой, — я обирать тебя не стану.

На тонких темных губах Элазара зазмеилась улыбка.

— О, сэр рыцарь, боюсь, ты сам откажешься от своей доли, когда увидишь, что в этом сундуке, — заверил он и, достав палочку, проговорил: — Аллохомора!

Крышка сундука откинулась, и глазам Годрика открылся ворох испещренных неведомыми знаками, прямо-таки рассыпающихся от старости свитков. Горькое разочарование отразилось на простодушном лице Годрика.

— Ну и ну, господин чародей! — воскликнул он. — Ваш квартал так и нашпигован золотом, дорогими тканями и пряностями, а вы ухитрились вытащить оттуда только этот ни на что не годный сор? Ты гляди, гляди, они ж даже не новые!

Элазар отобрал у него сундук.

— Эти магические тексты, сэр рыцарь, стоят больше, чем всё золото и драгоценности Косого рынка, — заявил он.

Годрик посмотрел на Элазара взглядом, каким смотрят на блаженных — с презрением, смешанным с жалостью.

— Может, оно и правда, — наконец согласился он. — Когда я учился в соборной школе святой Авроры (куда меня папаша, чудак старый, определил), то видал в библиотеке ветхие такие книжищи, над которыми братья-аврориты тряслись, будто они из чистого золота. А по мне так глупости всё это, баловство. Что проку от этих книг да свитков? Ты не подумай, господин чародей, я не то что иные невежды — я грамоте обучен: имя свое начертать умею и «Отче наш» наизусть прочесть могу без запинки. Но всё ж-таки не спорь: книгами ни голод не утолишь, ни от врагов не отобьешься. Хотя… — тут Годрик задумался, — иными такими книжищами если кого шандарахнешь — точно прибьешь, — он от души рассмеялся. — Так что, господин чародей, забирай свои свитки себе, а мне за службу платить будешь звонкой монетой да добрым элем.

— По рукам, — легко согласился Элазар, большой мастер давать пустые обещания.

========== Глава 5. В дороге ==========

— Разве ж это конь? Это не конь, а какой-то боров, — ворчал Годрик, ведя за собой в поводу одра — расчетливый Элазар прихватил его с собой, когда с первыми лучами солнца они покидали постоялый двор. — Не таков был наш уговор, господин Слизерин, — попенял ему Годрик. — Ты обещал раздобыть мне доброго жеребца, а этот коняга, кажись, даже под седлом ходить не умеет.

Элазар скосил глаза. Пока они шли, он старался держаться поближе к Гриффиндору, без устали льстя легковерному рыцарю и терпеливо выслушивая его однообразные воинские байки.

— Я непременно приложу все усилия, чтобы достать для тебя настоящего боевого коня, достойного такого славного воина, как ты, сэр Годрик, — пообещал Элазар. — А одер нам пригодится: будем подменять им мою кобылу, чтобы та не уставала и чтобы нам не приходилось часто останавливаться; а если будет нужда — сможем выручить за одра хорошую цену.

— Так-то оно так, — со вздохом согласился Годрик. — Ты, господин чародей, как я погляжу, человек сметливый и оборотистый. Но всё же тоскливо мне топать на своих двоих. Сам посуди, что я за рыцарь без скакуна? Эх, чтоб его черт удавил своим хвостом, этого Ноэла из Лонгботтома, его и всю его шайку! Мало того, что жеребца моего погубил, так еще и без седла меня оставил, и без сбруи. Напомни-ка, господин Слизерин, рассказывал ли я тебе, как я отбил это седло у сарацина в честном поединке? — и, не дожидаясь ответа, он начал: — Ну так слушай. Дело было так…

Элазар изобразил на своем лице живейший интерес. Реувен осуждающе покачала головой: она видела, что Элазар бессовестно хитрит, очаровывая простодушного рыцаря так же, как еще недавно очаровывал ее саму, и это ее коробило. Разумеется, Реувен понимала, что намного безопаснее путешествовать под защитой опытного воина, да еще и боевого мага, и Элазар прав, делая все возможное, чтобы удержать Годрика Гриффиндора рядом с ними. Но вместе с тем Реувен ничего не могла поделать со своей совестью: ей претила сама эта способность Элазара находить подход к кому угодно, будь то ученый книжник, как ее отец, или невежественный магглорожденный рыцарь. В глазах Реувен в необычайном и поистине полезном таланте Элазара всё-таки проскальзывало что-то бесчестное. Она убеждала себя, что учитель Абигдор, ее отец, желал бы, чтобы Элазар принял участие в создании их бейт-мидраша; на первых порах — это признавала даже Реувен — они не обошлись бы без человека, умеющего учтивым обхождением и красноречием склонять нужных людей на свою сторону, способного раздобыть любые средства и оставаться на плаву даже в самые трудные моменты, когда у самой Реувен или у ее отца уже опустились бы руки. Но, несмотря на все ее старания, Реувен не удавалось восстановить мир в своей душе. Ее не покидало ощущение, что и она сама — так же, как сейчас этот рыцарь, — была соблазнена и обманута Элазаром, задумавшим использовать ее для каких-то своих, одному ему известных целей. Куда Элазар ведет их? Где он, этот неведомый Хогвартс, этот Аргайл, о котором не слышал никто, кроме Элазара? Не слишком ли хороша далекая земля, где маги живут в довольстве и благоденствии, чтобы быть правдой? Пускай Реувен и не желала признаваться в этом самой себе, но ее обижало равнодушие, с каким Элазар, заручившись ее поддержкой, теперь обходился с нею — и в душе Реувен невольно поселялись сомнения.