Осколки от наших сердец (СИ) - Страница 50

— Родной, прошу, попытайся ради меня, — попросила я Питера. — Дядя Гейб очень важен для меня.

— Хорошо. — Вздохнул Питер.

Мы с Питером вышли на улицу. Питер махал многим своим друзьям, которых родители увозили с парковки, а я боялась, что сейчас могу встретить…

— Привет. — Сказала Кети, а я чуть не испытала детское желание закричать «Кикимора Болотная!» и убежать отсюда куда глаза глядят. Но я должна вести себя, как взрослая разумная женщина. Хотя бы ради Питера.

— Привет. — Выдавила я себя, а в голове крутилось «Беги, Алиса, прошу, просто уходи. Добром это не кончится».

— Здравствуйте. — Вежливо сказал Питер.

— Питер, ты сегодня выглядел просто замечательно, — улыбнулась Кети, а мне стало еще хуже. Нет ничего хорошего в том, что она обращается напрямую к Питеру. — У тебя был очень красивый костюм.

— Спасибо, это мама сделала! — Гордо сказал Питер. Я бы и сама собой очень гордилась, если бы передо мной был кто угодно из садика, кроме Кети.

— Питер, у меня к тебе есть очень важный вопрос. — Динь-дон, Алиса! Пора бежать отсюда.

— Давайте.

— Это было трудно, расти столько лет без отца?

— Какого чёрта, Кети? — Спросила я, потому что она несколько перебарщивает. Я понимаю, что у нас сейчас война за Оливера и благополучие семьи. Но по-моему втягивать в это детей уже перебор.

— Я просто хочу узнать это от твоего сына, — невинно хлопая глазками, сказала Кети. — Понимаешь, я поставила Оливеру условие. Одно невинное условие для благополучия моей малышки, которая и так столько лет росла с плохим отцом. Но, видимо, Оливер хочет выбрать тебя и Питера. И моей малышки придётся расти без своего папы. А она так долго мечтала о нём, — на глаза Кети навернулись слёзы. Я знала, что не должна верить ей, что она чёртова интригантка, но ничего не могла поделать с тем, что начинала сочувствовать ей. — Знаешь, это было трудно, ведь Молли с самого начала была похода на Оливера. У них одни глаза. Они одинаково улыбаются. И после того, как они стали общаться, я увидела, что у них еще больше общего, чем я думала. Но я понимаю, — она повернулась ко мне, а по её лицу побежали струйки слёз. Она даже плакала красиво. У меня бы уже всё лицо было опухшим и глаза красные. — Я понимаю, что значит любить Оливера и не желать его отпускать. Когда-то я сама облажалась и упустила его. И уже шесть лет ненавижу себя за то, что потеряла единственного человека, который любил меня просто за то, что я, — это я. Я всё понимаю.

Она развернулась и быстро пошла к своей машине. Я увидела через лобовое стекло, как она плакала, а Молли тянулась к ней, после чего Кети перетянула её к себе на колени и прижала к груди.

Пока мы с Питером ехали, он забрасывал меня вопросами «Что это значит?», «Молли моя сестра?», «Мы одна семья?», «Почему мама Молли была такой грустной?». Я отвечала что-то невпопад, говорила что-то несвязное. В голове было так много мыслей, все они были запутанными.

Я понимала, что Кети чёртова эгоистка и интригантка. Всё, что она делает, она делает ради себя и своей выгоды. Но я видела в её глазах столько боли и отчаяния. Столько раскаяния, что она упустила единственное, что было важно и не знает, как это вернуть. Видела боль за единственную дочь, которая и так знала слишком мало отцовской любви. И я понимала, как ей важно, чтобы Молли знала Оливера, чтобы могла быть рядом с ним, опереться на отцовское плечо и знать, что он защитит.

— Мама, — тихо позвал меня Питер. — Наша остановка.

Кети эгоитска. Ей ничего не стоит обрести счастье за счёт того, что где-то там кто-то будет несчастен и одинок. Ей было абсолютно плевать на это. Но могла ли я пойти на такое? Могла ли я быть счастливой с Оливером, смотреть, как он играет с Питером и знать, что он скучает по своей родной дочери и что где-то там Молли скучает по отцу, которого ей позволили узнать. И Кети, которая продолжает оплакивать потерянную любовь. Боже, я никогда не смогу быть счастливой, зная, что строю своё счастье на чьей-то боли.

— Привет, — улыбнулся Гейб, когда мы вошли к нему в магазин. — Как дела? У меня как раз перерыв на обед и кое-что есть для тебя, приятель. — Улыбнулся он Питеру, а тот помахал рукой. — Всё хорошо? — Спросил меня Гейб. — А то вы оба какие-то очень не весёлые.

