Ошо. История жизни независимого мистика - Страница 53
Но Ошо был гораздо больше озабочен духовным ростом своих людей. Он хотел продемонстрировать им все трудности такого роста и снова напомнить, как важно стало развитие личности. Вначале он сосредоточился на таких темах, как разобщенность человечества и разрушение окружающей среды — как симптомах пороков мира, в котором властвует жадность и крайнее злоупотребление властью. Также он рассматривал Михаила Горбачева как абсолютно разрушительную фигуру, которой манипулирует правительство США, чтобы развалить СССР, и которая не понимает, что разрушает. Ошо правильно предсказал присуждение Горбачеву Нобелевской премии за развал СССР, что в конечном счете навлечет на Советский Союз грандиозные опустошительные стихии с ужасающими последствиями.
В то время, когда весь мир рукоплескал Горбачеву, голос Ошо был единственным предупреждавшим об опасности. Он предвидел возвращение всех старых недугов, столкновения на религиозной почве, национальные и этнические конфликты, развал Югославии. Он говорил, что ему этот мир более не интересен сам по себе — только из-за его людей. Пока не родился тот, кого он называл «новым человеком», планета катится к разрушению, и только этот человек способен спасти ее. Именно из числа его людей появится этот новый человек.
«Нам придется объяснить миру, какие существуют альтернативы, а таких альтернатив две. Ваш старый мир, ваша устаревшая идеология, приведшая вас к точке, за которой уже невозможно существование жизни. Мы совершенно не связаны корнями с прошлым. У нас есть только будущее и нет прошлого. У вас есть только прошлое, но нет будущего.
Нам придется объяснить им то, что мы сейчас заняты созданием нового человека, потому что старый человек потерпел неудачу, абсолютно проиграл. Все его усилия никуда не привели. И по крайней мере сейчас, когда вы умираете, позвольте нам действовать, дайте нам шанс. Если мы тоже проиграем — это худшее из того, что может произойти. Но вы ничего не проиграете в любом случае — вы все равно уже на пути к гибели, и проигрывать вам нечего.
Таким образом, мы хотим довести до сознания всего мира, что предлагаем альтернативу старым, прогнившим структурам, которые приходят в упадок и каждый день разрушаются, приближаясь к собственной гибели. Перед гибелью мы можем спасти часть этой разрушающейся структуры, группу молодых интеллектуалов. Если старые люди слишком стары, чтобы измениться, не стоит об этом беспокоиться — они в любом случае идут к своей кончине, но все остальное человечество не обязано умирать вместе с ними.
Если мы можем спасти только молодежь повсюду в этом мире, этого достаточно. Только Адам и Ева создали весь этот мир. Если мы способны спасти молодежь, мы сможем опять заселить мир новыми существами, более высокоразвитыми во всех возможных отношениях. И мы не совершим тех же ошибок, которые были совершены в прошлом».
10 апреля 1989 г. Ошо закончил свою беседу, сказав мягко, но веско: «Помните, вы — Будда. Саммасати»[86]. И когда он встал, чтобы уйти, то почувствовал, что внутри его тела произошло какое-то разъединение, отчего он даже чуть споткнулся. Он медленно вышел из зала со сложенными в простом намасте руками. Никто не понял смысла этих слов. Больше он никогда не выступал на публике.
Новая большая спальня, которую строили в течение двух лет, была закончена, и он переселился туда. Но через две недели он вдруг захотел вернуться в прежнюю маленькую спальню. Это новое помещение потом использовалось для занятий по методике Мистической розы. Позже стало ясно, что на самом деле он всегда рассматривал свою новую спальню как собственное самадхи[78]. Его здоровье продолжало ухудшаться. Он все больше и больше времени проводил просто лежа в постели, ни с кем не встречаясь, вставая только на время вечерней беседы. Когда репортер местной газеты спросил его, как он, Ошо сказал, что у него осталось шесть месяцев до ухода. Репортер, однако, не придал значения этому замечанию.
