Осколки времени (СИ) - Страница 69

Ульяна только сейчас поняла, что по ее щекам текут слезы, и это не было игрой. Он действительно сошел с ума, свято верил в то, что говорил. В то, что у них есть будущее. Мужчина, с которым она прожила два года, и которому почти удалось стать для нее по-настоящему родным! Она плакала от страха и сожаления — о том, чего уже не вернуть. Увы, теперь у них не осталось даже прошлого — того, которое хотелось бы сохранить и изредка бережно перебирать, как старые фотографии. Они застыли вне времени, среди его осколков, разбросанных по реальностям.

Он посмотрел сквозь нее, провел тыльной стороной ладони по щеке. Ульяна невольно дернулась, и Стас замер, будто обжегся. Убрал руку.

— Я никогда больше тебя не ударю, Солнц, — он погладил ее запястье, дернул за цепь, подтягивая к себе. — И подумаю, как избавиться от остальных, чтобы они не испортили нам жизнь.

На слове «избавиться» Ульяна вздрогнула. Образ Стаса — каким она встретила его в отеле, померк окончательно. Прищуренные глаза, в которых плещется безумие. Сжатые пальцы, тонкая линия губ. Прыжки во времени в самом деле свели его с ума, но он не остановится. До тех пор, пока это его не убьет.

— Я сразу понял, что ты должна быть моей, но ты крутила роман с чертовым Шеппардом. Что бы я ни делал, ты все равно выбирала его. Разумеется, по сравнению с ним я казался никем, — потемневшие глаза Стаса метали молнии. — Это в Петербурге я был человеком, человеком с большой буквы! А здесь…

Он махнул рукой.

— И тогда я решил рискнуть всем. Всем! Ради тебя! Ради того, чтобы быть с тобой. Понимаешь?

На щеках застывали слезы, но сомнений больше не осталось. Ульяна подалась вперед, прижалась губами к губам. Стас сжал ее волосы, резко потянул, заставляя запрокинуть голову.

— Ты только моя, Солнц, — он разжал кулак, нежно погладил по голове, — только моя. Запомни.

А потом впился поцелуем в ее рот — яростно, неистово, жестко. Она ответила, переплетая свои пальцы с его, вжалась всем телом. Цепи змеями вились вдоль обнаженных рук, холод шел по коже, запечатывал силу пробужденной. Слишком много проклятого металла! Слишком много.

Ульяна замерла, собирая силы. У нее всего одна возможность, второй попытки не будет. Боль пронзила виски, но она продолжала продираться через слои металла, один за другим, не пробивая, а обходя, сливаясь с ними — как учила Клотильда, все глубже и глубже. Она будто погружалась под воду, в пучину, смыкающуюся над головой, а холод перетекал вовнутрь. Контуры дрогнули и подчинились, Ульяна ломала их, искривляла и сращивала по новой. Крик Стаса донесся словно из другой реальности — глухой, еле слышный, он попытался ее оттолкнуть, но Ульяна вцепилась в него мертвой хваткой. В ушах звенело, металлический солоноватый привкус во рту заставил судорожно сглотнуть. Только когда все было кончено, выдохнула боль сквозь сжатые зубы.

Ее трясло, но чем дальше она отступала от Стаса, тем легче становилось. Правда, весьма относительно: металл никуда не делся. Оковы перекочевали на него, и с таким грузом ему не светило отправиться в прошлое даже на несколько минут.

— Сука! Дрянь неблагодарная! Что ты задумала?!

Он бросился к ней, но запутался в кандалах, чуть не полетел на палубу, но успел схватить развивающийся на ветру подол. Ткань жалобно треснула, надорвалась, Ульяна отшатнулась, и в руках у Стаса остался клок платья. Ну да ничего, хуже уже не будет. Ни платью, ни Стасу.

Он снова шагнул к ней, но прутья, сплавленные из поручней, оплели его руки и грудь, отбросили назад, впечатывая в борт и не позволяя пошевелиться. Знобило — то ли от близости проклятого металла, то ли от ночного холода, шатало. Ульяна глубоко вздохнула, потерла заледеневшие руки в тщетной попытке согреться. Не обращая внимания на сыплющего ругательствами Стаса, вцепилась в поручни. Она и так потеряла слишком много времени — мерцание над побережьем тускнело на глазах.