— Да, — быстро сказала я. — Всё хорошо.

Гейб отвёл нас в комнату для персонала и подошёл к своему шкафчику, откуда достал коробку в подарочной упаковке и отдал её Питеру.

— Это тебе.

Питер сел на скамейку и начал разворачивать упаковку, после чего улыбнулся.

— Мама, это робот с пультом управления! — Радостно сказал Питер. — Можно мне тут поиграть?

— Конечно. — Улыбнулся Гейб, после чего помог Питеру запустить роботу и разобраться, куда нажимать, чтобы он говорил, шёл или стрелял из своего бластера.

В конце концов, мы с Оливером всегда можем быть друзьями. После всего, что было между нами, это будет трудно и получится не с первого раза, но мы справимся. Я знаю. Мы столько лет были рядом, могли опираться друг на друга. Кети будет сопротивляться, но она не сможет сделать так, чтобы я навсегда исчезла из жизни Оливера. Опыт показал, что как бы далеко он не сбежал, он всегда вернётся, потому что у нас есть связь и она достаточно сильна. И мы всегда будем любить друг друга.

Месяц, может два. Оливер привыкнет жить с ней, Молли привыкнет больше к нему. Может, начнёт называть его папой. И Кети несколько оттает. Позволит Оливеру приезжать к нам на ужин пару раз в неделю. Играть с Питером. Может из этого хоть что-то выйдет.

— Эй, — сказал Гейб, взял меня за руку и отвернув от Питера. Только сейчас я поняла, что в глазах собрались слёзы и я с трудом сдерживала их. — Что случилось? Я понимаю, что вам с Питером трудно давать мне еще шанс, но я правда стараюсь. А вы оба выглядите так, словно я сейчас буду пытать вас. Это неприятно, сестрёнка. — Нервно усмехнулся он. Он никогда не знал, что нужно делать с моими слезами. А вот Оливер знал, как меня успокоить.

— Прости, — выдохнула я, стараясь утереть слёзы. — Дело не в тебе, правда. Я рада, что ты пытаешь. И получается у тебя очень хорошо. Дело в другом.

— Так что случилось?

— Это сложно, — выдохнула я. — Я не знаю, сколько тебе рассказал Оливер о том, что сейчас твориться. — Я знала, что они общаются, пару раз выпивали в баре. Но не знала, как много Оливер рассказал Гейбу.

— Не многое. Пока всё это очень с натяжкой. А о тебе мы вообще стараемся не говорить. Точнее о тебе в настоящем времени, потому что трудно воспринимать… вас.

— В общем… — начала я, но замолчала.

Хорошей ли идей было сейчас говорить обо всём Гейбу? Он всё еще с трудом воспринимал Оливера, ему всё еще претили наши отношения. Всё, что угодно может стать спусковым крючком и разрушить всё, что я так старалась построить. Но мне нужен был совет. Хоть чей-нибудь. Лучше было бы поговорить с Сарой, потому что она знала гораздо больше о наших отношениях. Или с мисс Питтл. Первая советовала бы слать Кети на все четыре стороны, потому что является главным фанатом нашей пары. У второй был более развитый моральный компас и она всеми силами советовала бы мне найти какой-то вариант, где родная дочь не потеряет отца и не останется один на один с жёсткой стервой.

А что мог посоветовать Гейб? Он не хотел, чтобы я была с Оливером, потому что для него это было сплошным безумием и мерзостью. Но он любил меня и желал мне счастья. И знал, что моё счастье быть рядом с Оливером. Перед ним стоял точно такой же непонятный выбор, где нет правильного и неправильного. В обоих случаях кто-то будет страдать и останется в проигрыше.

— Помнишь Кети? — Спросила я, а Гейб нахмурился и кивнул.

Я изложила ему достаточно короткую версию, но которая затрагивала лишь основные события. Но и этого было достаточно, чтобы понять в каком бреду я теперь жила.

— Ого, — протянул Гейб. — Вот это… поворот.

— Гейб, я… я не знаю, что мне делать, — прошептала я, чувствуя, что слёзы снова на подходе. — Я хочу быть с Оливером. Больше всего на свете. Хочу, чтобы он был с Питером. Прости, но Оливер успел показать себя, как прекрасный отец для Питера. Но… ты знаешь меня. Знаешь, что я никогда не смогу спокойно жить и знать, что где-то там кто-то несчастлив, потому что я выбрала быть счастливой.