Я очень живо помню один его даршан, много времени спустя после отъезда из Раджнишпурама в конце 1985 г., когда 25 июня 1989 г. встретил его одного в столовой. Ма Дева Анандо сопроводила меня в его комнату. Я низко поклонился ему. Я увидел, что он сидит на стуле, с очень нежной, прекрасной улыбкой. Его тело выглядело изможденным, но сияющим. Я услышал, как он тихо сказал: «Они разрушили мою мечту! Они попытались разрушить мое тело. У меня болят кости. Все мое тело горит! Потребуется девять лет, чтобы прошли последствия отравления».
Потом он объяснил, что из-за того, что санньясинам злонамеренно отказывают в визах, он попросил их не надевать оранжевых одеяний и прятать мала под одеждой. Мое сердце разрывалось от боли, когда я слышал о его телесных страданиях. Он с любовью спросил, как мои дела, и сказал: «Хорошо, что ты пришел. Не надо куда-то уходить. Это твой дом. У меня есть для тебя много работы…» Потрясенный его любовью и сочувствием, я с глубокой благодарностью коснулся его ног.
К октябрю 1989 г. у Ошо уже не хватало сил, чтобы танцевать вместе с его людьми. В течение многих лет он призывал людей танцевать во имя радости и ликования и сам танцевал с ними. Теперь он направил им послание — его людям придется танцевать самим по себе, следуя за музыкой, а не за ним. С каждым днем его тело слабело. Он вступил в Братство белых одежд и стоял, сложив руки в намасте, когда его поклонники и друзья собирались в Будда-холле, радостно махая руками и пританцовывая в такт музыке. По мере того как музыканты играли все громче, зал взрывался криками «Ошо!». Потом он прошелся по краю круглого подиума, чтобы лучше видеть своих людей, и крик «Ошо!» снова взорвал тишину.
Как разъясняет Ошо, «Ошо» не только его имя, но и исцеляющий звук. За несколько месяцев до этого он удивил всех тем, с каким юмором расположил все свои старые имена. Первым по порядку было Бхагван. «Шутки кончились», — объявил он. Потом отбросил имя «Шри Раджниш». Он объяснил, что его имя «Ошо» произошло из слова Уильяма Джеймса «oceanic» (океанский), обозначающее нечто, растворяющееся в океане. «Океанский» описывает переживание опыт, говорит он, но что с тем, кто это переживание испытывает? Для этого и существует слово «Ошо». Позже он пришел к пониманию того, что исторически «Ошо» использовалось на Дальнем Востоке также в значении «благословенный, которого небеса осыпали дождем из цветов». Таким образом, все свои бывшие имена Ошо уничтожил насовсем. Остается только исцеляющий звук «Ошо», так, словно он продолжает делать лучшее из того, на что способен, вычеркивая самого себя из того невероятного сценария, которым было его пребывание на земле.
Я оставляю вам свою мечту
16 января 1990 г. Ошо вышел, чтобы посидеть со своими учениками, друзьями и почитателями все время вечерней медитации, которая стала последней. На следующий вечер Амрито в Будда-холле сделала объявление: «С сегодняшнего дня Ошо не будет сидеть с нами. Он будет приходить и приветствовать нас намасте как обычно, но затем сразу будет уходить. Он велел передать вам, что будет продолжать медитировать с нами после того, как покинет зал. Дополнительно всех просят оставаться здесь на весь вечер».
На следующий день Ошо был не в состоянии просидеть даже пятнадцать минут музыкальной медитации и тишины. Он вошел в Будда-холл, его намасте в этот вечер было медленным и неторопливым, но он постарался пройти каждый дюйм зала. Было заметно, как слабо его тело. Сходя с подиума, он был вынужден опереться о стену. Он сделал шаг в сторону и поглядел на музыкантов, сложив руки в намасте, словно желая поблагодарить и попрощаться. Как только Ошо осторожно проводили в его комнату, медитации под музыку и в тишине продолжились как обычно.
На следующий день Ошо испытывал такие боли, что ходил с трудом, и вечером не смог выйти к своим людям. Однако в своей комнате он медитировал вместе с ними, как обычно, начиная с семи часов. Таким образом вечерний даршан состоялся без него.