Портал на смешное расстояние сейчас показался самым сложным в жизни. Когда сияние разорвало пространство, она поднялась и шагнула вперед. И оказалась в саду отеля, совсем рядом с убийственной Сетью. Здесь ее мощь ощущалась всей кожей, переливы и всполохи искр жизненной силы пространства и находящихся внутри людей становились реже.

Только что здание обманчиво светилось огнями, мерцали гирлянды и вдруг свет погас. Из запечатанного отеля не доносилось ни звука — Сеть поглощала все. В какой-то момент показалось, что она ничего не сможет сделать, но неожиданно, в противовес мертвой тишине запела ночная птица. Плеск фонтана рядом с большущими античными вазами и шум моря отрезвили, заставили сосредоточиться. Ульяна не стала подходить ближе, концентрируясь на растянутом куполе. Понятно, почему заклинание называли сетью. Контуры были спаяны в сияющие силовые узлы, первая попытка к ним прикоснуться оставила жуткое, мерзкое ощущение — будто дотрагиваешься до огромной липкой паутины.

Нужно найти слабую точку, а слабая точка — та, где сконцентрированы энергии запертых людей. Ульяна быстро прощупывала поверхность купола, пока не почувствовала этот всплеск, потянулась к контурам, надрывая. По начинавшему расходиться пространству пробежала легкая рябь, как под порывом ветра по озеру. Боль разорвалась в груди подобно снаряду, Ульяна упала на колени, закашлялась. Крохотный портал сомкнулся, будто его и не было: Сеть противилась вторжению, защита стояла надежная.

Предательская дрожь мешала собраться, и она сжала зубы. Если начать с небольшого надрыва, а потом попытаться просто его увеличить, возможно, один из узлов не выдержит. Портал поглощения! Воронка! Ведь если в чем-то можно пробить брешь, значит, и разрушить это тоже можно. Ульяна перевела дыхание и снова потянулась к мерцающим всполохам. Ударила — на этот раз сильнее, увидела, как расходятся края, и тут же потянула на себя. Кромка пространства странным образом исказилась, контуры изогнулись дугой. Получается или нет? Сдаваться нельзя.

Ульяна потянула сильнее, паутина надорвалась, контуры уходили в портал, прямо к ней, а потом раздался резкий хлопок. Яркий свет ослепил, словно над отелем разорвались тысячи солнц, заполненных бирюзовой полупрозрачной плазмой, а потом воцарилась тишина, как если бы в мире разом стихли все звуки. Ни плеска воды. Ни шума фонтана. Ни пения птицы, ни даже собственного дыхания. Звезды и земля перемешались, или ей просто показалось, что она падает в небо? Вывернутые клочья травы под руками были влажными.

Она услышала чьи-то крики, и поняла: у нее получилось. А потом пришла темнота.

Всплеск энергии и легкое дуновение прохлады были подобны глотку воздуха, а потом Сеть сомкнулась снова. Ненадолго, но этого хватило, чтобы по залу пронеслась волна перешептываний. Утратившие надежду люди медленно поднимались, отовсюду доносились вопросы, ответов на которые он не знал. Но когда спустя несколько минут поверхность дрогнула снова, Сэм увидел, как вздыбились контуры, стягиваясь в пучок, словно их затягивало в пространственный разрыв, в лицо ударил порыв ветра. Энергетические линии рвались, будто гнилые нити — одна за другой, дар ожил, и он с силой ударил по ним. Снова и снова, на пределе сил, в точки сплетения. Резкий звук, как если бы лопнул гигантский бумажный пакет, оглушил, а затем ослепительное сияние болью полыхнуло в глазах. Сэм зажмурился, пошатнулся, а спустя миг зал взорвался криками радости. Светильники замигали и включились, все бросались друг другу в объятия, позабыв об этикете и должностях. Только изможденные лица людей напоминали о том, что они едва не погибли.

Сэм перехватил взгляд Клотильды, которая уже отдавала распоряжения через ожившую гарнитуру, и стал проталкиваться через толпу, к дверям, ведущим в сад — воронка, надорвавшая Сеть, появилась именно над ним. Споткнулся об изуродованную лестницу, но удержался на ногах. Сзади раздался чей-то потрясенный вздох: прекрасный ухоженный парк словно смяла рука великана. Деревья, живые изгороди, каменные дорожки, фонарные столбы и фонтан расплылись как воск и спаялись в одно. Искаженное пространство, изуродованные контуры: кто бы это ни сделал, он использовал силы окружающего мира. Такое мог сделать только архитектор. Только очень сильный архитектор.